Старое Пушкино: дачи и дачники - 2

   Сдача дач внаем приносила большие прибыли. Помните купца Лопахина из чеховского «Вишневого сада»? «Ваше имение, — говорит он Раневской, — находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода… Вы будете брать с дачников самое малое по двадцать пять рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то, ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, все разберут…». 

 
   Застройка в загородных поселках поначалу велась несколько хаотично, без каких-либо ограничений: «дачи разбрасывались по местности в беспорядке, то шли сплошной массой, то отделялись полянами и рощами; между ними образовывались проезды и проходы, то широкие, то узкие. Таковы Перловка, Тарасовка, Мамонтовка». Порой дачи располагались так близко друг к другу, что соседи могли запросто не только подолгу беседовать из окна в окно, но и передавать при помощи самодельных приспособлений стакан чаю, кусок пирога… 

 
   Но уже на рубеже XIX—XX вв. появились специальные «правила» застройки дачных посёлков: дабы местность не утрачивала своего «лесного» вида, запрещалась вырубка деревьев; также нельзя было застраивать более трети территории дачного участка и устраивать глухие заборы. «Вошла в моду» разбивка земельных участков на одинаковые прямоугольные кварталы, разделенные между собой узкими проходами и невысокими дощатыми заборчиками-балясниками. А в 1885 г. Московское губернское земство издало «Правила о производстве построек в поселках, представляющих совокупность построек и не составляющих городских или крестьянских поселений»: для удобства проезда и пожарной безопасности дачные территории предварительно разбивались на кварталы с дорогами шириной в 10 саженей (немногим более 20 м); на участке в 360 кв. саженей (чуть больше 15 соток) запрещалось возводить более одной постройки, которая в свою очередь не могла находиться ближе двух саженей от задней, и четырех — от левой границы участка. Через десять лет, исходя из «минимальных требований», в дачных местностях решили установить постоянную ширину улиц и переулков, — чтобы «дать возможность пешеходу пройти, не утопая по колена в грязи, а проезжему проехать, не рискуя жизнью… А то часто бывает, что показанная на плане улица на самом деле представляет трясину. Положительно необходимо требовать от владельцев земли, чтобы проезды по местности, разбитой под застройку, были приведены в должное состояние. До исполнения этого требования нельзя выдавать разрешения на постройку». Было принято решение, что улицы должны быть в состоянии удобном для проезда — не уже трех саженей (порядка 6 м), а пешеходные дорожки — не уже двух аршин (около 1,5 м). В начале ХХ в. при выдаче разрешений на строительство оговаривалось, чтобы при проектировании новых «линий» через каждые десять участков оставлялось пространство не менее 10 сажень — под улицы, и для устройства переулков — шириной 6 сажень; вдоль улиц и переулков должны были быть проложены пешеходные дорожки; содержание же и обустройство дорожек и проездов возлагалось на землевладельцев. Кроме того, с 1910 г. для получения разрешения на возведение дачи требовалось заключение земского санитарного врача «о состоянии местности»; на него же возлагалась обязанность рассмотрения и утверждения планов строительных участков. 

 
…Вот что, к примеру, предусматривалось Уставом «Общества благоустройства местности Пушкино — Лесной Городок») 1911 г.:

