В начале апреля настоятель Иоанно-Богословского храма дер. Могильцы протоиерей Илия Зубрий отправился в двухнедельную командировку на Донбасс, в больницы и госпитали первой линии. Предлагаем вашему вниманию его путевые заметки.
«На заре моей юности мой дядя, старенький священник, посоветовал мне вести житейский дневник. Впоследствии не раз находил подтверждение этому совету даже у святых.
Мои заметки не духовные, их смысл простой: «…О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами; а наше общение — с Отцом и Сыном Его Иисусом Христом». (1 Ин. 1,3).
В дни Великого поста Бог благословил мою поездку на Донбасс. Поздними вечерами на коленке я записывал события прошедшего дня. Они стихийные, иногда сумбурные, но — что есть.
7 апреля
Моя первая попытка попасть в зону СВО была предпринята в 2022 году. Но тогда духовник сказал, что у меня много обязательств здесь.
С первых дней войны на приходе появился помянник, такой же был заведен и на работе в школе. С тех пор туда записываются имена воинов сродников-друзей и знакомых, ушедших на фронт. За всех молимся всем миром, в храме и дома. По нескольку раз в месяц приходом собираем машины с гуманитарной помощью: помощь адресная и точечная, мне нравится, когда все понятно и конкретно. Также системно еженедельно собираемся и делаем качественную тушенку, отправляя ее солдатам и пострадавшим мирным жителям. Закупается все необходимое высокого качества, бригада тружеников разделывает мясо, закатывает и закручивает, батюшка следит за технологией, а затем в несколько заходов доводит до готовности. И на каждом этапе помогают добрые люди: кто деньгами, кто руками, кто транспортом, кто связями. Получается общее, соборное дело.
А недавно наткнулся на материал моей любимой и давно знакомой службы «Милосердие», в котором прочитал о больничном служении священников в госпиталях первой линии, — зацепило. Осмыслив и поговорив с женой, мы решили ехать вместе. Духовник благословил, документы отправились вначале к благочинному, затем в епархиальное управление, где они «подвисли»: пройти через несколько ведомств оказалось делом не быстрым. Сроки командировки, определенные Синодальным отделом по благотворительности и социальному служению, приближались, но ничего не было понятно. Я переживал, но недолго, отпустив ситуацию на волю Бога.
Попутно кураторы выяснили, что у меня восемь детей, и матушке категорически было отказано в поездке. В последний возможный день пришло благословение из епархии, которое подхватили в Отделе владыки Пантелеимона, и здесь задержки не было ни на минуту: в один вечер оформились документы, подписан договор и согласие, куплены билеты, выдано командировочное удостоверение и деньги на расходы, определены адреса и контакты на месте.
Перед отъездом долго сидели с дорогой матушкой, спокойно обсуждая всякие возможные сценарии. Дал распоряжения о детях, о семейном имуществе в непредвиденном случае.
В день Благовещения Пресвятой Богородицы сижу на Казанском вокзале, ожидая ночной поезд. Всю священническую жизнь провел в софринской больнице им. Семашко, надеюсь, что мое желание и опыт Господь использует и на новом месте.
8 апреля
В поезде давно не ездил, радуюсь и ностальгирую, как ребенок. Постелив постель, пообщался со своим коллегой-напарником, отцом Михаилом из далекой Сибири, с которым предстоит трудиться в госпиталях. Общение заладилось сразу, было много общего в призвании, семейной жизни и взглядах. Отходил ко сну с мыслью выспаться, но внутренний будильник поднял, как обычно, ни свет, ни заря. Не стал сопротивляться, почитал правило и очередную кафизму, прослушал несколько лекций радио «Арзамас».
Выходил почти на каждой остановке, замечал, как климат становился все теплее… К вечеру приехали в Каменск-Шахтинский, где нас встретил отец Евсевий на «Ниве». Спустя полчаса навигатор стал вести себя странно, постоянно терял и менял маршрут. С трудом добрались до КП, дальше навигация не работает, переспрашивали у людей, иногда блуждали. Дороги бывали жуткие, не понятно, как по ним в Украине люди ездили.
В общей сложности от Каменец-Шахтинского до конечной точки ехали более шести часов. (Это расстояние в обычном режиме преодолели бы за три). Давно наступил комендантский час, но в пути никто нас не остановил с вопросами.
