Продолжаем публиковать материалы пушкинского краеведа Игоря Борисовича Прокуронова, посвященные Акулово. Это завершающий очерк про Акуловские места. На сей раз - о наших выдающихся космистах.
Предыдущие публикации:
- Акулово, Акуловка, Акулова Гора
- Акулово, Акуловка, Акулова гора. Часть 2. Открытые письма
- Акулово, Акуловка, Акулова Гора. Часть 3. «Капитанский сын» Родченко.
- Акулово, Акуловка, Акулова Гора: Часть 4. «Лукоморья больше нет»…
- Акулово, Акуловка, Акулова Гора: Часть 5. ДАЧНЫЕ СКАЗАНИЯ
Где прежде мрачна ночь была,
Там светозарно дня явленье;
Как звезд река, по небосклону вкруг
Простершися, оно Вселенну обнимает
И блага жизни изливает
На Запад, на Восток, на Север и на Юг…
Откройся предо мной, протекших лет вселенна!
Ф.И. Тютчев. Урания, 1820.
В декабре 2016 г. автор данного очерка опубликовал сообщение: «…По инициативе Марины Тропинской из «Метагалактического центра» г. Королева (и нашей дачницы) на даче Маяковского, что на Акуловой горе, собрались известные в Пушкино люди: Нина Логинова, Елена Осокина, Евгения Ипатова, Галина Бочкарева, Андрей Греча, Владимир Парамонов и другие. Темой первой встречи было учение «Общего дела» великого русского мыслителя Н.Ф. Федорова (1829-1903). Ведущая поведала о жизненном пути этого незаурядного человека, «святого философа», – по сути, основателя направления, получившего название «Русский космизм», о его встречах с Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым, А.П. Чеховым; наконец, о влиянии Федорова на развитие практической космонавтики (Циолковский, Королев). Была подчеркнута актуальность федоровского учения в наши дни, когда вновь со всей силой разгораются дискуссии о соотношении двух «царств»: сиюминутного материального (господство «брюха») и вечного духовного (царство Духа). Энергетики собранию добавило присутствие о. Андрея Дударева, напомнившего о мистической, можно сказать, связи Николая Федорова, происходившего из рода князей Гагариных, и первого землянина, побывавшего в космосе, Юрия Гагарина. Затем священнослужитель с присущей ему экспрессией и эрудицией говорил о влиянии Федорова на духовное развитие наших «земляков» – таких ярких личностей, как художник Василий Чекрыгин (1897-1922), похороненный неподалеку от Акуловой горы, и… Владимир Маяковский (1893-1930). А стихи поэта (словно «заимствованные» у философа) в исполнении протоиерея собравшиеся встретили овацией... «Космометагалактические» встречи на даче Маяковского решено было продолжить» (Старые дачи собирают философов и… птичьи гнезда // Газ. «Маяк». 02.12.2016).
И что касается космизма, приведем еще одну цитату.
– Нет ничего восхитительнее как зрелище Неба, в полночь усеянного не исчисленным множеством светил. Ничто не наполняет столь сильно сердца человеческого глубочайшим благоговением во Высочайшему Существу, как то, необъятное во все измерения пространство, беспредельное, ужасающее, бесконечное, где Творческая рука сретается столь ощутительно повсюду. Душа увеличивается, кажется, при созерцании сем, и наблюдатель входит во все права Гражданина Вселенной. Земля, его отечество, становится только одною из нераздробленных точек, которыми усеяна бездна. <…> На какой высоте поставлен счастливый смертный, который, углубясь в величественное созерцание природы, спокоен, смотрит на волнение в подножии его и видит с сожалением, как один другого устремляются превзойти знатностью, богатством и бренными наслаждениями, – так писал неведомый автор в своем «Зрелище неба», опубликованном в калужском просветительском альманахе более, чем 200-летней давности (Урания. Периодическое издание. Первая Четверть. Калуга, 1804. С. 9-10).
Вот такими «Гражданами Вселенной», космистами – у которых «душа увеличивалась», – мы с полным основанием можем считать тех, кто в былые годы так или иначе оказался связанным с Акуловой Горой и ее ближайшими окрестностями…
Акулова Гора. 1930-е гг. Оригинал: Камзолкин Е.И. МБУ Пушкинского городского округа Московской области «Краеведческий музей»: https://archivogram.top/27897679-fotosnimok_akulova_gora.
