«Дневник отшельника»: Мадагаскар, часть 2. Бандитскими тропами

      Итак, наш грузовик, после полугодовалого ржавения под тропическими ливнями, наконец-то, тронулся в путь! Вскоре к нему присоединился ещё один. Короткие остановки в зарослях, у замаскированного жилья, стали реже, и вот мы уже мчим по абсолютно безлюдным местам со скоростью аж 10 км в час! Дорога по-малагасийски, особенно после сезона дождей – это, как бы так помягче сказать… В общем, полная ж…па!! Глубокие лужи-озёра перекрывают дорогу на всём протяжении, а вязкая жёлтая глинистая земля делает её ещё и болотом заодно. Наше бездорожье в глубинке по сравнению с малагасийским – Берлин штрассе! Но это я описываю ещё девственную дорогу, где машины редкость. А вот если машины ходят несколько раз в день, то – …!! 

      Но об этом позже. Так, с боями и чёрными выхлопами соляры, мы, всем нашим составом, брали штурмом разлив за разливом. Выглядело это следующим образом: сначала шёл разведчик, искал брод и отсутствие на пути подводных брёвен. А заодно и крокодилов. В этих местах они любят лакомиться детьми, увы – к величайшей радости родителей, особенно, если это девочка. Детей рожают много, а крокодилов мало и они священны, поэтому никто не против. Затем грузовик разгоняется и ныряет. Волна, при этом, по обе стороны захватывает лес, топя всё на своём пути. Иногда удаётся проскочить без проблем, а иногда – нет. И вот тут начинается реалити-шоу из серии «Хижина дяди Тома». На 40-градусной жаре, по пояс в жиже, идёт разгрузка грузовичка. На редкость выносливы эти малагасийцы – туда-сюда таскать мешки цемента и прочие тяжести. Смотрел я на это, как белый господин, недолго. «Мне только хлыста не хватает», – подумал я и пошёл в грязь под бурные аплодисменты. Весь день чувствовал себя настоящим рабом, помогая разгружать и вновь загружать грузовик. Местные меня жалели и старались не давать особо тяжёлые тюки. Уверен, ни один даже дорогостоящий тур на дал бы мне таких ощущений (в затерянной саванне, в сотнях километров от Мозамбикского пролива, с баулом на голове, по самую макушку в грязи, обливаясь потом среди уже братских чёрных тел, я вновь и вновь понимал, какое это счастье – родиться в России и ощущать себя в данном действе как в развлечении, а не образе жизни). 

      К исходу дня мы добрались до реки, через которую на пароме грузовики переправились на тот берег, где и находился заповедник Цинги. Это самый известный и охраняемый заповедник на Мадагаскаре, его пейзажи даже печатают на местной валюте. Входить в него, как, впрочем, и в любое другое заповедное место на Мадагаскаре, можно только с проводником. Мне хотелось быть законопослушным, отыскал даже охрану заповедника, которая проявила полное безразличие, махнув рукой, что оплату за посещение надо платить только тогда, когда найдёшь проводника. А где его найти?!! Там – показали рукой на лес, – там есть отель, мол, в нём и найдёте. В паре километров от заповедника действительно был отель, пустой, с одной только служанкой, которая непрерывно смеялась и ничего не понимала из того, что я спрашивал.

      Забив на эту канитель, я заночевал в ближайшем лесу, а утром пошёл в заповедник один, нелегально. Такое посещение на Мадагаскаре может легко закончиться тюрьмой. Особенно, если что-то там ловишь, а я ловил бабочек. Как кот в мясной лавке, который понимает, что косячит, но лазит и лазит, постоянно прислушиваясь и рискуя быть спалённым. 

      Опасней всего на тропе, конечно. Идти легко, и бдительность потерять легко. А вот в глуши, среди цинг – там круто, но они очень коварны. Острые, как лезвия, поросшие диковинными растениями, острые пики очень притягивали, рвали одежду и резали кожу. Неохотно, но, всё же делились своими тайнами. По стенам медленно двигались гигантские насекомые, издающие неприятные звуки и жутко воняющие. Хруст под ногами дал понять, что я зашёл на кладбище летучих мышей. Их черепки с острыми зубами лопались, как скорлупа спелого ореха, в такт моих шагов. Забравшись на цинги по лианам на уровень примерно третьего этажа, я рассматривал пики и растущие на них бутылочные растения, утыканные острейшими шипами. В некоторых из них были злые муравьи. 