• приведение подведомственной территории, «в границах ее расположения, — в возможно лучшее состояние по ее благоустройству и для управления и заведования местами и предметами общественного пользования и общественными заведениями» («район деятельности» почтенной организации распространялся «на местность, граничащую с севера от ст. Пушкино железнодорожным мостом на р. Серебрянке, с запада — до леса г. Арманд и поля крестьян дер. Акулово, с юга — до железнодорожного моста и Листвянского моста на р. Уче, и с востока, включая владения г. Орлова и личное владение братьев Арманд»);
• заботы «об исправном состоянии дорог, улиц, мостов, поливки улиц, замощения их и осушения низменных местностей; об улучшении уличного освещения; устройстве бань, купален, водоемов, колодезей, фонтанов, водоснабжения, канализации и пр.; устройстве дешевых и удобных способов сообщения — при посредстве электрических и конных железных путей и общественных экипажей; устройстве общей справочной конторы для выдачи свидетельств об имеющихся свободных дачах, помещениях и разных учреждений О-ва; устройстве общественной библиотеки, читальни, литературных, драматических, вокальных, музыкальных и танцевальных вечеров и спектаклей, детских игр и спортивных развлечений и упражнений; об издании печатного органа; об украшении местности бульварами, аллеями и садами, устройство питомников; о наблюдении за всеми водохранилищами в районе О-ва и охранении рыб и полезных птиц; об устройстве потребительских лавок, магазинов, аптек, санаторий, медицинских и санитарных организаций и благотворительных учреждений; устройстве и содержании учебных заведений; об устройстве противопожарных организаций; об организации ночной охраны и дневного наблюдения за порядком и организации взаимного страхования и касс мелкого кредита».

   При всем при этом средства пушкинского Общества складывались как из членских взносов и «добровольных сборов» со всех его членов в размере, «определенном общим собранием» для целей благоустройства местности, так и — из пожертвований и отказов по завещанию и доходов от предприятий Общества и процентов с его капитала… 

 
   Уже почти с самого начала большое внимание уделялось благоустройству дачных местностей. Создавались парки «для гулянья» (из рассказа И. Бунина «На даче»: На обширной поляне парка стояли одни темнозеленые, широковетвистые дубы. Тут обыкновенно собирались дачники… Подходили дамы и барышни с работой и книгами, няньки и важные кормилицы в сарафанах и кокошниках. Изредка, но все-таки без надобности щелкая, прокатывались велосипедисты в своих детских костюмах»); велось строительство учебных и медицинских заведений, общественных зданий, возводившихся на средства и по заказу местных дачевладельцев. 

А теперь — как выглядели первые подмосковные дачи.
…Уловив новые веяния, подмосковные крестьяне начали споро приспосабливать свои избы под дачи для горожан средней руки. Современник живописал: «И вот в окрестностях Москвы всякая избенка, деревенская светлица, клетушка — все это оклеивается зелененькими шпалерцами, а иногда и просто газетной бумагой, которая к концу лета обыкновенно выучивается дачниками наизусть; перед оконцами втыкаются в землю две-три тощие березки, и дача с удобствами готова»… Тогда, «чтобы превратить в дачи свои старые избы, мужики ударились в городьбы. Они надстраивали вторые этажи, выводили на них балкончики, пристраивали наружные лестницы, не жалели коньков и петушков. Но главную заботу составляли террасы. Мужики так привыкли слышать от „господ“ вопрос: „А терраса есть?“, — что со свойственною русскому человеку практичностью немедленно начали возводить террасы, где ни попало. Балкончик на два человека, во втором этаже, поддерживаемый двумя планками, прибитыми к стене, выдавался за „форменную террасу“. Пол на этой террасе скрипел немилосердно, сквозь щели между его досками проваливались ножки стульев, а дачу все-таки нанимали… Горожане вырывались из Москвы на открытый воздух, гуляли выше меры, набрасывались на балы и плясали здесь до упада, без меры и были снисходительны к недостаткам своих „вигвамов“. 

 
   Понятно, что „удобств“ в деревенских „дачах“ тогда не было никаких.
Но все-таки там были две-три небольшие комнаты с дешевенькими обоями, плюс столовая, где, кроме завтрака-обеда-чая-ужина, еще и гостей принимали. Жилые покои-спальни обычно были об одно окошко, а вот просторная столовая, считавшаяся парадной залой, освещалась двумя-тремя окнами. Вечерами комнаты освещались свечами и керосиновыми лампами…

Рис. 6. На даче. (Источник: Интернет)

   С возникновением подмосковных дачных поселков, массовое строительство вызвало к жизни и своеобразный „дачный“ архитектурный стиль и дачную архитектуру — самую невероятную и смелую смесь размеров и форм. Правда, многие дома строились по типовым проектам и были похожи, как близнецы: одноэтажные, в три, реже в пять окон, украшенные резными наличниками, кокошниками на окнах и со слуховым оконцем; про них часто говорили: „дача-игрушка“ (похожие домики иногда, но все реже и реже, еще можно встретить по подмосковным городам, деревням и поселкам). 