ВЕЛЕМИР ХЛЕБНИКОВ, «ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЗЕМНОГО ШАРА»
Лети, созвездье человечье, / Все дальше, далее в простор…
В. Хлебников
Хлебников — не поэт для потребителей. Его нельзя читать.
Хлебников — поэт для производителя.
Владимир Маяковский
Впервые в наших краях Велемир Хлебников, – один из крупнейших деятелей русского авангарда («футуризма»), реформатор и экспериментатор в области поэзии и, вообще, словотворчества, «Председатель земного шара» и яркий представитель Русского космизма, – оказался, видимо, в 1914 г., когда, по воспоминаниям его соратника Давида Бурлюка, семейство последнего переехало в Михалево – в «имение около станции Пушкино», где соседом был «фабрикант Арманд (друг В.И. Ленина)». Здесь, правда, две неточности: Михалево не так уж близко от Пушкино (по прямой, примерно 12 верст к северо-западу от города); а «сосед», Александр Евгеньевич Арманд, вовсе не был «другом» вождя – это его жена, революционная Инесса, к тому времени находившаяся в «европах», была близка к вождю пролетарской революции. Как бы то ни было, а бурлюковское «имение» (речь, скорее всего, идет о съемной даче) в августе навестил Владимир Маяковский, а в сентябре – и сам Хлебников.
Велемир (Виктор Владимирович) Хлебников (28 октября/9 ноября 1885 — 28 июня 1922). Художник А.И. Порет. 1965 г. Частное собрание, Москва.
А летом следующего года, судя по письму поэта к матери от 11.06.1915 г., Хлебников проживал по адресу: «станция Пушкино, Северная железная дорога, деревня Акулова гора, дом Игнатия Шиманова»…
Трагедия Русско-японской войны и особенно Цусимского сражения (о котором много писал другой наш «земляк»-дачник А.С. Новиков-Прибой) побудили Хлебникова на поиски «Основного закона времени», а с началом Первой мировой он весь в поисках поисками исторических закономерностей. И «Законы времени» поэт пробует использовать уже не только к народам и цивилизациям, но и к отдельным людям (посвященный этому доклад – с освещением и вопросов связи скорости света со скоростями Земли – Хлебников прочел кругу учёных-математиков на квартире Осипа Брика, правда, поддержки его начинания не нашли).
1912 год. Москва. Группа футуристов. Сидят В.В. Хлебников, Г.Л. Кузьмин, С.Д. Долинский. Стоят Н.Д. Бурлюк, Д.Д. Бурлюк, В.В. Маяковский. Оригинал: Елена Фролова. Редкие архивные фотографии Владимира Маяковского. 6 апреля 2019 г.: https://cont.ws/@hellene7/1286872.
В декабре 1915 г. своими друзьями-коллегами Хлебников был избран «Королём Времени», чуть позже было основано «Общество председателей Земного шара» («Союз 317»), куда поэт намеревался собрать лучших людей планеты, которые могли бы править всемирным «Государством времени»: в «председателях» побывали Вяч. Иванов, Давид Бурлюк, Маяковский и др. А в 1916 г. в своем манифесте «Труба марсиан» Хлебников призвал к созданию «Государства времени», которое должно прийти на смену государствам, воюющим за клочок пространства. При этом завоёвывать, отвоёвывать у Вселенной время – призваны «творяне» (должные прийти на смену дворянам) и «изобретатели», идущие на смену «приобретателям».
И конечно, заметная часть творчества Хлебникова – это его космологические мотивы. Он выдвигал идею о единстве законов Вселенной, поэтически пытался связать время и пространство: еще будучи студентом-первокурсником, поэт писал о себе: «Пусть на могильной плите прочтут: «Он связал время с пространством». И, как полагают, Хлебников сменил в поэзии пушкинское «доломерие Эвклида» на своё «доломерие Лобачевского».