      Случайно, балансируя на острых верхушках, я задел ветку и рассыпал осиное гнездо. Ой, мама, как это было больно!! Бежать-то нельзя, а тело орёт: «БЕГИ!», потому что в меня словно калёными спицами тыкают. А надо двигаться медленно, осторожно, чтоб не сорваться. Ну, медленно явно не получалось. Не помня себя, прыгал, как кузнечик на лезвиях. А потом заблудился, а потом меня кто-то окрикнул, и я похолодел – неужели спалился?! Но окрик был явно с дерева. «Интересно, что делает охрана на дереве?» – подумал я, поднимая виноватые глаза, мгновенно наполнившиеся детским счастьем. На дереве сидел взрослый жёлтый лемур, размером с меня, невероятно милый и трогательный. С удивлением посмотрел вниз и снова позвал. К нему припрыгал его товарищ из леса, и они оба стали мне корчить рожи, а я – им! Так мы и общались часа три, пока я им не надоел, а они мне – нет. Манера поведения лемура напоминает маленького, очень нежного ребёнка. Я рад, что нашёл их впервые не в вольере, а в живой природе. Вернее, это они меня нашли и разрешили побыть с собой некоторое время. 

 
      В зарослях травы на открытых пространствах заповедника водятся удивительные полупрозрачные насекомые, похожие на стрекоз, но не стрекозы, с большим размахом крыльев, но не бабочки, летающие с большой скоростью, но низко. Они заставляли меня делать акробатические выпады в целях их поймать, хотя потом, утром, я обнаружил, что когда ещё сильно рано, они просто сидят в густой траве и совсем не реагируют на движение. Их можно было просто собирать руками как ленивых улиток. И, конечно, хамелеоны – некрупные, любопытные, как разноцветные драгоценные камни с вращающимися в разные стороны глазами. Я им радовался, как дитя, набирая и отпуская в любом количестве. Ещё там были оранжевые термитники, и изредка пролетали огромные, недосягаемые в высоте гигантские бабочки. 

 
      Охрана заповедника меня так и не обнаружила, и когда я достаточно налазился в этих местах, то надо было решать – возвращаться или идти дальше. Ну, конечно, я решил идти дальше, тем более, что по карте рядом была дорога, выводящая в городок, откуда я надеялся выехать на местном рейсовом автобусе. Ха-ха-ха! Я не знал, что это было роковое решение, и что картам на Мадагаскаре вообще не стоит доверять. 

 

      Для начала мне предстояло покинуть местную деревеньку, расположенную подле заповедника. Потыкавшись туда-сюда по улицам и собрав толпу любопытных, я всё же выбрал направление и пошёл по тропе, как я думал, правильно выбранной относительно карты. На ней мне встретились с десять полуобнажённых женщин с бамбуковыми палками, помахивая которыми они убедили меня, что туда ходить не надо. Тогда я вернулся в деревню и, прорываясь сквозь толпу, взял другое направление, которое, как я надеялся, выведет меня к берегам Мозамбикского пролива. 

      Чем дальше от деревни, тем реже встречались люди. Обычно они несли на себе, кто дичь, кто брёвна, а кто и какую-то странную траву. Выглядели они приветливо и крайне удивлённо. Потому что знали, что дальше дороги нет, а я не знал. Она становилась всё уже и уже и, наконец, на второй день пути, за разрушенным мостом, рассеялась на множество троп-лабиринтов в саванновом лесу. Жара стояла невыносимая, еда подошла к концу, и мой НЗ – копчёная колбаска, стала отчаянно тухнуть в рюкзаке. 

 
      На Мадагаскаре ни в коем случае нельзя пить воду из открытых источников. Масса неизвестных болезней живёт и размножается в ней на тропической жаре. А воды надо, минимум, ведро в день. В виду отсутствия в местных зарослях супермаркетов, я вынужден был прямо-таки жрать эту тухлую воду из любого, практически, источника, редко встречавшегося на пути. Сколько бактерий сдохло в моём голодном желудке за это время – передать трудно! Но вкус этой воды я не забуду долго. Горячая, с тиной, мутная, отдающая гнилью и затхлостью разложившейся в ней буйной жизни. Это вам не чашечка кофе утром, это чан говнистой жидкости в день. Иначе там не выжить. 

 
      Назад возвращаться было уже поздно, и я упрямо шёл вперёд по едва заметной тропе, то ли человеческой, то ли уже звериной. В один из дней мне на пути предстала удивительная река белого цвета с чудесно прохладной водой, разлившаяся по непроходимому лесу. «Молоко! – закричал я. – И это всё мне одному!!». И плюхнулся в воду. Да, наверное, там, под водой, были и крокодилы, и подводные змеи, с берега на ветвях сидели и смотрели на меня удивлённо гигантские ящерицы, но я был счастлив. Прохладная, не тухлая вода – это настоящее блаженство!

