Давненько наш знакомый пушкинский блогер Иван Мочалов ничего не писал. И вот – интересный материал об интересном доме 1880 года постройки, оказавшемся частью комплекса строений, относящихся к суконной фабрике Дюпюи.
На днях, объезжая вечную пробку на Ярославском шоссе, я проезжал через Кудринку и обратил внимание на один очень симпатичный дом, который до недавнего времени был жилым, теперь же оказалось, что жильцы его покинули и в настоящее время он стремительно разрушается.
В реестре недвижимости по адресу ул. Текстильщиков, 10 указан год постройки 1880, что уже должно гарантировать сохранность этого дома, но т.к. мы живём в России, о гарантиях можно забыть.
При более тщательном поиске информации об этом месте обнаружилось несколько интересных статей, поэтому здесь я постараюсь объединить всю информацию, которую мне удалось найти (в конце статьи будут даны ссылки на источники).
Небольшой дом, на улице Текстильщиков оказался частью комплекса строений, относящихся к суконной фабрике Дюпюи, названой так в честь управляющего Густава Константиновича Дюпюи (28.02.1828 – 05.08.1895).
Ниже его фотография с супругой Аделаидой (1844–1910).
Густав Дюпюи стал владельцем фабрики в 1880 году, до этого у фабрики неоднократно менялись владельцы, а история её уходит корнями в 18 век, но именно при Густаве Дюпюи с фабрикой и вместе с тем с поселком произошли изменения оставившие наиболее заметный след в истории Кудринки.
Так вот при Густаве Дюпюи на фабрике производилось сукно высокого качества, которое пользовалось большим спросом. Технология производства отвечала самым высоким по тем временам требованиям.
Прядильные и ткацкие станки посредством трансмиссионного вала приводились в движение паровой машиной. Для работы паровой машины, а также для технологических нужд требовалось много воды. Уровень воды в реке Уче был поднят плотиной на три метра, а метров на 50 выше плотины в дно реки забиты сваи, предохраняющие её от ледохода. Вероятно, сваи были дубовые, потому что они сохранились до сих пор и выполняют своё назначение. Вода подавалась той же паровой машиной в водонапорную башню, а оттуда в котельную и по цехам. Отработанная вода сливалась в отстойные ямы, а из них по канаве - в Учу.
Условия работы и быта текстильщиков были крайне тяжелыми. Освещение - днём естественное, в тёмное время суток - газовые горелки. Вентиляция — форточки в окнах. В цехах сырость, грязь, вредные испарения, грохот станков. Рабочая смена длилась 11-12 часов. Применялся детский труд. Зимой на фабрике работало до 700 человек; летом - до 500, т.к. многие уходили на полевые работы.
В 1880 году началось строительство объектов инфраструктуры фабрики (спален, конюшен и даже мини-больницы с аптекой), часть из которых сохранилась до наших дней и сейчас очень важно не допустить их разрушения или уничтожения.
Дома были построены капитальные, двухэтажные, барачного типа, с общим коридором и с комнатами по 8-10 кв. м., с одним окном. В такой каморке находилось по 5-6 человек, часто по две семьи. Одну семью от другой отделяла занавеска. Кроватей не было, матрасы лежали на полу. В бараке была общая кухня с огромной трёхъярусной печью. Нижний ярус - топка с зольником; средний - плита, на которой умещалось до 30 кастрюль; на верхнем ярусе можно было отогреться в сильные морозы, помыть детей. Эти дома перестроены и сегодня, спустя 130 лет, заселены людьми.
Мужчины зарабатывали на фабрике 12-15 рублей в месяц, женщины — 6-7, дети — 5-6 рублей. За малейшее нарушение распорядка на производстве или поведения в казарме работник подвергался штрафу от 1-го до 3-х рублей. О случаях нарушений извещалось в объявлениях. Наиболее характерные нарушения: опоздание, самовольный уход, несоблюдение чистоты, неповиновение, приход в пьяном виде, курение в неустановленном месте, драка, игра в карты на деньги, посещение мужчинами женского общежития после 10 часов вечера, допуск к ночлегу родственников и т. п.