Исследователи находят общее в построениях поэта Хлебникова и гелиобиолога Чижевского: «Они оба обращали внимание на лучисто-волновую сторону природы мироздания и рассматривали Вселенную как океан энергии, включающий разнообразные поля и излучения, как океан, в котором купаются Земля, земная жизнь и человек. И Хлебникова, и Чижевского интересовала повторяемость подобных исторических событий, и они стремились сформулировать законы, определяющие эту повторяемость, и на их основании предсказывать будущее. И если Чижевский связывал эти законы с цикличностью солнечной активности, то Хлебников видел причину законов в числах и их соотношениях, обуславливающих как структуры времени, пространства и всего мироздания, так и ход земной истории. <…> Он стремился применить числовые законы не только к истории общества, но и к смене человеческих поколений и жизни отдельных людей, считая, что у каждого человека есть свое личное число и некая луч-волна судьбы, которые можно либо вычислить, либо измерить. По мнению Хлебникова, эти лучи-волны судьбы связаны с небом, со звездами. Созвездия висят в небе, как «доски», на которых будто бы начертаны знаки человеческих судеб, и они требуют умения своего прочтения» (Камиль Хайруллин. Велимир Хлебников и Русский Космизм // Литературные известия № 12/128, 2015).
Любопытно, в сбывшихся «пророчествах» Хлебникова – есть и про Интернет, и про особенности урбанизации (высотные «стеклянные гладкие хаты»), и про искусственную пищу. А еще – достижение невесомости («небесные пешеходы»), сельскохозяйственное использование пребывания людей в небе («пахарь в облаках»), и предсказанная «космизация», превращение наук о Земле в часть наук о космосе…
И вот он, Хлебников:
Ведь до сих пор не знаем, кто мы:
Святое Я, рука иль вещь?
Мы знаем крепко, что однажды
Земных отторгнемся цепей,
Фотография реки Учи. 1920-е гг. Оригинал: Камзолкин Е.И. МБУ «Краеведческий музей»: https://archivogram.top/37367456-fotografiya_reki_ucha.
СОБОРНЫЙ ЗОДЧИЙ ВАСИЛИЙ ЧЕКРЫГИН
Чекрыгин уловил главное в учении Фёдорова – то, что характеризует русский умострой в целом, и то, что не понятно гуманистическому и, соответственно, трансгуманистическому сознанию (как бы представители последнего ни пытались взять себе в союзники учение Фёдорова), а именно: соборную логику. Под идеалом воскрешения понимается не достижение бессмертия в рамках экономики индивидуального, но преображение мира во всеобщий союз.
Федор Гирёнок, философ.
Впервые, наверное, о «нашем» Чекрыгине довелось писать еще в 2014 г. (Василий Чекрыгин. Художник, не вернувшийся с войны // Газ. «Маяк». 30.07.2014), затем была еще одна публикация (Чекрыгин. 120 лет. Соборный зодчий // Там же. 18.01.2017) и, наконец, – посвященный художнику-космисту очерк в книге «Подмосковное Пушкино: география былого» (2019).
Василий Николаевич Чекрыгин (6/18 января 1897 — 3 июня 1922). Автопортрет. 1918 г.
Он трагически погиб на перегоне Пушкино-Мамонтовка и, как теперь считается, был похоронен на Акуловском («дачном») кладбище, где весной 2021 г. священнику о. Андрею (Дудареву) удалось отыскать могилу художника…
Уникальный живописец и график, один из основателей и наиболее ярких художников объединения «Маковец» Василий Чекрыгин детство провёл в Киеве, обучался в иконописной школе при Киево-Печерской лавре, а в тринадцать лет выдержал конкурс и поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ). Участник Первой мировой («Второй отечественной») войны. Был «на короткой ноге» с Маяковским и терпеть не мог «бриковское» окружение поэта.
И кроме заслуженной славы яркого и неординарного живописца, ныне Чекрыгин широко известен как автор исследования «О Соборе Воскрешающего музея», посвященного памяти философа Николая Федорова, «великого праведника и учителя».
Вот кое-что из мыслей Чекрыгина.
«Бедный сын двойни небес, о совершенстве грезишь ты живой гармонии, но лишь в одиночестве слабой мысли предвосхищаешь венец, который после потного труда над созиданием вселенной ознаменует тебя».
«Овладеть вселенной — дело твое — силой чистых искусств. Дело твое — построить мир в мiре. Ищи же путей высокому созиданию объединить небо. В любви к Отцам предотвратишь ты падение мира, близясь к самому себе, равный восставшим Ангелам силой любви».
«Истинный план: преодоления времени и пространства, упразднения закона тяготения и падения тел вселенной. План преображения мира и освобождения от смерти».