 
      На следующий день в лесу стали встречаться хижины и редкие жители. Это радовало и напрягало одновременно, потому что если их было много, они бурно реагировали на моё появление. Впрочем, в этом была и польза. Так, на ночь глядя, в один из дней, я решил заночевать не в саванне, среди диких неизвестных звуков, а среди людей. Как раз встретилась безымянная деревня с глиняной школой на окраине. Там, несмотря на поздний вечер, сидели дети. Увидев меня, они с криком бросились врассыпную из здания, а я тогда решил осмотреть интерьер единственного класса этой школы. Земляной, в канавах, пол, деревянные, словно из глубокой древности, верстаки-парты, сколоченные из красного дерева гигантскими гвоздями. Отсутствие света. Доска и – о, чудо, кусочек мела! Если бы наши дети видели эту школу и пробыли здесь хотя бы один урок – о, как бы они оценили свою жизнь, своё учебное заведение, свой белый цвет кожи! 

 
      Вылезши сквозь щель в стене наружу, я направился в деревню, полукругом окружённый детьми, державшимися на почтительном расстоянии. Увидев взрослых, они осмелели и круг замкнулся. Наступила ночь. Электричества во всей деревне не было, и сумрак освещали лишь белоснежные зубы местных жителей. Много зубов, идеально красивых зубов на фоне темноты. Они, обладатели этих таинственных и красивых смайликов, отвели меня вглубь селения к одному богатому дому из глины (а все их дома были из жердей и хвороста). Там, возле дома, они развели большой костёр и накормили меня горелой кукурузой. Дети осмелели и подошли совсем близко, сгорая от любопытства.

       Неожиданно один из взрослых парней схватил большую дубину и с диким криком набросился на них, дубася по земле рядом с малышами. Я думал, что они попадают от страха, но ребята тут же все убежали, а он подошёл ко мне и вежливо улыбнулся, как будто ничего не произошло. Вскоре дети вновь вышли из темноты и обступили меня. Церемония с дубьём повторилась. «Да, тут особо не церемонятся с детской психикой», – подумал я. Мне протянули дубину и предложили тоже поохотиться. Сделав удивлённые глаза, я отказался, затем резко исчез в темноте, через минуту уже вытащив за ногу 5-летнего парнишку. Вот, говорю, так поймал, без дубины. Мне бурно зааплодировали. Я поставил свою жертву на ноги и, обняв, отпустил. Парнишка пулей исчез, но вскоре вновь появился в толпе детей, в надежде, что за ним ещё поохотятся. Ночь я провёл в этом доме. Гостя принимала хозяйка, приготовила мне вкусный мясной ужин. И только наутро я понял, что это была крыса, искусно приготовленная и пойманная тут же в курятнике. 

      Дальше мой путь проходил по тропе среди высокой изумрудной травы, колыхаемой тёплым ветром. Из неё выпархивала саранча, которую тут же на лету подхватывали птицы и уносили с собой. Изредка пролетали низко, но на огромной скорости, ярко-синие бабочки, цвет крыльев которых, отражаясь от солнца, изумлял и восхищал. Встретив очередное болото, из которого можно было напиться, снова случайно сбил головой осиное гнездо в зарослях тростника. Как много сил появляется, когда убегаешь от разъярённых ос! Они впиваются, тучкой проникая в волосы на голове, и мысли сразу становятся «бодрее» – ё-моё, БЕГИ! Не то, что минуту назад: вода, наверное, тут заразная, и как я устал, еле иду и проч. БЕГИ, и осторожней – в болоте, вдоль которого ты скачешь, водятся крокодилы. 

 

      Самое трудное время дня – это полдень, когда солнце палит с такой силой, что чувствуешь себя как в аду, обиваясь потом, без еды, без уверенности, что идёшь верно. Но надо идти, пока есть силы и ты не отравлен, добраться до этого города, затерянного в лабиринте троп, где есть транспорт. Ведь не может так быть, что город есть, а транспорта нет. Хотя в Африке – может. Если встречается влага, то надо обязательно смачивать голову, и чтобы влага сохранялась дольше, я клал на голову мокрую тряпку. Правда, через пять минут она становилась совершенно сухой, но это давало передышку. Тряпка невыносимо воняла тухлятиной от несвежей, мягко говоря, воды, но и спасала от солнечного удара. 

     Делая очередной перерыв в тени редко встречающихся деревьев, увидел вдруг, как ко мне бегут пять автоматчиков. Ныкаться было поздно, меня заметили, и я спокойно ждал развязки. (Знал бы особенности этих мест, не был бы так спокоен.) Окружив и обыскав, они изъяли у меня документы, и повели под конвоем в лес. Попал, опять попал, думал я, вспоминая прошлые встречи с военными в других странах. Что на этот раз, кто они? Вооружены серьёзно – автоматы, гранаты, что делают здесь? Идут быстро, вопросов не задают, суровы, наблюдательны, смотрят на меня и по сторонам, как будто в лесу опасности. Перерывов не делают, идут нон-стоп, трое – впереди, двое – сзади. Эскорт, блин! 