Красильщики и промывальщики харчевались артельно из расчёта 106 рублей в месяц за 20-25 человек. Остальные приносили еду с собой. Один раз в неделю рабочие посещали баню на территории фабрики.
Тяжёлые условия труда и быта отражались на здоровье людей. Нищенскому положению рабочих сопутствовали ОРЗ, воспаление лёгких, желудочные заболевания, лихорадка, ревматизм, воспаление глаз, травмы на производстве.
В посёлке за спальнями была небольшая больничка на две палаты (мужская на 3 койки и женская на 4 койки) и аптека. При необходимости приходила сиделка, она же прачка. По соседству стояла часовенка. Беременные женщины работали до родов. Кормление грудных детей допускалось во время завтрака и обеда. Кормящие матери уходили с работы на 2 часа раньше. Амбулаторный приём фельдшер вёл в конторе.
Контора располагалась вне фабрики. Там находились управляющий, бухгалтерия, расчётная и хозяйственная части, сберкасса. Спорным остаётся вопрос, где именно находилась контора? Скорей всего, в капитальном двухэтажном здании (ныне Октябрьская, 55), где сейчас на первом этаже «Текстильная лавка», а на втором управление.
Под номером 16 на схеме, возможно, имеется ввиду это мост:
Как ни странно, но о личности самого Дюпюи почти ничего неизвестно, разве что мне удалось найти несколько записей о нём и его супруге на сайте myheritage.com, но кроме фотографии, которая приведена в начале статьи там нет больше ничего.
Вот что известно о дальнейшей истории фабрики:
В 1908 году суконная фабрика «Товарищества суконной мануфактуры при селе Пушкино, Мытищинской волости» находилась в заведовании Василия Кузьмича Дроздова. Рабочих здесь числилось: мужчин – 250, женщин – 100. Через три года, уже при Николае Ивановиче Полякове, отмечалось, что действующая фабрика существует лишь с 1883 года. А в 1913-м фабрикой заведовал Николай Сергеевич Масленников.
Ещё одним интересным фактом для меня оказалось то, что на территории фабрики проходили репетиции театра-студии на Поварской.
Это экспериментальная театральная студия, существовавшая в Москве с мая по октябрь 1905 года. Основателем её был К.С. Станиславский, который в свою очередь привлек к работе в студии В. Э. Мейерхольда.
Есть даже целая книга, в которой приводится переписка членов театральной студии, вот одна из записей:
Б.К. Пронин - К.М. Бабанину
Москва, 28 мая 1905 г.
Милостивый государь!
Всеволод Эмильевич Мейерхольд просит зайти на днях в Художественный театр, он не имеет свободной минутки написать Вам. От 11-ти утра до 11-ти ночи мы работаем в театре (5-7 перерыв, обед). Зайдя в театр, спросите меня или Вс.Эм. - рады с Вами познакомиться и поговорить...
С 1 июня мы переезжаем в Пушкино (Ярославская ж.д.), где репетируем в сарае при фабрике Дюпюи - сойти на Мамонтовской платформе удобнее.
С почтением Борис Пронин.
Теперь немного об отправителе и получателе письма.
Борис Константинович Пронин (17.12.1875 – 29.10.1946)
Режиссёр, театральный деятель, актер, участник ряда театральных начинаний В. Э. Мейерхольда. Создатель литературных кабаре в Петербурге: «Бродячей собаки» и «Привала комедиантов». В Черниговской гимназии, учился вместе с Ильей Сацем — будущим композитором МХАТа, — урокам предпочитал прогулки по городу. Пронин рассказывал: «Мы с Ильей интересовались лишь греческим и латынью, остальные предметы нас оставляли равнодушными, и мы их вовсе не учили. Нас оставили на третий год в пятом классе и не выгнали только оттого, что мы знали латынь и греческий лучше всех в городе». В конце XIX века учился в Петербургском, затем в Московском университете. Был выслан из Москвы за участие в студенческих беспорядках. Вернулся в 1901 году в Москву, где поступил в Школу МХТ. Принимал участие в создании студенческой театральной студии на Поварской. В студии занимался хозяйственной частью и выполнял обязанности секретаря при Станиславском. Студия вскоре прекратила своё существование.
