В русском языке слово «брак» обозначает семейный союз мужчины и женщины, а также предметы производства с изъяном, а слово «обыск» - действия по поиску улик преступления. Поэтому словосочетание «обыск брачный» наводит на мысли скорее мрачные, чем духоподъемные. Но картины в духе детективных сериалов рассеиваются после изучения некоторых архивных документов, находящихся на хранении в фондах ГБУ МО «ЦГАМО», а ожидаемое расследование трансформируется в исследование.
Но, прежде чем раскрывать суть обыска брачного, переместимся в глубь XVIII века. 10 марта 1720 года (28 февраля по старому стилю) Петр I подписал «Генеральный регламент», по которому определил основы государственного управления в стране и ввел во всех государственных органах власти (коллегиях) архивы и государственную должность актуариуса, которому надлежало «по должности чина своего получаемые в коллегии письма прилежно собирать, оным реестр чинить, листы перемечивать». Регламент Петра I, определивший основы делопроизводства государевых учреждений, положил начало государственной архивной службе России, которая в 2025 году отмечает свое 305-летие.
За эти столетия именно благодаря архивной службе и архивистам были сохранены редкие документы, книги и формуляры, открывающие историческую достоверность. Среди них особую ценность представляют документы генеалогического характера. Наряду с метрическими книгами и исповедными ведомостями, ценную информацию содержат такие интересные документы, как «брачные обыски».
В фондах Центрального государственного архива Московской области хранится одна из редких книг – «Книга записи обряда бракосочетания в Покровской церкви с. Черкизово, 1903-1913 год», которая является бесценным источником информации о том, как жили наши предки, что из себя представляли их семьи и на каких ценностях они держались.
Фото 1. Ф.166 Оп.1 Д.77
Фото 2. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.1
В дореволюционной России «Обыски брачные» велись при храмах начиная с XVI века и вплоть до отделения Русской православной церкви от государства вскоре после Октябрьской революции 1917 года. В конце XIX — начале XX века «Обыск брачный» получил второе название — «Предбрачное свидетельство».
Что ценного можно узнать из такого источника? Прежде всего, это дата и место (храм), где проводили обыск. Затем уже идет информация о женихе и невесте. Когда желающие вступить в брак мужчина и женщина уведомляли священника в своем приходе о своем намерении, в «Обыск брачный» заносились сведения об их именах, прозвании, состоянии, чине, сословии и возрасте.
Фото 3. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.2
Фото 4. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.8 (звание, состояние)
После такого уведомления в три ближайшие воскресные или праздничные дни, в церкви после Литургии производилось так называемое троекратное оглашение. Если невеста принадлежала другому приходу, то оглашение происходило и в ее приходе. Не позднее третьего оглашения все имеющиеся сведения, препятствующие браку, должны были быть представлены священнику, который со всей тщательностью и ответственностью к вопросам семьи и брака производил «обыск» – собирал и изучал документы жениха и невесты, рекомендации, факты. Ведь все эти данные были необходимы для того, чтобы не нарушить запреты, установленные Православной Церковью.
Запретом к венчанию было какое-либо родство, в том числе духовное. Так вдовец не мог жениться на сестре покойной жены, а вдова не имела права выйти замуж за брата мужа. Запрещалось вступать в брак с детьми своих крестных родителей, а также имеющим общего крестника.
«Обыск брачный» был официальным документом, и умышленное введение в заблуждение служителей церкви являлось уголовным преступлением. Двоеженство и двоемужество также не приветствовалось и грозило путешествием не к алтарю, а на каторгу.
Не венчали, если один из молодоженов венчался уже три раза до этого (даже если все супруги умерли своей смертью). Во всех этих случаях, если брак был каким-то образом заключен, при обнаружении, он должен был обязательно аннулироваться.
Надо сказать, что с 1774 года брачный возраст для невесты был всего 13 лет, для жениха – 15, а с 1830-го его повысили до 16 и 18 лет соответственно, но бывали случаи, когда священники венчали и более молодых, игнорируя закон.
Фото 5. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.8 (возраст)
«Обыск брачный», как правило, напечатанный типографским способом, включал в себя несколько позиций, подлежащих исследованию священником:
1. Звание и состояние жениха и невесты.