 
     Так прошло несколько часов. Остановились, ещё раз провели мой досмотр, не проявив никакого интереса к местным деньгам. Офицер, правда, очень заинтересовался нашей отечественной сторублёвкой, попросил подарить. «Да легко, бери, ОК!». Взял. Знак хороший. Назвал «френдом», идём дальше. Мост впереди, на нём какие-то женщины с вёдрами сидят, остановились. Они с интересом смотрят на конвоируемого, то есть, меня. «Это беар», – поясняют солдаты, указывая на пиво в вёдрах, напоминающее больше мыльный раствор с какой-то травой. Покупают мне кружку, сами не пьют. Я пью и тут же хмелею. Они показывают гранату, дают понять, что мощная, мост может взорвать. Смелею, дай, говорю, хочу бросить на мост. Они смеются, отнимают. Идём дальше, настроение хорошее, все веселятся, глядя на меня. Деревня на перекрёстке, возвращают документы, указывают тропу на город, куда я шёл. Хлопают по плечу: «Окей, раша, эскорт армии, ноу проблем бандитто, гуд лак!». 

 
      К тому времени я узнал у местных, что места здесь неспокойные, но это меня сильно не заботило, а вот обучение съедобным тонкостям в лесу было очень кстати. Благодаря этим навыкам я смог двигаться дальше. Мальчишки в окрестностях этой деревни, увидев, как я добываю жёлтую ягоду в колючих зарослях, решили меня покормить с рук. Вначале, не решаясь подойти близко, клали ягоды на землю, и я забирал. Потом осмелели и, подходя совсем близко, кормили. Это было очень забавно и трогательно. Дети сопровождали меня несколько километров. Сами ягоды были очень необычны на вид, сладкие, но чтобы начать их есть, я пересилил себя не сразу. Дело в том, что у этих ягод есть особенность: когда они лопаются во рту или руках, из них выползают белые, будто шевелящиеся, «опарыши» – это у них такие семена. Выглядят омерзительно, зато сладкие. 

 
      Шла вторая неделя движения, и я начал уже сомневаться, выберусь ли из этих мест, или нет. Уже два дня я не встречал местных жителей, изредка только попадались на пути деревья с плодами, напоминающими по виду яблоки-ранетки. Размером плоды были с крупную фасолину, с большой косточкой внутри. Плодоносило далеко не каждое дерево, но спелые плоды, сразу упав, начинали портиться, а зелёные были несъедобны. На этих полугнилых плодах я и держался. Мой живот ненавидел меня. 

      Вдруг сзади послушался такой родной и крайне необычный в этих местах звук – звук мотоцикла. Их было два, сразу два!! И они, конечно, подобрали меня с собой. Мотоциклисты оказались врачами. Да-да, местная «Скорая», которая на мотоциклах разъезжает по затерянным деревням. О больных они узнают по сотовой связи, так как в каждой деревне есть мобильный телефон, только он очень древний, как у нас на заре перестройки. 

      Ещё сутки мы ехали с ветерком по саванне, не встречая людей, и лишь в одном месте увидели хижину, где мы остановились передохнуть и поесть. К ночи, наконец, прибыли в какой-то город, где я поселился в отеле, стоимостью за одну ночь – один доллар. Во всём городе не было света, только в одном доме, потреблявшим электричество от генератора. Когда наступила полная темень, жители вдоль улицы зажгли свечи, и началась удивительная, сказочная жизнь затерянного города при свечах. Хозяйки стряпали прямо на улице еду и тут же продавали за копейки. По дороге шли большие чёрные буйволы, возвращавшиеся после тяжёлой работы в полях. Я сидел в баре, медленно потягивая пиво. «Цивилизация, – думалось мне, глядя на всё сквозь сумерки и мерцание свечей. – Какая удивительная цивилизация!». 

      Наутро в отеле, украшенном пустыми бутылками, я разыскал хозяина. «Когда будет транспорт?» – попытался узнать у него. «Будет», – кивнул он головой. «КОГДА??». «Будет», – опять кивнул головой. Я показываю на часы: «Когда?». Он смеётся и показывает на календарь: завтра. «Завтра когда?» – нерешительно спрашиваю я. Он тыкает рукой в другое число – или послезавтра, или после-после-завтра. «Как?!!». «Будет, – утвердительно кивает он головой, – обязательно будет. Уже полгода не было, должен быть». ПОЛГОДА?!! Я хватаюсь руками за голову и бегаю по комнате, начиная понимать, что нахожусь в абсолютно изолированном населённом пункте с одним единственным грузовиком без колёс, который служит сараем в соседнем доме. И что я прошёл только часть пути, далеко не самую значительную, и что выбираться мне отсюда, если пешком и, судя по карте, не один месяц, а я и так иду полмесяца уже. Хана! 

      При этом я ещё не знал, что эти места кишат бандитами. Узнал значительно позже.
Первая попытка покинуть город самостоятельно закончилась тем, что, выйдя за его пределы и чуть не издохнув от жары, вернулся в тот же день обратно в отель. "Расслабился, блин! – негодовал я на себя. – Пиво, рис, плоды необычного дерева. Жрать, что ли, сюда, на Мадагаскар, приехал?!". 