   Художник К. А. Коровин вспоминал: „Окрестности Москвы были прекрасны. Они постепенно обстраивались дачами, и эти деревянные дачи были летом поэтичны. <…> Там на приволье, в лесу близ речки, строили дачи. И какие дачи! Из сосны, с резьбой, финтифлюшками. Внутри дача разделялась на комнаты. Из зала через стеклянную дверь выходили на террасу; на террасе обедали, пили чай. Терраса спускалась в сад, полный сирени и жасмина. Эти дачи были как новые игрушки, выглядывающие из леса. В даче пахло сосной, из лесу и из сада неслись ароматы цветов и сена. Хорошо было жить на даче — как в раю“…

Рис. 7. „С резьбой, с финтифлюшками“. (Источник: Интернет)

   На улицу смотрел изукрашенный резьбой фасад с балкончиками и крылечками, которые вели в парадные комнаты — гостиную или столовую. Порой на все четыре стороны выходили так обожаемые дачниками террасы с балконами наверху. Жилые помещения — спальня, детские, кабинет хозяина, комнаты хозяйки — располагались в задней части дома и обычно выходили в сад. Предусматривались и отдельные помещения для прислуги.   

   При постройке-покупке дорогих дач-особняков в них стали устраивать и „городские“ удобства: в особых чуланах и закутках, иногда не только на первом, но и на втором этажах — внутренние туалеты, которые иногда оборудовались сливом воды в выгребные ямы. Но это было большой редкостью. А, учитывая, что выгребные ямы, опорожнявшиеся раз в году, располагались „во дворе“, рядом с колодцами, можно представить себе качество используемой дачниками воды.   

   В соответствии с изменениями вкусов, на рубеже веков и в начале ХХ в. популярными были постройки в стиле модерн, позже появились подражания классицизму… 

* * *

   И еще пара слов о внутренней планировке старинных дач.
Скромная, одноэтажная дача включала в себя, естественно, так „необходимую“ тогда террасу, из которой можно было войти в „общую“ комнату, залу или гостиную, к которой примыкала спальня, кухня и возможные „удобства“, включая так необходимый чулан (их могло быть несколько). В дачах побогаче можно было найти еще и кабинет и детскую комнату.

Рис. 8. План 1-этажной дачи. Из кн.: Судейкин Григ. Альбом проектов дач, особняков, доходных домов, служб и т. п. М., 1915

   Когда дача строилась с размахом, скажем, в два этажа, то, кроме, естественно, террасы, первый этаж включал уже пару „зал“ („парадных“ комнат), несколько „персональных“ спален, отдельные комнаты для гувернантки (гувернера) и прислуги; кроме туалета, предусматривалась ванная. На втором этаже с балконом мог размещаться внушительный кабинет, гостевые комнаты, библиотека и проч.

Рис. 9. План 2-этажной дачи. Из кн.: Судейкин Григ. Альбом проектов дач, особняков, доходных домов, служб и т. п. М., 1915

* * *

   Летняя жизнь горожан начиналась с утомительного переезда из городской квартиры на дачу. Но прежде, чем перевезти все семейство, дом надлежало должным образом подготовить. И не только проветрить, обмести полы и потолки, вымыть окна и полы, но и обязательно протопить. В этом нехитром, казалось бы, занятии все же были свои, пусть маленькие, но — хитрости: так, в специальных пособиях предписывалось протапливать дачу после зимы, раскрыв все двери и окна… 