2. Место жительства жениха и невесты.
3. Возраст жениха и невесты.
4. Отсутствие плотского и духовного родства и свойства.
5. Семейное положение.
6. Согласие родителей или лиц, согласие которых требуется по закону.
7. Взаимное согласие, отсутствие принуждения (до 1775 г. от родителей венчающихся требовалась присяга что жених и невеста добровольно вступают в брак, без принуждения со стороны родителей).
8. Необходимые письменные документы – справки, удостоверения, паспорта, выписки из метрических книг и пр.
Все собранные данные аккуратно, каллиграфическим почерком заносились священником в документ и являлись доказательством проведенной им работы по сбору информации, запрещающей или разрешающей проведение обряда венчания. При отсутствии сведений, препятствующих заключению брака, священник назначал дату и место бракосочетания.
Фото 6. Ф. 166, Оп.1 Д.77 Л.11 (дата и место)
Известно, что в Российской Империи XVIII – XIX веков не редкостью было вдовство, так как высокая смертность была не только новорожденных, малолетних, но и взрослых членов семей. В связи со смертью супруга или супруги церковь разрешала повторный и третий брак, о чем в брачном обыске производилась запись.
Фото 7. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.9 (невеста вдова)
Интересная деталь: из 97-и «Обысков брачных», подшитых в «Книге записи обряда бракосочетания в Покровской церкви с. Черкизово за 1903-1913 годы», в 25-и документах возраст невесты превышает возраста жениха от года и до десяти лет, причем четверо из них – вдовы после первого брака. Согласно трем документам, возраст женихов, двое из которых – вдовцы, после первого брака был 46, 52 и 55 лет, в то время как им невестам было 23, 41 и 39 лет. Надо сказать, что это достаточно большая разница в возрасте «брачующихся», а один из этих браков, судя по всему, неравный не только по возрастным критериям.
В документе от 1904 года записано, что потомственный дворянин 55-и лет, никогда не вступавший ранее в брак Александр Михайлович Энгельгардт из деревни Тарасовка Московского уезда, берет себе в жены крестьянскую девицу 39-и лет Ксению Ивановну Пальченкову из деревни, находящейся в Смоленской губернии. Примечательно, что Александр Михайлович Энгельгардт – это потомок того самого древнего дворянского рода, происходящего из Швейцарии, где Генрих Энгельгардт упоминается еще в 1383-1390 годах как гражданин и член городского совета в Цюрихе.
Фото 8. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.7
Фото 9. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.7об.
Подтверждение бракосочетания Александра Михайловича Энгельгардта и Ксении Ивановны Пальченковой обнаружено в «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903–1918 годы».
Фото 10. Ф.166 Оп.1 Д.76 Л.52
Для исследователей родословных такие совпадения – настоящая удача! Несмотря на отсутствие многих листов в этой метрической книге, данная запись сохранилась четкой и разборчивой.
Еще одна интересная деталь обнаружилась в процессе изучения «Обысков брачных». Несомненно, в дореволюционной России православие было одним из основополагающих вероисповеданий, и главным требованием к брачующимся являлась их принадлежность к разрешенной религии, а также необходимость заключения брака в соответствии с религиозными обрядами. По постановлениям Вселенских соборов Русская Православная Церковь издавна запрещала православным христианам совершать браки с иноверцами, которые отказывались принимать православие. В начале XVIII века в состав России вошли прибалтийские земли, население которых исповедовало лютеранскую и католическую веру. Таким образом, на службе в Российской империи появилось большое количество иноверцев. И в новых условиях старые законы о запрете браков с приверженцами других верований стали неудобными не только для населения, но и для правительства, которому нужны были только законные браки, а не сожительство.
Подтверждение тому – записи с указанием иного: римско-католического, старообрядческого и лютеранского вероисповедания одного из вступающих в брак, которые отражены в четырех документах исследуемой книги.
Следовательно, в конце XIX – начале XX веков отсутствие православного вероисповедания точно не являлось препятствием к заключению брака, а лишь фиксировалось в документе. Например, в записи от 8 октября 1912 года сказано, что «…свидетельства о беспрепятственности со стороны пастора за № 270…» ввиду того, что жених был вероисповедания лютеранского.