      Вторая попытка покинуть город оказалась успешней. Я вышел с рассветом и, поднявшись на хребет, внимательно осмотрелся по сторонам. Просыпающийся городок лежал в пяти километрах отсюда, в долине, а дальше, насколько хватало глаз, по всей линии горизонта не было больше ни единого  домишки, только зелёная ровная бесконечность. Выбрав направление на солнце, к берегам Мозамбикского пролива, я двинулся в путь, держась пока ещё видимой дороги от города. Вскоре она превратилась в тропу, по которой, как минимум, полгода не проезжал никакой транспорт. 

      Потянулись дни, когда солнце поднималось и уходило за горизонт. Пошатываясь от усталости и однообразия, я продвигался вперёд. В один из дней, терзаемый голодом, я сделал для себя необычное открытие. Ранним утром на придорожных кустах одного из местных видов кустарника, на цветках выступала роса. Её было очень мало, но она была сладкая. Это как нектар, словно манна небесная! По утрам, до восхода солнца, её можно было немного собрать. Правда, приходилось сжёвывать большое количество цветов. Но, думаю, на одну-полторы чайные ложки сахара я нажёвывал. А выплюнутые цветы тут же уносили бродящие повсюду муравьи. На сами кусты они, почему-то, не забирались. Также, хоть и крайне редко, встречались плоды размером со сливу, с огромной косточкой внутри. Есть этот плод можно было, когда он закисал, полежав на земле. Тогда по вкусу он не такой кислый, а больше тухлый, но главное – съедобный. 

 
      Ночи давались всё тяжелее, гнус выпивал много крови. Только бы хватило сил дойти до пролива, а там… Кто его знает, что там? Одна надежда, только она. Иногда по пути встречались стада, без пастухов, бродившие сами по себе. Они, эти малагасийские коровы, очень настороженно наблюдали за мной, и при малейшем приближении ломились в саванну, снося всё на своём пути. На мой взгляд, это очень бесполезные коровы. Вымя у них маленькое, и молока там не больше, чем на стакан. Наверное, поэтому их подолгу и не доят. Как-то в одну из ночей камни, на которых собирался поспать, я решил смягчить песком, наложив его сверху, чтобы не было так остро. Увлёкшись этим занятием, не заметил, как на тропе появился рослый парень-пастух. Было уже довольно темно, когда я услышал жуткий, леденящий душу крик ужаса – это он увидел меня. Не знаю, что его так напугало, но, наверное, то, что, радуясь ночной прохладе и, невзирая на комаров, я был в одних труселях, с обожжённой красной кожей, вдохновенно перекладывающий песок с одного места на другое. Я его не заметил, а он стоял на дороге и орал от ужаса. В руках у него было копьё, и мне показалось, что он его сейчас метнёт. Чтобы успокоить парня, я встал во весь рост и пошёл ему навстречу, говоря, почему-то, на русском: “Да ты чё, братан, успокойся”. Срываясь на визг, с воплем типа “Демоны!”, так и не воспользовавшись копьём, он усвистал в густую траву, далеко в сторону от тропы. Через пару часов, сквозь ночь, куда-то ломанулось спящее до этого стадо. И я понял, что пастух, обогнув меня по горизонту, вышел к своим коровкам и погнал их прочь. 

 
      Так проходили дни, пока не послышался изумительный, блаженный, благословенный шум мотора!! На горизонте показалась серо-белая развалюха. Машина, которая выпускала клубы дыма от соляры, медленно, как жук, ползла навстречу – транспорт в город, который я покинул некоторое время назад. Это была видавшая виды машина, с огромным баулом наверху и массой народа внутри. Напиханные, словно шпроты, выпучив глазки, они радостно смотрели на меня, и водитель посигналил. Ну, отлично, подумал я, рано или поздно она двинется обратно и подберёт меня. Главное, не сбиться с тропы. 

Так и случилось через пару дней. Машина поехала обратно и как только нагнала меня в пути, тут же остановилась. Внутри было также тьма народу, сидели друг на друге. Когда открыли дверь, люди прямо-таки вывалились наружу, разминая кости и удивлённо глядя на меня. Водитель чесал затылок, куда бы меня впихнуть. Места реально не было, а на крыше на Мадагаскаре ездить категорически запрещено. Кроме того, наверху всегда полно вещей. Но это проблему я легко решил, пулей вскарабкавшись на баулы и укрепившись среди них. Вроде, полиции в саванне нет, штрафовать некому. Все запихнулись обратно, и мы поехали. 