 
   И вот как описывал переезд на летние каникулы один из наших стародавних дачников, С. А. Попов (Записки о московской жизни / Суконщики Поповы… М., 2010).
…„Как и когда началась дачная жизнь под Москвой, точно я не знаю, но, конечно, около ста лет тому назад (записано в 1941 г. — И.П.). Об этом говорят воспоминания А. И. Герцена, Н. И. Панаева и др. <…> Под Москвой дачи были на разные цены, за дачи платили иногда большие деньги — до 3000 рублей (правда, эта цена была с полной меблировкой и посудой). <…> Сейчас нельзя себе представить, сколько хлопот было с переездом на дачу, и всего-то на какие-нибудь в лучшем случае 3 месяца. Во-первых, если дача была не меблированная, приходилось нанимать мебель. Ведь надо же было прилично обмеблировать летний свой дом: и столовую, и гостиную и, наконец, жилые комнаты; переезжало около 20 человек, то есть отец, мать, 8 человек детей, 2 гувернантки, гувернер и прислуги человек 8–10. Я говорю „нанимать мебель“; это так и было. Магазинов, которые отдавали напрокат мебель, было в Москве в то время много… Выбирали нужную мебель, оставляли, кроме арендной платы, еще залог (если вас не знали), и уже хозяин магазина доставлял вам мебель на дачу. <…> Кроме наемной мебели и наемного пианино, на дачу отправлялись возов 6–8. Сколько ящиков с посудой, бельем, одеждой, книгами, и даже бывал чуть не отдельный воз с игрушками и детскими велосипедами. Замыкал этот поезд обыкновенно отдельный воз… с гимнастикой, т. е. с четырьмя большими бревнами: одним для „гигантских шагов“ и двумя бревнами и одной перекладиной — для „гимнастики“ (т. е. трапеция, кольца, веревочная лестница, шашки на веревке и качели)“…

Рис. 10. Дачный переезд. (Источник: Интернет)

   На дачу преуспевающие горожане выезжали весной, иногда к поздней Пасхе, и жили там всё лето. Отцы же семейств обычно ездили в город, на службу; появилось даже особое понятие „дачный муж“: „Жена и сын живут тут постоянно, а я приезжаю раза два в неделю, — говорит в „Лишних людях“ чеховский Павел Матвеевич Зайкин, член окружного суда. — Некогда каждый день ездить, да и дорого…“. И делился с соседом-дачником в рыжих панталонах: „Я, сударь, держусь того мнения, что дачную жизнь выдумали черти да женщины. Чертом в данном случае руководила злоба, а женщиной крайнее легкомыслие“… 

   Когда же на даче все устраивалось, внимание хозяев переносилось на окружение: приводили в порядок цветочные клумбы, перед террасой или балконом сажали вьющиеся растения (хмель, бобы, настурции и др.). „Передние“ клумбы, обложенные каменными плитками, битым кирпичом и огражденные гнутыми прутьями, украшались зеркальными шарами, ярко раскрашенными гипсовыми фигурами. Дорожки посыпали желтым и красным песком, или толченым кирпичом. Открытые террасы и балконы украшались полотняными портьерами. Если позволяла площадь, на даче оборудовали спортплощадку с кольцами, трапециями, местом для игры в городки, устанавливались „гигантские шаги“ и проч. Помимо скамеек в саду, их же ставили у калитки при входе с улицы. Порой скамейки были парными, на них дачный люд отдыхал и вел вечерние беседы с соседями. С наступлением сумерек, молодежь уходила гулять, а пожилые расходились по домам на ночной покой…

Рис. 11. Лавочки-скамеечки. (Источник: Интернет)

   Распорядок дня на большинстве дач был примерно таким: подъем в 10.00–11.00; потом, в 11.00–12.00 — завтрак; полуденное время, с 12.00 до 15.00, отводилось на книги, прогулки, купание или гамак; с 15.00 до 16.00 — обед; после, до 19.00, следовал послеобеденный отдых; с 19.00 до 20.00 — ужин; вечером, с 20.00 до 23.00 „и далее“ — карты (вист), лото, бильярд, разговоры за самоваром (для пожилых), либо „сердечные излияния“ под луной (для молодёжи)…  