Фото 11. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.99
После занесения всех необходимых сведений «Обыск брачный» подписывался женихом и невестой, двумя или тремя свидетелями со стороны жениха и невесты, священником, которые ручались за правдивость сведений. Они так и назывались – поручители. Это сейчас на свадьбах у свидетелей роль фиктивная, сводящаяся просто к степени друга-подружки. А раньше свидетельствовать при браке было весьма ответственно. Как правило, свидетельствовали старшие родственники: мужчины – отцы, старшие братья, зятья, если никого ближе нет в живых. Иногда свидетельницей, при умершем отце, могла быть и мать, но все равно – только в дополнение к другим родственникам мужчинам.
Внимательно изучая «Обыски брачные», можно найти связки и с другими архивными документами, и сложить целую историю жизни, что очень ценно при создании родословных или описания жизни исторических персонажей.
Например, в «Обыске брачном» от 1 октября 1904 года начало истории полагает запись о том, что после троекратного оглашения 25, 26 сентября и
1 октября 1904 года жениху крестьянину Семиону Данилову Сахарову и крестьянской девице Акилине Филатовой Кокоревой, 20-ти лет, жительствующей в селе Пушкино, назначена дата бракосочетания – 1 октября 1904 года в Покровской села Черкизово на Клязьме церкви. Стоит заметить, что третье оглашение, как правило, производилось в день венчания.
Фото 12. Обыск брачный. Крестьянская семья
Документ был составлен по всем правилам, если имелись подписи брачующихся и поручителей, приложены такие документы, как свидетельство со стороны жениха «…о явке к исполнению воинской повинности за № 185, прилагаемое при сем в копии» и «метрическая выпись о рождении и крещении, паспорт за № 1149, прилагаемый при сем в копии» – со стороны невесты, а также «свидетельство о бытие на исповеди и Св. Причастия и свидетельство из волостного правления о беспрепятственно на вступление в брак…». К великому сожалению, указанные документы в архив не поступили. А жаль, было бы весьма интересно изучить и такие артефакты.
Есть только одна неточность в заполнении этого «Обыска брачного»: по какой-то случайности, возраст жениха не был указан. Но на помощь нам приходит сохранившаяся запись от 1 октября 1904 года в той же «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы» того же 166 архивного фонда, в которой указано, что жениху был 21 год.
Фото 13. Ф.166 Оп.1 Д.76 Л.51 Подтверждение венчания
Итак, на основании одного редкого архивного документа и одной записи в другом архивном документе сложилась небольшая благополучная история о создании новой семьи, состоящей из двух молодых крестьян, равного сословия, скорее всего, вступивших в равный брак по любви. Воображение рисует картины крестьянской свадьбы, дальнейшей жизни крепкой крестьянской семьи с многочисленными детишками… Но, к сожалению, в вышеупомянутой метрической книге сведения, подтверждающие рождение детей, не сохранились. Зато обнаружена некая запись в самом конце «Обыска брачного», которая сама по себе – большая редкость в таких документах и в исследуемой нами книге является единственной: «По определению Святейшего Синода от 28 марта 1916 года за № 4131 брак сей расторгнут с дозволением супругами Сахаровыми вступить в новые браки, по ответчику Сахарову, не ранее выполнения им семилетней епитимии».
Фото 14. Епитимия
Вот это находка! Такие записи, как правило, производились исключительно в метрических книгах, как примечание в строке о бракосочетании молодоженов (или под строкой), что и подтверждается в уже упомянутой «Метрической книге записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы».
Фото 15. Ф. 166 Оп.1 Д.76 Л.51 (запись о епитимии в метрической книге)
Историческая справка (из Православной энциклопедии «Азбука веры»): Епитимия́ (эпитимия, епитимья́) (от греч. ἐπιτιμία — наказание) – духовное лекарство, форма врачевания кающегося грешника, заключающаяся в исполнении им дел благочестия, определенных его духовником (либо просто священником. Епитимия – духовно-исправительная мера, направленная на исправление человека, она – средство помощи кающемуся в борьбе с грехом, и её задача — не погасить в сердце кающегося ослабевший из-за греха огонёк веры, а разжечь его. Под епитимией в православной аскетической литературе также принято понимать Божественные наказания в виде скорбей и болезней, претерпевание которых освобождает человека от греховных навыков.