Константин Михайлович Бабанин (12.1.1884 – 20.12.1965)
Актер, педагог, режиссер.
Выпускник юридического факультета Московского университета (1913). Сценическую деятельность начал в 1905 г. в Театре-студии на Поварской под руководством К. С. Станиславского и В. Э. Мейерхольда. Лето 1906 г. проработал в театре “Аркадия” (Петровский парк). Театральное образование получил в школе МХТ (1906 — 1913).
В труппе Художественного театра состоял в 1906 — 1923(с перерывом во время Первой мировой войны, когда Бабанин был на фронте), а затем в 1932 — 1956 гг. Исполнитель эпизодических ролей: писарь (“Братья Карамазовы”, 1910), Егорушка (“Иванов”, 1918), гимназический сторож Максим (“Дни Турбиных”, 1933), станционный смотритель в заключительной картине спектакля “Последние дни”, 1943, Люкке (“Ломоносов”, 1953) и др.
С 1921 по 1927 г. работал в Четвертой студии МХАТ, где был заведующим административно-художественной частью и сорежиссером пьесы Сомерсета Моэма “Обетованная земля” (1922) и “Своей семьи” А. А. Шаховского, А. С. Грибоедова и Н. И. Хмельницкого (1923).
С 1927 по 1931 г. — актер, режиссер и заведующий литературной частью Реалистического театра, образованного из Четвертой студии МХАТ.
С 1918 г. одновременно являлся преподавателем и руководителем множества профессиональных и самодеятельных студий, кружков и клубов, начиная с Московского пролеткульта и Высших режиссерских мастерских (ГВЫРМ) под руководством В. Э. Мейерхольда и кончая клубом Московского университета.
Сейчас здания фабрики выглядят не лучшим образом, а если быть точным, то они просто разрушаются.
Лучше всего сохранилось здание конторы (№4 на плане)
Комплекс зданий конюшен, как раз тех, на которые я обратил внимание, выглядят сильно хуже, но их можно восстановить (№ 9 на плане)
Местами руины...
Часть зданий ещё заселена
Спальни (№ 6,7,8 на плане):
Кто-то даже сделал ремонт, это пример того, как здание могло-бы и должно выглядеть сейчас
Часть бывших спален также расселили
В одном из корпусов я обнаружил музей боевой и трудовой славы. Разве так он должен выглядеть? Мне кажется его впору переименовать в музей боевого и трудового позора
В конце января я написал обращение на портал Добродел с просьбой уточнить статус комплекса строений фабрики, а также попросил произвести работы по консервации зданий, т.к. у части из них отсутствует кровля и они никак не защищены от попадания внутрь посторонних лиц.
Я получил ответ, что объекту недвижимости, а именно комплексу конюшен (дом №10) отказано в предоставлении статуса объекта культурного наследия, по причине того, что он якобы перестраивался в советское время. Разумеется, это не повод сносить здание, тем более что изменения вносились в основном в интерьер, снаружи здания выглядят также, как и 140 лет назад.
Здесь можно было бы воссоздать атмосферу позапрошлого века, внутри спален восстановить интерьеры и быт тех времен, когда там жили рабочие фабрики.
В конюшнях, благодаря их продолговатой форме, можно организовать конференц-зал, библиотеку, открыть кафе или ресторан. Таким образом удастся привлечь сюда туристов, тем более что у этого места такая богатая история.
А пока реальность такова, что здания, простоявшие здесь 140 лет и пережившие войну, могут быть уничтожены в наше, казалось бы, благополучное и процветающее время одной подписью безразличного чиновника.
Иван Мочалов
Источники:
· https://pushkino.tv/news/kray-rodnoy/125638/?sphrase_id=5018738
· https://pushkino.bezformata.com/listnews/iz-istorii-kudrinskoj-manufakturi/32631091/
· https://pushkino.tv/news/kray-rodnoy/134824/
· https://pushkino.tv/news/kray-rodnoy/132423/
· https://mxat.ru/history/persons/
· В.Э. Мейерхольд, Наследие. Том 3. “Студия на Поварской. Май – декабрь 1905”. Москва 2010 г.
Комментарии 1