«Смысл [храма] в том, что он — проект вселенной, в которой оживлено все то, что в действительности умерщвлено, и где все оживленное стало сознанием и управлением существа, бывшего слепым. <…> Цель Воскрешающего Музея — органа муз — есть действительный хоровод, подлинный солнцевод (движение посолонь), имея силу овладеть движением небесных тел и земли, возвратить жизнь умершим».
«Время познать человеку зло городов, приносящих расстройство ходу метеорического процесса, зло скопления фабрик и заводов, истощающих лежащие в земле солнечные силы, уничтожающих леса, отравляющих и иссушающих реки, и тем вызывая голод, отравляя воздух смрадом и гниением, производя пустые вещи, увеличивающие обаяние полового влечения. Время познать зло слеподействующих армий, охраняющих рынки и производство подобий — тлен».
«Человек — кормчий небесного корабля, небесный воин вечного мира, преодолевший в себе человека зверя, — Божественный художник, готовящийся собрать и воссоединить живые искусства: голоса, движение, радостный цвет — в единый свет, в жизнь. <…> Привлекая силы солнца, заряжая напряженностью притягивающих и отталкивающих сил землю, внося свободным летом лад и пролагая огневые пути-метеориты, вознесутся бессмертные сыны на ближние планеты, всюду внося разум-лад и строй, овладевая бегом небесных земель, охватывая силу бурь, возбуждаемых солнцем на землях-планетах».
«Вселенная в хороводе. Млечные пути, зажигаемые сыном из космической пыли, — материал небесной архитектуры, храма, движущегося в вечности, переполненного голосами тьмы тем восставших, слагающих победную песнь разуму-плотнику» (В.Н. Чекрыгин. О Соборе Воскрешающего Музея (О будущем искусстве: музыки, живописи, скульптуры, архитектуры и слова) / Н. Ф. Федоров: pro et contra: В 2 кн. Книга вторая. СПб.: РХГА, 2008).
Василий Чекрыгин. Снимок из журнала «Маковец», № 2, 1922 г. Реконструкция.
Остается заметить, что в вышедшем вскоре после гибели Василия Чекрыгина журнале «Маковец» (№ 2, 1922 г.) с некрологом и поминальными статьями о художнике, было помещено стихотворение Велемира Хлебникова.
Дрожали лучи поговоркою,
И время столетьями цедится,
И смотрит задумчиво зоркая
Как слабо шагает Медведица…
А завершался номер сообщением:
Оба космиста, состоявших «в приятельстве», ушли в мир иной в июне 1922-го.
Поэту иновечества (иное + человечество) Хлебникову было неполных тридцать семь.
Художнику всечеловечества Чекрыгину – двадцать пять…
НИКОЛАЙ СЕТНИЦКИЙ, ЭКОНОМИСТ, ПРЕПОДАВАТЕЛЬ, ЖУРНАЛИСТ
Книга Н. Сетницкого, конечно, мало общего имеет с идеологией материалистического коммунизма и даже борется с ней, не называя ее по имени, но в ней есть что-то советское, очень современное, есть крайний актуализм, социальность, исключительная обращенность к будущему. <…> Пафос H. Сетницкого есть, прежде всего, пафос строительства и регуляции мирового хаоса…
Н.А. Бердяев.
В 1930-х гг. он жил неподалеку от Акуловой Горы, на ул. 2-я Домбровская, 2.
Дом до сих пор цел.
Дом, где жил Н.А. Сетницкий. Фасад. Пушкино, ул .2-я Домбровская, 2. Ноябрь, 2022 г.
В следственном деле Н.А. Сетницкого есть «Анкета арестованного» от 2 сентября 1937 г.
Вот ее содержание.
«Фамилия: Сетницкий. Имя и отчество: Николай Александрович. Дата рождения: число «29», месяц – ноября, год 1888. Место рождения: г. Ольгополь. Местожительство (адрес): Пушкино, Ярославской, Домбровская. Профессия и должность: экономист, преподаватель, журналист. Место службы или род занятий: Институт мирового хозяйства и мировой политики. Паспорт: взят при обыске, отделенья не знаю. Социальное происхождение: служащий, всю жизнь жил на жалованье. Социальное положение: служащий: а) до революции служащий, б) после революции служащий. Образование: юридический факультет Ленинградского университета. Партийность (в прошлом и настоящем): беспартийный. Национальность и гражданство (подданство): русский и СССР. Категория воинского учета и где состоял на учете: снят с учета в 1932 г. Служба в белых и др. к.-р. армиях, участие в бандах и восстаниях против Соввласти (когда и в качестве кого): не служил и не был. Каким репрессиям подвергался при Соввласти: судимость, арест и др. (когда, каким органом и за что): не было. Состав семьи: жена, Ольга Ивановна, учительница нач[альной] школы. Дочери – Ольга, студентка и Елена в 8 классе».