      Бедные пассажиры! Как же тяжело им было внутри, если даже сверху меня трясло и мотало из стороны в сторону. Но зато я ехал как король: прекрасный обзор, ветер в лицо. Машина то карабкалась на холмы, то ухала в канавы, и тогда отдача была весьма ощутимой. Учитывая, что я сидел на мешке с топорами и мачете, торчащими во все стороны, ехать так и не пораниться было искусством, которым я довольно быстро овладел, получив несколько весьма внушительных ударов в худое седалище. А ещё сверху был закреплён баллон с пропаном, полный, и позвякивание об него топоров беспокоило меня несколько больше, чем их соприкосновение с моим многострадальным задом. 

 
      И вот, наконец, мы въехали в вечерний город. Водитель не только не взял с меня за проезд, но и подарил привезённых наверху кокосов. С ним же я договорился о рейсе, когда он будет выбираться на своей машине в столицу. Это планировалось на следующий день, и было, конечно, невероятной удачей! Он сказал, что набирается целый караван, не одна его машина, а три и броневик с военными. “Здорово! – обрадовался я, но потом задумался. – А зачем броневик-то?..”.

      У меня был день, чтобы провести его на берегу Мозамбикского пролива, и я отправился в центр города. Белых здесь никогда не было, и все жители с большим любопытством наблюдали за мной. А я, обойдя городок, выбрал себе самый лучший отель, за проживание в котором одни сутки заплатил аж три доллара. 

 
Особенности всех малагасийских городков на берегу состоят в том, что моря им не надо, поэтому выходы к нему найти практически нереально. Полдня я потратил на поиски – как выйти на берег?? А местные на вопрос: “Where is sea?” либо показывали в абсолютно любые стороны, либо вообще пожимали плечами и смеялись. Наконец, на тропках за зарослями я увидел признаки мангровых деревьев. Они растут только на солёной воде. Значит, по ним море я всё-таки найду. 

      И нашёл! Вначале это была топь и жижа, потом – дюны и в них кладбище, за ним пляж с рыбацкими лодками и, наконец, вот он – Мозамбикский пролив! Воды его были оранжевого цвета, в тон земле, и горько-солёные. В песок, усыпанный необычными раковинами, били оранжевые пенные волны, а на горизонте виднелись квадратные паруса местных рыбаков. Их жёны сидели на берегу в тени больших деревянных лодок, перебирая улов, и с любопытством смотрели, как я пошёл, за многие дни, искупаться, как следует. Отчаянно резвясь и радуясь, почти забыл об осторожности. Ныряя, головой чуть не ударился о скрытый в глубине острый камень. Хорошо, задел его рукой и вовремя вывернул, иначе бы основательно “пораскинул мозгами”… 

 
      Проведя на море время до заката, вернулся снова в город, где за бесценок покупал всякие вкусняшки местного приготовления, радуя живот. Утром, в назначенное время, я находился уже на автовокзале. Это была деревянная будка на три стены и земляной пол. Ждать пришлось недолго: придя утром, уже к ночи мы отправились в дорогу. Сначала заехали в самый богатый дом и забрали его владельца с семьёй. Это был местный депутат, и я подумал, что броневик с автоматчиками – его личная охрана. Но дело было шире. По пути к нам присоединились ещё две машины, и вот небольшой караван – в полном сборе. Внутри машины, конечно, оказалось очень тесно, несмотря на то, что я примостился рядом с депутатом. Напротив меня сидел здоровый мужик и сбоку ещё пять человек. Короче, пока шёл асфальт, было просто очень тесно, но когда он кончился, начался настоящий ад! Меня постоянно било о то о боковое стекло, то о здорового мужика напротив. Сидел я на сиденье на корточках, так как под ногами сложили чьи-то вещи. Не выпрямиться, не пошевелиться, только бам, бам, бам. 

 
      О-о-о, как воняют потные чернокожие люди в душной машине, вы можете себе представить?!! Никогда! Через час у меня началась истерика, и это я ещё себя сдерживал. Хотелось подышать, разбив окно, пусть даже и головой. А машина ныряла и ныряла в огромные лужи, практически не буксуя, но дико ревя – вверх, вниз, вправо, влево. Наконец, у неё оторвалось колесо, и я выполз, именно ВЫПОЗЛ из машины под смех местных попутчиков. 

 
      Чинили долго, часа два. Всё это время автоматчики, рассредоточившись вокруг нас по обе стороны дороги и обочинам, внимательно, как-то очень сосредоточенно смотрели в темноту, словно ожидали серьёзного нападения. Я попробовал заговорить с ними, но они дали понять, что мешаю им смотреть за темнотой. Ну, ладно, я ушёл и сел на холм, глядя сверху на людей, а их было видно в свете фар. От чего же их так тщательно охраняют, поверхность не слишком холмистая, из долины хорошо видно наши машины. Интересно, если произойдёт нападение, я всё увижу сверху, и меня не заметят? А если сейчас эти КТО-ТО ползут по густой траве и наткнутся на меня? Прислушался. Треск цикад и прочие звуки ночи. Это вот птицы, а это лягушки, вроде… А это не знаю чего. Ну его на фиг! Пойду-ка я обратно, к людям. Сполз с холма и направился на свет фар. Вскоре колесо поставили, и мы вновь поехали в прежнем “комфорте”. К середине ночи караван остановился в какой-то деревушке, все пошли в дом. Там было несколько столов, и можно было купить и поесть рис. 