   А вот зарисовка Л. Н. Толстого (рассказ „Ягоды“, 1905 г.).
„…Стояли жаркие, безветренные июньские дни. <…> Бабы таскают из леса мешки травы, девки и девочки вперегонку друг с другом ползают между кустов по срубленному лесу, собирают ягоды и носят продавать дачникам. <…> Дачники в разукрашенных, архитектурно вычурных домиках, лениво гуляют под зонтиками, в легких, чистых, дорогих одеждах по усыпанным песком дорожкам или сидят в тени дерев, беседок, у крашеных столиков и, томясь от жары, пьют чай или прохладительные напитки. У великолепной дачи Николая Семеныча, с башней, верандой, балкончиком, галереями — все свеженькое, новенькое, чистенькое — стоит ямская с бубенцами тройка в коляске, привезшая из города за пятнадцать [рублей] „взад-назад“, как говорит ямщик, петербургского барина. <…> Они пообедали в саду обедом из пяти кушаний, но от жару почти ничего не ели, так что труды сорокарублевого повара и его помощников, особенно усердно работавших для гостя, пропали почти даром. Покушали только ботвинью ледяную с свежей белорыбицей и разноцветное мороженое в красивой форме и разукрашенное разными сахарными волосами и бисквитами. <…> Обедали в семь часов. После обеда приятели сидели на веранде, прохлаждаясь холодным нарзаном с легким белым пивом, и беседовали. <…> Гость с Николаем Семенычем и доктором вышли на веранду. Лакей подал свечи с колпаками и еще нарзану, и начался около двенадцати часов уж настоящий, оживленный разговор о том, какие должны были быть приняты государственные меры в настоящее, важное для России время. Оба не переставая курили, разговаривая. Снаружи, за воротами дачи побрякивали бубенчиками ямщицкие лошади, стоявшие без корма, и то зевал, то храпел тоже без корма сидевший в коляске старик ямщик, двадцать лет живший у одного хозяина… Когда уж с разных дач стали перекликаться петухи, и особенно один громкий, тонкий в соседней даче, ямщик усомнился, не забыли ли его, сошел с коляски и вошел в дачу. Он видел, что его седок сидел и пил что-то и в промежутках громко говорил. Он забоялся и пошел отыскивать лакея. Лакей в ливрейном пиджачке сидя спал в передней. Ямщик разбудил его. Лакей, бывший дворовый, кормивший своей службой (служба была выгодная — пятнадцать рублей жалованья и от господ на чай в год рублей иногда до ста) свою большую семью — пять девок и два мальчика, вскочил и, оправившись и отряхнувшись, пошел к господам сказать, что ямщик беспокоится, просит отпустить. <…> Ольгушка с Грушкой между тем любовались на зеркальный шар, в котором виднелись какие-то маленькие дома, леса, сады. И этот шар, и многое другое было для них не удивительно, потому что они ожидали всего самого чудесного от таинственного и непонятного для них мира людей-господ“…   

   Сложившийся дачный быт подразумевал активные игры на воздухе — крокет, крикет, лапта, лаун-теннис. Побывавшие „в европах“ предпочитали крикет; считается, что от них же пошла традиция выходов-выездов на пикник. Но это мероприятие обставлялось уже с русским размахом: за солидной компанией несколько слуг тащили корзины с провизией — как требовал „этикет“, ели и пили сытно и много…   

   За пределами дачи, где были большие водоемы, озера или реки — устраивались лодочное катанье и купанье. Купались на открытых пляжах (реже) и в закрытых купальнях. Но, как отмечали, если некоторые из них были в более или менее сносном состоянии, то другие своим полуразрушенным видом и большими щелями „безобразили местность“, нарушая вид окрестностей; к тому же дыры в стенах были соблазном для нескромных глаз.