Н.А. Сетницкий. Конец 1920-х гг. Оригинал: https://inostranka100.tilda.ws/berkovskaya
По словам дочери космиста, Елены Берковской, Сетницкий «был по профессии экономист, занимался статистикой и работал в ВСНХ (Всесоюзный, или еще Всероссийский Совет народного хозяйства)». По убеждению был «федоровцем» и «всю свою недолгую жизнь страстно продвигал идеи Н.Ф. Федорова в жизнь, а вернее сказать, стремился сделать эти идеи достоянием общества. <….> Был очень умен, разнообразно талантлив и чрезвычайно добр».
Из воспоминаний Е.Н. Берковской:
«У нас в доме висели иконы. Николая Чудотворца — отцова икона. Она всегда висела — и в Харбине, и в Пушкине в первые годы. <….> В смутные времена нашей семьи она исчезла».
А в 1935 г. «Мы поехали за город погулять, благо жили на самом вокзале. Для прогулки, уж не знаю, почему, так провиденциально, было выбрано именно Пушкино. Может быть, просто потому, что туда отправлялся ближайший поезд. Ехали на паровичке, народу было много и в очередной раз мне бросилось в глаза, как плохо одеты люди. В Пушкино оказалось восхитительно зелено и тихо. Густой и хороший лес был совсем близко от станции. Мы долго гуляли по нему, сидели и лежали на полянке, на траве. Какая мягкая трава здесь! День был жаркий, великолепный летний подмосковный день. Пропитанные солнцем, разморенные и довольные, мы повернули обратно и скоро вышли к станции. Но оказалось, что это не Пушкино, а следующая за ним новехонькая платформа, стоящая в густом лесу. У нее было очень нелепое и смешное название; «Заветы Ильича». Около нее стоял поезд-электричка. Шесть новеньких зеленых вагонов без паровоза. Такого поезда я еще не видела в жизни и подумала: «поезд без головы». Мы вошли в вагон, и электричка тронулась. Поездка наша имела печальные последствия. От лежания на сырой земле у Пуны (так в семье звали философа. – И.П.), едва оправившегося от гриппа, остро разболелись ноги».
И в том же году Сетницкие «Нашли и сняли две комнаты …в Пушкино, том самом Пушкино, где Пуна по приезде так неудачно полежал на траве и заболел после этого ревмокардитом. <….> Родителям жилье понравилось, и они тотчас же сняли его за какую-то по тем временам большую сумму. За несколько дней до начала учебного года мы переехали в Пушкино. Дача тогда была новехонькая, из толстых бревен медового цвета. С четырьмя окнами по фасаду, с двумя террасами — передней застекленной и открытой задней, с яркой зеленой крышей, прорезанной большим чердачным окном и маленьким балкончиком. Водопровода, натурально, не было. Воду носили из ближайшего колодца, «удобства» в виде традиционной деревянной будки находились позади дома у забора в зарослях бузины и, конечно, крапивы. Парадный ход в дом был через застекленную террасу и функционировал только в летнее время. В остальное время, ради тепла, чтобы не выстуживать дом, пользовались черным. Вход через открытую террасу вел в темные сени, где помещался чулан, дверь в холодную летнюю комнату (оттуда же шла лестница на чердак) и дверь в кухню. Кухня была большая, светлая, с широким трехстворчатым «венецианским» окном, с русской печью, нет, скорее с огромной плитой (не помню точно). Плита, естественно, не топилась, а только «подтапливалась» для тепла. С дровами уже тогда было «неважно», что тоже было мне непонятно. Кругом же леса! Но это к слову. Так вот, плита не топилась, а готовили пищу на керосинках и примусах. Два примуса у нас были привезены из Харбина, а керосинку, однофитильную, голубую, с ярко медным сверкающим резервуаром для керосина, купили сразу по приезде в Пушкино. Все они стояли на нашем кухонном столе в правом углу от входа. <….