Так что же натворил крестьянин Семион спустя почти 12 лет брака, какой грех совершил? Церковными правилами, в частности, правилом 59-м святого Василия Великого, семилетняя епитимия предписывалась блудникам. Так что можно смело предположить, что крестьянин Семион Сахаров совершил грех прелюбодеяния. Вот такая сложилась нехитрая история…
А вот еще одна...
В «Обыске брачном» от 14 января 1904 года имеется запись о произведении обыска желающих вступить в брак: жених, 21 года, холост – «личный почетный Гражданин Николай Константинов Соколов, православного вероисповедания, жительствует в приходе сей церкви»; невеста, 22 лет, девица – «дочь Надворного Советника, почтово телеграфнаго чиновника II разряда Сергея Алексеева Федорова Любовь Сергеева Федорова, православного вероисповедания, жительствовала доныне в городе Москве».
Фото 16. Ф. 166 Оп. 1 Д.77 Л.1
Фото 17. Ф. 166 Оп. 1 Д.77 Л.1об.
Новобрачные явно не из бедных крестьян, люди зажиточные. Звание «Почетный гражданин» в Российской империи с 1832 года – это привилегированная категория сословия «городских обывателей», которая включала в себя «потомственных почетных граждан» (дети личных дворян и духовных лиц, окончившие академию или семинарию; лица свободных профессий, имевшие ученую степень) и «личных почетных граждан» (дети рядового духовенства; лица, окончившие университеты и другие высшие учебные заведения; чиновники 14-10-го классов).
По данным молодых людей, которые почти одного возраста и равного сословия, можно сделать предположение о равном браке. А судя по должным образом оформленному «Обыску брачному», причин для отмены венчания у них не было, да и свидетели-поручители все ответственные и уважаемые люди – коллежский секретарь Константин Иванович Мурашев, личный почетный гражданин Семен Константинович Соколов (вероятно, брат жениха), личный почетный гражданин Александр Сергеевич Медведев (со стороны невесты).
Но к большому сожалению, связки с другим архивным документом, который подтвердил бы совершение обряда бракосочетания, не найдено. Поскольку «Метрическая книга записи рождений, брака и смерти в Покровской церкви с. Черкизово Московского уезда за 1903–1918 годы» поступила в архив неполной: в ней утрачены целые разделы и отдельные листы. В разделах «О рождении» и «О умерших» также никаких сведений о дальнейшей жизни жениха и невесты не обнаружено. Но вопрос об их дальнейшей судьбе не остался без ответа.
На 68-й странице исследуемой книги обнаружился «Обыск брачный» от 11 июля 1910 года, который повествует, что «личный почетный Гражданин Николай Константинов Соколов, православного вероисповедания, жительствует в приходе сей церкви»… нашел себе невесту и хочет на ней жениться! Невестой является Елизавета Андреевна Кузенкова, «Калужской губернии города Мосальска мещанская девица, проживающая в городе Москве». После троекратного оглашения 4, 8 и 11 июля 1910 года молодоженам назначено бракосочетание в той же «Покровской села Черкизово на Клязьме церкви».
Фото 18. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.68
Фото 19. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.68 оборот
Возникающий в первую очередь вопрос о двоеженстве, при детальном изучении документа сразу отпадает: в записи от 11 июля 1910 года четко указано, что Николай Константинов Соколов – «вдовец после первого брака». Таким образом, можно с уверенностью предположить, что его первая жена, «Любовь Сергеева Федорова» скончалась совсем молодой, в возрасте, примерно, от 22 до 25 лет по причине, которую мы никогда не узнаем из-за отсутствия недостающих листов в первоисточнике.