      Когда я ел при свете свечей, ко мне подошёл один парень и стал внимательно рассматривать. «Чё уставился, – сказал я вслух, – дай поесть». Благо, никто не понимал мой язык, я мог позволить себе любую грубость, раздражённый выматывающей дорогой. 

 
– Ты русский? – неожиданно с лёгким акцентом спросил парень. Я поперхнулся и удивлённо посмотрел на него.
– Ну да, а ты кто?
– А мне говорят – с нами едет русский, вон тот, белый. О тебе весь город гудел, белые к нам никогда не забирались.
– А ты откуда язык знаешь? – спрашиваю.
– Не так быстро, вспоминаю, 16 лет на нём ни с кем не говорил. Я был в России студентом, учился на ветеринара.
– А где учился?
– В Киеве.
– Киев – это не Россия.
– Нет, Россия!
– Ну, ладно. А как ты туда попал?
– Родители денег накопили и отправили. У вас образование доступное, я выучился и теперь вот уважаемый человек, востребованный во всём округе врач. Ты, говорят, от Цинги идёшь, тебя на дороге пару дней назад подобрал наш водитель.
– Верно, от Мурундавы через Цинги к Мозамбикскому проливу и вот теперь с вами возвращаюсь в столицу Антананариву. Кстати, долго ехать?
– Недолго, три дня.
– Три ДНЯ?!!
– Да, три дня, но странно, очень странно…
– Что странно?
– Странно, что ты жив.
– Ну, путь, конечно, нелёгкий, но отчего бы мне не быть живу? Змеи ядовитые не кусали, отравления миновал, крокодилов вообще не видел. Хотя знаю, что есть.
– Да я не про это! Ты думаешь, с нами просто так столько охраны едет?
– Ну, вот депутата охраняют, крутой, видно, чел.
– Да не только его, всех нас. Вот мы тут едим, а они там, на посту, от дома ни на шаг. Пока мы под охраной, то в безопасности, уйдёшь поесть в лес – и не вернёшься. Не понимаю всё-таки, как они тебя не нашли?
– Кто они?
– Да банды! Я тебе расскажу. У нас не так давно дефолт случился, все деньги обесценились. Кто бедным был, так им и остался, а вот те, кто побогаче, сильно разорились, всё потеряли. Вот у многих крышу и снесло. Ушли в здешние леса, объединились в банды, делают набеги на деревни, грабят людей, убивают, угоняют скот. Особенно опасно на машине передвигаться, много нападений, расстрелов, поэтому правительство нам охрану вооружённую выделяет в сопровождение. А ты один шел. Не понимаю, как ты жив? 

 
      К нас подсела местная корреспондентка. Да, говорит, это чудо, что прошёл.
– А ещё она считает, – перевёл мой русскоязычный друг, – что тебе надо дать медаль.
– Ну, это не мне, это моему ангелу-хранителю тогда. Только боюсь, их ему уже вешать некуда…
– Ну что, до утра не тронемся в целях безопасности, пошли спать.
– Пошли. А где? 

 
      Мы прошли в соседнюю комнату. Там, на полу, уже лежали на циновках мужчины. А женщины легли под столами в комнате, где мы ели. Как в кино про войну прямо, подумал я. Бамбуковые стены, потолок из бамбука, человек десять темнокожих рядом, чернее ночи, и я, Белоснежка, блин, среди всего этого! 

 
      Со стены осыпалась штукатурка, по руке пробежала гигантская сколопендра, оставляя едкий вонючий след. Романтика! Интересно, размышлял я, в этих циновках кого больше – клопов или клещей? Проснулся от невыносимого, зычного храпа. О да, теперь я знаю, как храпят африканцы, это очень, очень, блин, громко! И, несмотря на то, что спать хотелось просто очень-очень, заснуть не мог. «Нет, я так свихнусь!». Перешагивая впотьмах через тела, я направился в женский предел. Там, под столами, как я ни шарился, мест вообще не было. Тогда вышел на улицу. Охрана сидела у костерка. Я примостился рядом, на мокрой узкой лавке в виде бревна и уснул. Пару раз упав в жижу, поплёлся обратно, в царство храпа, но без дождя, и там уже отрубился окончательно, а через 15 минут был подъём, как в армии, по команде. Ну, хоть кофе дали утром, взбодриться. По углам дома на рассвете я увидел множество минералов, красивых, словно горный хрусталь. Ими был просто посыпан пол на кухне и у входа, как галькой. Кучеряво, подумал я, такие на птичьем рынке денег стоят. И взял себе несколько штук. 