> Стены дома были бревенчатые, золотистые, хорошо прошпаклеванные. Потолки — досчатые. Досчаные же были и перегородки, стенки между комнатами, обладавшие, увы, звукопроницаемостью абсолютной. Наши апартаменты располагались по фасаду дома. Это были две хорошие светлые комнаты, метров, наверное, по пятнадцать- шестнадцать каждая, квадратные, одна с двумя, другая с тремя окнами. Выходили они в небольшой коридорчик, вернее сказать, предбанник. <….> Кроме наших комнат, в доме было еще три. Две из них, расположенные по боковым стенам дома, были небольшими, метров по десять каждая. Третья, совсем маленькая, метров шесть-восемь, не больше, выходила на кухню и отапливалась, вернее не отапливалась от плиты. Во всех них тоже обитали жильцы. <….>
Вокруг нашего дома был большой лесистый участок. Перед домом шли многочисленные грядки клубники. У забора росли кусты малины и буйно цвели золотые шары «рудбекии», как их называла бабушка. Справа от дома росли высокие тенистые ели и оранжевоствольные сосны — остаток от леса. На маленькой полянке стоял стол с двумя деревянными скамьями. У забора за соснами густо росла бузина, осыпанная кистями красных ягод, восхитивших меня своей мелкостью и цветом. До той поры бузины я не видала. <….>
Дача наша находилась по левой стороне железной дороги, если ехать из Москвы. На 2-й Домбровской улице, на углу Акуловского проезда, того самого, по которому надо было идти в деревню Акуловку, где «в сто сорок солнц закат пылал...». Последней улицей перед лесом была совсем еще мало застроенная 3-я Домбровская. Она шла параллельно нашей 2-й и начиналась сразу за нашим домом. <….> Пушкино было очень привлекательно тогда: лес рукой подать, речка тоже, все незаплевано, зелень свежая. <….>
Н.А. Сетницкий (слева) и А.К. Горский. Пушкино, 1937 г. (?). Оригинал: 03.11.2019. от Андрей Трубецкой. 31 октября в Музее-библиотеке Н.Ф. Федорова: https://muzeemania.ru/2019/.
В середине тридцатых годов Пушкино было простеньким подмосковным поселком (недавно получившим статус города) с деревянными дачами, с «главной» улицей, мощенной булыжником, перпендикулярной полотну железной дороги и ведущей к фабрике «Серп и молот». На этой улице… располагались магазины, лавочка, базар, поликлиника, горсовет, РИК и прочие «присутственные места», необходимые каждому советскому населенному пункту. <…>
Жизнь потекла, приятно сочетая старый быт с новым. Ходили гулять по выходным дням в еще прекрасный лес, на речку Учу с широкой поймой и обрывистым берегом. На нем стоял красивый, желто-белый с колоннами ампирный дом (дача Ф.Ф. Берга. – И.П.). От него по склону сохранились остатки лестницы вниз к реке. От нее к берегу шла аллея старых берез. Все это мне очень нравилось. Мама говорила с грустью: «усадьба». В усадьбе помещался детский дом. При ближайшем рассмотрении все выглядело обветшавшим и неряшливым. По парку, вернее по его остаткам, носились приютские дети»...
А в самом начале сентября 1937-го Сетницкого «взяли».
Вот что осталось в памяти его дочери.
«В положенное время мы легли спать, но среди ночи меня разбудил яркий свет, топот ног, хлопанье дверей. <….>
Двое военных входят<….> Оба в гимнастерках хаки, с малиновыми петлицами, в брюках галифе и высоких, хорошо начищенных сапогах. В руках фуражки.
Старший протягивает маме какую-то бумагу. Она читает ее и говорит: «Его нет дома». — «А где он?» И мама что-то отвечает ему.