Кстати, брачная история личного почетного гражданина Соколова Николая Константиновича получила логическое завершение и этому есть документальное подтверждение. Поскольку в «Брачном обыске» была назначена дата бракосочетания вдовца Соколова Николая Константиновича с девицей Кузенковой Елизаветой Андреевной на 11 июля 1910 года, то в метрической книге без труда нашлись листы, зафиксировавшие сей факт.
Фото 20. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л. 105об.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что таинство венчания свершилось, создана счастливая семья, а наш вдовец обрел свое семейное счастье. Но это не конец истории. Её продолжение, так или иначе, связано с историческими событиями, которые повлияли на судьбы многих миллионов людей. Великие потрясения выпали на долю того поколения. Наша пара обвенчалась в 1910 году. До Первой Мировой – 4 года, до Февральской и Октябрьской революций – почти 7 лет и 9 лет до развода.
В помощь – все та же «Метрическая книга записи рождения, брака и смерти в Покровской церкви села Черкизово Московского уезда за 1903 – 1918 годы». В развороте 106-го листа подшита справка «от июня 10 дня 1919 г. № 79», лист 105-а, выданная Народным Судьей Басманного участка города Москвы в Отдел Записей Браков при Мытищинском районном Совете Рабочих Депутатов, о том, что решением от 30 апреля 1919 года брак гражданина «быв. Личного Почетного гражд. Николая Константиновича Соколова» с гражданкой Елизаветой Андреевной Соколовой расторгнут, а разведенная Елизавета Андреевна Соколова будет носить девичью фамилию Кузенкова. Вот так закончилась еще одна такая же нехитрая архивно-житейская история…
Фото 21. Ф. 166 Оп. 1 Д.76 Л. 105а Справка о разводе
Возвращаясь к обыску брачному, есть повод вспомнить известную картину Василия Пукирева «Прерванное венчание», написанную в 1877 году. На ней художник с достоверной реалистичностью изобразил сцену третьего оглашения перед самым венчанием, когда выясняется, что жених – двоеженец. А это, как уже упоминалось, являлось преступлением, чреватым суровым наказанием. Поэтому невеста в роскошном свадебном платье в обмороке, несостоявшийся жених раздосадован вскрывшимся прилюдно обманом, а законная жена стыдится вскрывшейся измены, которая – настоящий позор для семьи того времени. Примечательно, что этот художник, прославившийся написанием картин со сценами венчания, сам никогда не был женат.
Фото 22. Картина В.В. Пукирева «Прерванное венчание»
На примерах изложенных маленьких историй можно с уверенностью сказать, что исследование «Обысков брачных» позволяет узнать некие частные подробности жизни людей в ближнем, бытовом приближении, выявить родственников, их круг общения, образования, принадлежность к чинам и сословиям. Для создания генеалогического древа, истории рода – это незаменимый источник информации, что, несомненно, подтверждает историческую ценность нашего древнего архивного экземпляра, которая с каждым годом все возрастает…
И в завершении хочется сделать акцент на важность «Обысков брачных» не только в наши дни. В дореволюционной России к таким документам относились с очень высокой долей ответственности. По завершении книги церковное делопроизводство обязывало служителя церкви начисто ее переписать и оба экземпляра сдать в Духовную Консисторию, где копия тщательно сверялась с оригиналом. Затем копию оставляли в Консистории, а приходской экземпляр возвращался обратно в церковь для хранения в церковной ризнице, о чем консисторский служащий делал запись, как, например, в нашей книге: «1913 Января 15 дня. Книга сия была представлена в Московскую Духовную Консисторию для свидетельствования и оказалось исписано 99 листов, листы, шнур и печать в целости, почему и введена обратно в Покровскую, села Черкизово церковь Московского уезда для хранения в церковной ризнице. Член Консистории Фамилия (неразборчиво) Подпись». Также подписи поставили секретарь и столоначальник, служащий консисторской канцелярии, в ведении которого находился «стол» или отдел с определенным кругом дел.
Фото 23. Ф.166 Оп.1 Д.77 Л.100 об.
Фото 24. Ф.166 Оп.1 Д.77 Посл. лист.
Подготовила: Елена Дмитриевна Купянская,
главный археограф отдела публикаций и научного использования документов
ГБУ МО «Центральный государственный архив Московской области», 2025 год.
Комментарии 1