 
      Когда рассаживались по машинам, я решил, что три дня не выдержу езды в формате кильки, и упросил водилу разрешить мне залезть наверх. Он вначале колебался, но потом, всё же, дал добро и бросил мне наверх одеяло. Сначала подумал, что для мягкости, но когда мы поехали, понял, что это укрыться. Когда въезжали на хребет, наступил такой страшный дубак, а я в маечке. Потом дорога стала ровнее, и он набрал скорость, так я испугался, что у меня ветром кишки выдует. Еле-еле на ходу, при поворотах, отвязал одеяло и поехал, как привидение в ночи, на такой скорости, что слезу вышибает. 

      Когда окончательно расцвело, водитель сделал остановку и предложил мне пересесть к «килькам», но я отказался. Тогда он забрал одеяло, и мы поехали дальше. Наверное, вскоре станет тепло? Но было раннее утро, и одеяло водила забрал, как оказалось, чтобы оно не промокло. А ехали мы через горный лес. Так вот, этот лес был такой сырой! И кроны его смыкались как раз над машиной… Когда я окунулся в первое дерево, ощущение было, что нырнул в прорубь. Мокрым, естественно, мне стало сразу холоднее, но ёжиться было некогда. Набирая скорость, машина врезалась всё в новые и новые, полные холодной воды кроны. Это было здорово и ужасно одновременно, и надо крепко держаться, чтобы вниз не стащило перевитыми лианами. А некоторые деревья, при этом, были весьма колючими, и полосовали мою обгоревшую кожу нещадно в кровь. Вскоре я научился их вычислять по форме листьев, что, впрочем, никак не спасало от столкновения с ними. 

      Но вот взошло солнце, и стало хотя бы тепло. Я ожил, с восторгом смотрел, как машина ныряла в глубокие лужи, и волны оранжевой жижи топили лес. Периодически мы, конечно, застревали, тонули и заваливались набок. Дорога была полна приключений и неожиданностей. Так, один раз мы потеряли охрану и несколько часов оставались абсолютно незащищёнными. В другой раз мы штурмовали ущелье, полное окаменевших брёвен. Машина прямо ехала по этим брёвнам-раритетам, а я, улучив минуту, спрыгнул вниз и выхватил кусок, который хоть и весил прилично, но всё же был довезён мной сначала в Антананариву, а потом и домой. Три дня пути, три дня восторга, скорости, весёлой кампании и русского перевода моего общения с ними. Это было здорово! На этом закончился первый этап моего пребывания на Мадагаскаре, и следом за ним тут же начался второй. 

Пиво, это реально пиво с травой)

Моя пища на день - гнилые яблочки 12 радостей

Дети идут кормить меня с рук опарышивыми ягодами

Бравый парень

Особенности национального рогатого транспорта

Технологии деревянного строительства

Бетонированная дорога полгода под водой, а я хотел ждать транспорт из города - наивный!!

Изолированный город

Доктор-байкер штурмует брод, крокодайл вэлком

Прибытие в затерянную деревню

Агрессивные дороги с хваткой аллигатора

Вот так и едем N-й день

Клубы соляры и живой навигатор сбоку

Иногда машина может ехать только на боку, и тогда нужен противовес из людей

Караван штурмует гору со скоростью пешехода, рискуя опрокинуться навзничь

Словно муха на липкой ленте, двигается машина вперёд по глине

Почти врезались в стадо, вид с крыши машины

 Кол вбивается в землю для крепежа лебёдки, и машина сама себя вытягивает из чавкающе топкой глинистой дороги

Суета вокруг - нельзя надолго задерживаться на одном месте, в лесах полно бандитов, реагирующих на рев застрявшего мотора

Дорога жизни и её единственный транспорт

Оранжевая деревня

Верхом на машине сквозь пышную саванну

Оранжевые воды  Мозамбикского пролива

Въезжаем в деревню - ура, тут есть даже асфальт!

Мы тоже люди

Ужасы ночных туалетов - знаменитые мадагаскарские тараканы; кстати, оставишь еду в комнате, они скоро будут и в ней, и это не прикол, а жуткая реальность

Добрый водила - И как ты ещё сверху, русский, не упал

Прекрасный вид и цель для снайпера

Славный отель после долгой дороги!

Эх, хорошо с ветерком под облаками!

Окаменевший от времени ствол

С удачным трофеем -  этому куску дерева миллионы лет

Базар в городе на берегу Мозамбикского пролива

Утварь для крестьян в ассортименте

Переработанные плоды хлебного дерева

Популярный транспорт в городе

Там, за песчаными дюнами, он - Мозамбикский пролив

Ну вот и западный берег Мадагаскара  - почти месяц пути к нему

Девушка с уловом

Квадратные паруса малагасийских рыбаков

Первобытные лодки из цельного дерева

Деффчонки

С косметикой и без

 
Продолжение следует.

    
Текст, фото: Александр Чканников © 

Все материалы автора на нашем портале по ссылке.