Обыск, очевидно, полагалось начинать немедленно после вручения ордера на арест. Они и начали. Смотрели все, что было в комнате: шкафы с одеждой и книгами, сундуки, письменный стол. Как я сейчас понимаю, обыск у нас был чрезвычайно вежливый, что ли. Постелей не ворошили, подушки не вспарывали, носильные вещи оглядели бегло и ничего не забрали. Вообще, надо заметить, что никакого беспардонного грабежа… — у нас не было. Уж не знаю, почему, но не было. <….>
Обыск наконец кончился. Забрали небольшую стопку книг, в том числе «Одиссею» по-гречески, которую Пуна читал, чтобы вспомнить язык. Наверное, по полной непонятности: мало ли, что за книга может быть? Забрали рукописи экономических статей и почему-то несколько альбомов с пейзажными снимками Манчжурии. <….>
Маме дали почитать протокол и велели подписать. Всем или только маме? Не помню. Подписались и НКВДшники: Елкин и Мальцев. Чинов не помню. Вспоминая потом эту ночь, я часто думала: что с ними сталось, с этими людьми? Дожили ли они до смерти Сталина или ухнули туда же, в бездонную мясорубку? Но вслух почему-то я не вспоминала о них никогда. <….>
Совсем рассвело. <….> Утро было солнечное, свежее, небо высокое... Вдоль забора ходил охранник в штатском. Не видав до той поры топтунов, я внезапно проснувшимся нюхом почувствовала, что этот тип — НКВДшник. Не у нашего дома, а наискосок, на противоположной стороне улицы стояла черная «эмка». Пронеслась электричка из Москвы. Я подумала: «Если Пуна приехал на ней, то сейчас выйдет из-за угла». И в самом деле, вскоре на углу показался Пуна. В пестреньком своем костюме, в кепке, с портфелем в руке. Вот он повернул на нашу 2-ю Домбровскую, увидел меня у калитки, так не ко времени стоящую там, посмотрел на машину, топтуна, верно, заметил, и теперь я думаю, сразу понял все. Он убыстрил шаги и пошел по диагонали к дому. Я хлопнула калиткой и побежала к нему. Не знаю, почему, но меня не остановили. Я побежала, прижалась к нему и сказала только: «Пуна...». Он быстро спросил: «За мной?» Я сказала: «Да». И мы пошли с ним по дорожке к веранде. <….>
Помню, как мы собирали ему вещи. Теплый синий свитер, белье егерское и простое, полотенце, сапоги, еще что-то. Уложили все в небольшой плоский фибровый чемодан. Олин чемодан. Он легче кожаного... <….>
Я выхожу с ним за калитку. Прощаемся, он целует меня, крестит. «Будь умницей, Бишка. Слушайся маму, учись хорошо».— «Ты скоро вернешься!» — «Да, конечно». Но «тем» уж невтерпеж, и они прерывают наше прощанье. Я стою у забора и смотрю на уходящего Пуну, такого худенького, такого стройного, легко шагающего в непривычных ему сапогах, в синем свитере. С чемоданом в правой руке, с теплым пальто, перекинутым на левой. Смотрю, смотрю вслед. Последний раз в жизни, а он уходит, не оборачиваясь.
НКВДшники, разумеется, тут же, но их зрительно я не помню. Они прорезаются в моей памяти только на углу. Сажают Пуну в машину. Сами по бокам. Или один впереди? Ах, не все ли равно?!
Я вижу Пунино лицо в заднем зеркале. Он машет мне рукой. Машина поворачивает за угол» (Берковская Е.Н. Судьбы скрещенья: Воспоминания. М., 2008).
Следствие по делу Сетницкого длилось чуть более двух месяцев, и 4 ноября 1937 г. он был осужден Военной Коллегией Верховного Суда и «как японский шпион» приговорен к расстрелу, что и было исполнено в тот же день. Прах космиста покоится в Москве в братской могиле на Донском кладбище. В 1956 г. он был реабилитирован..
Из главной философской работы Н.А. Сетницкого «О конечном идеале» (выпущено в Харбине в 1932 г. тиражом 250 экземпляров).
«Деятельность людей при допущении идеала «земного рая» должна быть мощью и силой, преобразующей мир, осуществляющей и воплощающей определенный конкретный план и образ законченного совершенства, ведущего общественное, человеческое и космическое домостроительство (экономию)».
«Проблема совершенного общественного строя» …действительно неразрешима только «на земле», путем изоляции ее от вселенной, от всего космоса, который должен быть в целом преображен, переустроен и пересоздан человечеством».