   Непременной традицией было и каждодневное вечернее гулянье дачной публики на станции железной дороги. Тут жены встречали с вечерними поездами своих запоздавших мужей, здесь устраивались свидания, заводились знакомства, процветал флирт.

Рис. 13. На платформе Мамонтовка. (Источник: Интернет)

   Кроме гуляний и купаний, излюбленными развлечениями были балы и любительские спектакли; непременными атрибутами дачных поселков стали летние театры, среди которых — знаменитый Летний театр в Пушкино, и концертные эстрады с самым изысканным (и не очень) репертуаром.

Рис. 14. Летний театр в Пушкино. (Источник: Интернет)

…А в ночное время, особенно ближе к осени, обетованную местность обходил сторож с деревянной колотушкой и коробкой с привязанным к ней на ремне шариком: страж порядка помахивал этой штуковиной, отбивая монотонный звук. Но такой способ охраны дачников и их имущества редко достигал цели, даже наоборот, он способствовал известному „процветанию“ воровского дела — ведь, прислушиваясь к колотушке, жулик знал, где находится сторож, и спокойно обворовывал дачу в другом конце поселка.   

Со временем по разным причинам все больше и больше дачников стали приспосабливать свои помещения под зимнее жилье. Таких людей, круглый год снимавших жилье в пригородах, стали называть „зимогорами“… 

* * *

   Напоследок — несколько старинных фотографий, иллюстрирующих „дачный век“ нашего Пушкино и ближних окрестностей.

Рис. 16. Дачное застолье. Пушкино. Фото из кн.: Лаврентьева Е.В. „Хорошо было жить на даче…“: Дачная и усадебная жизнь в фотографиях и воспоминаниях. М., 2011

Рис. 17. На даче. Фото из кн.: Лаврентьева Е.В. „Хорошо было жить на даче…“: Дачная и усадебная жизнь в фотографиях и воспоминаниях. М., 2011

   Что касается дачи А. Н. Мамонтова, то ее основной и первоначальный объем — это прямоугольное в плане здание с ризалитом на западном фасаде. Второй этаж здания — мезонины. Парадные помещения выходят на север и восток, между ними находится стеклянная веранда. Внутри помещения дачи было около сорока комнат, каждая из которых оформлена особыми, редкими породами деревьев. По воспоминаниям В. М. Морозовой, примечательностью „мамонтовского подворья“ является „золотая гостиная“. Ее размеры „…не стесняют воображение, но и не пугают пустотой, ощущение которой снимается бесчисленными " тенями“ от особым образом эффектированных лучей света (многие секреты освещения интерьеров умерли вместе с их знатоками). В „золотой“ мамонтовской „гриднице“… световая паволока плетется, видимо, из перекрещивающихся в центре шатрового перекрытия световых лучей; затем эта искусством созданная „световая звезда“ перераспределяется по мелким зеркальцам потолочных оконец. …Принцип „поволоки“ — приглушенного естества» — просматривается и в художественной отделке стен, потолка и камина. Баснословная цифра стоимости отделки этой гостиной изустно дошла до наших дней (она равнялась затратам на постройку четырех самых лучших двухэтажных дач), отсюда и название ее «золотая», по работе, надо понимать»…

Рис. 20. Дача в Тулуповском поселке. Мамонтовка. (Источник: Интернет)

Рис. 22. «Дача Шаляпина»(?): не существует. Бывш. санаторий им. Калинина. Тарасовка. (Источник: Интернет)

Рис. 23. Главный дом дачной усадьбы Г. А. Брокара близ Пушкино (не сохранился). Фото из архива Пушкинского городского филиала МБУК «Межпоселенческая библиотека Пушкинского муниципального района»