Глубоко за полночь добрались до явочного дома. Еще некоторое время потратили на порядок и, насколько возможно, уют и покой. Завтра ехать отмечаться и решить несколько вопросов, связанных со служением.
9 апреля
Ночью проснулся от незнакомых и громких звуков. По аналогии с домашним полигоном, рядом с которым живём и периодически слышим подобное дрожание земли, сомнений не было: что-то взрывается. Отец Евсевий подтвердил, что по звуку был прилет.
Встал рано, пошел послушать правило и осмотреться. Впечатление, как от послевоенной Абхазии: время застыло в десятилетней давности. Но людей полно, улыбаются, куда-то спешат. Одной ей ведомой тропинкой вышла на асфальт невыспавшаяся школьница с рюкзачком за плечами.
Быстро перекусив, собрали необходимое и выдвинулись в дорогу. Нужно оформить документы, пройти инструктаж для служения. На заправке познакомился с заправщиком Саней, паренек учится в 8 классе спортивной школы, но на дистанте.
После оформления «командировки» в храме главной больницы города запаслись Святыми Дарами. Открыли список госпиталей, составили план посещения.
10 апреля
Рассчитали время с большим запасом, на дорогах ситуация непредсказуемая, а учитывая, что навигатор живет своей жизнью, лучше ждать, чем догонять.
В больнице обход начали с отделения, находящегося на последнем этаже, закончили ближе к вечеру. Вдвоем с напарником заходим в палату, здороваемся, рассказываем, кто мы, откуда и зачем пришли. Ребятки смотрят настороженно и изучающе: чтобы началась обратная связь, необходимо время.
Начинаем с краткой проповеди, далее, получив согласие, совершаем больничный чин Соборования, узнаем, хочет ли кто-то исповедоваться и причаститься.
И потом — разговоры, очень много и подолгу.
Три четверти пациентов нуждались в первую очередь в общении. Большинство мало знали о вере и таинствах, но почти никто не отказывался от молитвы. Встречались и воцерковленные бойцы, регулярно исповедующиеся и причащающиеся. Сегодня познакомились с Пашей, которого мы называли дьячком, поскольку на гражданке ему однажды пришлось читать у гроба почившей бабушки Писание. Читал он Евангелие, а не Псалтирь, — не знал, что нужно Псалтирь, поскольку те, кто в деревне знали как, давно уже были в вечности.
Равиль-мусульманин, который подобрал шеврон с крестом и с ним выходил из тяжких передряг, так что ему дали второй позывной «Заговоренный». Мы с ним долго беседовали, сейчас он готовится к таинству Крещения, подходит к этому основательно и рассудительно.
Дима, детство которого прошло в центральной части Украины, где много родственников. Устал от всего, опустошен и в страхе от будущего. Воюет уже девять лет, но сейчас, когда началось движение вперед, боится, что придется на поле боя встретиться друзьями и дальними родственниками. В прямом смысле вцепился и долго не отпускал, но милостью Божьей ушел с благодарностью и успокоенным взглядом. Посоветовал ему не заглядывать далеко, а сосредоточиться на лечении, а когда наступит время решения, поступить по честной совести.
Пётр, умный и глубокий воин, мучился, что стал равнодушен к смерти противника.
Руслан, которого мама благословила большим нательным серебряным образом Ангела-хранителя, с напарником попал в тяжелую аварию и долгое время был без сознания. Придя в себя, он настойчиво спрашивал, кто был третьим в их машине: не верил, что они были вдвоем, потому что в момент столкновения спиной и боковым зрением ощущал еще кого-то. После его рассказа у меня не осталось сомнений, что в этот момент между жизнью и смертью он видел своего Ангела-хранителя.
Денис, 29-летний парень, призванный сразу после свадьбы, с тяжкими ожогами и перевязанными руками, сокрушался, что не может совершить правой рукой полноценное крестное знамение.
Ибрагим-мусульманин, с сильными ожогами лица, не видящий никого, разрешил, чтобы православный священник помазал ему грудь. Сообщил, что у него сегодня день рождения.
Роман, с татуировками по всему телу и с потрёпанным до неузнаваемости поясом «Живый в помощи» на запястье, истово молился. Видно, что он всё возлагал только на Бога.
Парень со Ставрополья, молчаливый, спокойный, кратко сообщил, что готовится к ампутации части стопы. Улыбнулся и добавил, что руки и голова целы, и вообще он жив.