«Регуляция должна быть распространена на весь земной шар, который таким путем должен превратиться в «землеход», в планету управляемую и направляемую в ее движении человечеством, как экипажем, откуда оно начнет воздействовать на всю солярно-космическую среду, распространяясь на все небесные тела, на весь космос и природу. Такого рода процесс предполагает другого рода перестройку, имеющую своим предметом наше тело. Оно должно быть пересоздано и преобразовано, должно получить способность жить и не распадаться во всех космических средах».
«Чтобы победа жизни была полной, необходимо гармонизировать не только лично телесную основу нашего существа и создать общество бессмертного поколения, но необходимо победить и преобразовать всю внешнюю космическую косную среду, которая является основой всяческого распада и смерти».
«Полное воплощение социального идеала возможно только после не менее полного преобразования природы путем изгнания из нее стихийно-хаотического начала и превращения ее в совершенно управляемую разумом и сознанием».
«Мощь современного человечества такова, что имеющиеся в его распоряжении средства достаточны для производства потрясающих воздействий на всю нашу планету. Они могут послужить для начала планетарного и космического строительства при наличности надлежаще поставленных, продуманных и внедренных в всеобщее сознание целей и идеалов. Но они могут при отсутствии понимания этих задач послужить и для самоубийственного акта.
«Всякая пропаганда взаимоубийства всегда есть скрытая пропаганда самоубийства, а пропаганда взаимоубийства в мировом масштабе, пропаганда необходимости и неизбежности мирового столкновения, мировой распри и бойни есть скрытая пропаганда самоубийства человечества, самоуничтожения разума планеты и самоупразднения смысла космоса».
«Человечество коснеет в своих заблуждениях, не кается и не изменяет направления мыслей, не «умопременяется». Такое заключение было бы неправильно уже потому, что все эти бедствия не имели своей задачей обратить массы на правый путь. Их задача сводится к тому, чтобы создать условия, обеспечивающие возможность появления на свет нового мужественного, творчески-преобразовательного, космического сознания, а это появление возможно только тогда, когда хотя бы ничтожным меньшинством осмыслены и поняты какие-то новые возможности, и когда напряженность этого рождающегося сознания такова, что она заставляет это ничтожное меньшинство действовать в новом направлении, хотя бы сами по себе пути этого действия были гибельны для него и приводили объективно к внешне незначительному эффекту. Дело в том, что, несмотря на ничтожность такой попытки, она тем не менее является фактом мирового значения. Она предполагает раскрытие и постижение, хотя бы в малом и небольшом виде, в форме конспекта и эскиза, возможности для человека непосредственного воздействия на космос. Это открытие уже само по себе предполагает и постижение всего дальнейшего пути человечества, а также уяснение конечной цели и задачи, которую ему предстоит разрешить. А это, в свою очередь, открывает путь для действия, путь, по которому должна и может идти человеческая энергия, причем в дальнейшем выяснение пути ведет к открытию возможности сознательного руководства человечеством в этом направлении».
«Спасение человечества и космоса есть дело самого человечества во всех его стадиях, от начала до конца».
«Проповедь преобразования мира, опытное доказательство возможности его,.. предполагает тройное преобразование: социальной среды – общества, природной среды – космоса и индивидуально-биологической среды – природы самого человека».
«Поставленное перед перспективой выхода в космос, – где требуется полная устойчивость, исходящая изнутри, и, в то же время, цепляющееся за внешние опоры и стремящееся остаться на почве своего прежнего отношения к миру, сводящемуся к устройству своих потребительно-производственных делишек, – человечество становится ответственным за те бедствия, которые рушатся на него в результате такого отношения к среде».
«Самый набор борцов за жизнь не есть еще что-либо решительное и завершительное. Для того чтобы от этого момента перейти к завершительным актам мирового космического действия, необходим ряд этапов. Прежде всего, должны быть созданы условия, при которых избранники от представления и сознания перешли бы к активности, чтобы созрело сознание необходимости действовать, чтобы за виденьем и слышаньем они начали бы действовать».
* * *
На этом пока закончим наши очерки об Акулове, Акуловке и Акуловой Горе.
Конечно, эта местность – воистину литературно-исторический клад, и, хотя здесь много сделано тщанием о. Андрея (Дударева), без сомнения, следует продолжать дальнейшее всестороннее изучение этой нашей «жемчужины».
А пока – до свиданья!..
Игорь Прокуронов.
Комментарии