   В загородной усадьбе известного парфюмера Г. А. Брокара, по замечанию В. А. Долгирева, «главенствовал деревянный, в два этажа, дворец в форме буквы „Г“, на кирпичном фундаменте и с кирпичной стеной, отделявшей кухню от покоев. В архитектуре были совмещены элементы готики и модного в конце XIX в. дачного модерна. Многочисленные службы были стилизованы под парковые павильоны; имелся флигель в итальянском вкусе. В парке на склоне к реке [Уче] преобладали липы, посаженные в кружок или по нескольку в одну лунку. Продолговатый, довольно глубокий овраг был превращен в пруд; падавшая с запруды вода закрывала вход в грот — одна из оригинальных подмосковных парковых затей. На стоке от нижнего пруда к Уче был устроен шумный водопад». А старожил Ивантеевки А. П. Гаранина добавляла: в центре усадьбы «…стоял большой господский дом в два этажа, украшенный ажурной деревянной резьбой. Завершением крыши являлись две ромбовидные башенки, придававшие дому вид средневекового замка. В доме [были] три вестибюля со старинной деревянной мебелью, зеркалами в резных рамах; стены украшали картины западных художников; …ниши в стенах — для живых цветов. В доме было около 30 комнат и большая зала с беккеровским роялем; …огромный резной буфет, несколько зеркальных шкафов, встроенных в стены. Отапливался дом с помощью калориферов, размещавшихся в подвале, от них по всему дому шли воздуходувы, по которым шёл горячий воздух. К дому примыкали две открытые веранды. …Гости, приезжавшие летом к Брокарам, располагались на верхней веранде, а на нижней играл оркестр. По обе стороны от веранд были смотровые площадки, с них открывался чудесный вид на парк, зеркальный пруд и бескрайние дали за красавицей Учой. От площадок деревянная лестница с несколькими террасами спускалась к реке. Украшением усадьбы было здание оранжереи — колонны, куполообразная крыша, стеклянные стены с южной стороны придавали зданию экзотический вид. <…> Остальные строения были проще: лаборатория, где проводились первые опыты по созданию новых сортов парфюмерной продукции, далее — конюшни, птичник, баня, дом управляющего, флигели для обслуживающего персонала. Особо нужно сказать о зеркальном пруде. Создан он был на месте природного оврага. С крутого берега вода с шумом падала в реку, то есть был устроен искусственный водопад. (Его по красоте сравнивали с известным Гремячим Ключом близ Сергиева Посада.) Здесь же был оборудован грот, придававший некую сказочность этому уголку парка… Особой ценностью усадьбы был родник, вода которого обладала превосходными свойствами. Во времена Брокара её использовали в лабораторных опытах, проводившихся в усадьбе, и бочками возили в Москву на фабрику парфюмера, так как аналогов этой воды не было»…

Рис. 24. Дача Невережских (не существует). Пушкино. Фото из архива Пушкинского городского филиала МБУК «Межпоселенческая библиотека Пушкинского муниципального района»

Рис. 25. Дом-дача М. С. Шарикова — лазарет в годы Первой мировой войны. Пушкино. Фото из кн.: Деятельность Пушкинского районного комитета за первые 9 месяцев его работы с 3 августа 1914 г. по 1 мая 1915 г. М., 1915

Рис. 27. Дача Абрикосовых «Дубы» (не существует). Клязьма. (Источник: Интернет)

Рис. 28. Дом Армандов. Пушкино. Архивное фото

Рис. 29. Дача в Мамонтовке. (Источник: Интернет)

Рис. 31. Дача Александренко (руинирована). Клязьма. (Источник: Интернет)

Рис. 32. Дача А. И. Ермакова. Мамонтовка-Кудринка. Фото из семейного архива Ермаковых. Из кн.: Ермаков А. И. Подлинные записки Алексея Ивановича Ермакова. Подг. к публ., предисл., коммент. В. А. Ермаковой. М., 2016

Рис. 33. Дача Ф. Ф. Берга. Пушкино. Фото из архива А. А. Громиновой

Ну вот, пока все.
До новых встреч!..

И. Б. Прокуронов,
кандидат географических наук