Сопровождала нас все эти часы медсестра Инна. Она рассказала, что один сын у нее погиб, а другой пропал без вести. На прощанье тихо сказала, что ей стало немного легче после сегодняшнего не совсем по её профилю послушания.
Обратно ехали молча. На базе наспех приготовив нехитрую еду, рухнули без сил.
К исходу дня у меня в голове остался только один вопрос: кому больше нужно это служение. Думаю, что не всегда только раненным ребятам, а тем, кто рядом с ними. Господи, помоги им.
11 апреля.
Выдвинулись в сторону города, которому крепко досталось в 2014 году, там нас ждали. На перекрёстке встретили крест из швеллера, посередине которого зияла дыра.
Главврач великанского телосложения на суржике радостно приветствовал нас, как родных. Позвал старшую медсестру, которая сопровождала нас по отделениям, показывая палаты. Больница была бедная, но очень чистая и уютная, чувствовалась добрая атмосфера, созданная сотрудниками.
Мы только собрались в одной маленькой палате, человек семь, как снова открылась дверь и вошел еще один молодой парень: по-детски доверчиво улыбаясь, он спросил, можно ли ему тоже быть. Выяснилось, что он — мусульманин-азербайджанец, тоже хочет написать поминальные записки. Поскольку письменного русского он не знал, а мне был незнаком азербайджанский, решили, что напишем имена латиницей.
Тут же в госпитале встретили очень разных людей: один мужичок гордо нам заявил, что он язычник и что ему нужно обращаться к шаману. А его сосед напротив — мужчина зрелого возраста, на все смотревший свысока и очень медленно тянувший слова с тюремным прогоном, во время молитвы усердно крестился и его лицо, преобразившись, приняло смиренные очертания.
Мы никуда не спешили, разговор шел медленно и порой был немногословным. Прощаясь, обнимались и благодарили. Язычника тоже обняли, пожелали бежать от шаманов, которые тащат его под землю и найти Бога, который даст ему свет истины.
День показался сегодня сравнительно лёгким, так как не было тяжелых больных, и ребята были по виду отдохнувшими и бодрыми. После разговоров стало понятно, что они находились не на самой огневой передовой, а немного позади. Например, Паша выносил раненых и погибших солдат после боев. Работа очень тяжелая, но менее опасная.
На обратной дороге пролистал новости: в одном сообщении говорилось о нескольких прилетах по городу, о пострадавших гражданских, среди которых дети. Завтра нам ехать дальше по дороге в этом направлении, Господи, спаси и сохрани.
12 апреля
Хоть что-то нужно делать в опасности, решил, что первое — вручить себя Богу и молиться. Обсудили с напарником, что можем мы. А ничего — оказывается. Если едешь за рулём, то смотреть нужно или вверх, или на дорогу. А поскольку в этом случае кпд равно нулю, нужно сосредоточиться на чем-то одном, и мы выбрали дорогу. Хотя, если в машине двое, можно одному смотреть вверх.
Ночью было слышно несколько взрывов. Мы еще не научились определять, прилет это или отлет, но уже попривыкли. Если в первый раз подобный звук вызвал чувство ватных ног, то сегодня это настороженное любопытство.
Утром наспех позавтракав и собрав священнические вещи отправились в путь, по дороге прослушали утреннее правило. Все чаще стала встречаться военная техника и блокпосты.
Совсем недалеко пролегала нулевая отметка, что в совокупности с окружающей действительностью накладывало свой отпечаток в виде немногословности и сосредоточенности.
Со второй попытки нашли свою точку: как и везде, нас ожидали и приняли очень радушно. В кабинете главврача нам было предложено по чашечке великолепного колумбийского кофе, затем, познакомившись, обменявшись новостями и мнениями, нас вручили в руки старшей медсестры.
Сегодня — очень удобный день: раненные бойцы были все ходячие и мы все собрались на кухне. Услышав, что на этаже священники, сюда ручейком стали стекаться и гражданские. Беседовали, молились, совершали таинства, опять беседовали. С кем-то там же на кухне, с кем-то уединялись коридорном закутке. Один из парней молился с нами, но оказался некрещенным. Рассказал, что верит: воюет с первых дней и попадал во множество передряг, но Бог явно хранит его. Однако креститься «пока не будет, чтобы не нарушить этот баланс». Так он понимает. Мы долго беседовали, он обнял меня и пообещал, что как только вернется домой, первым делом примет Святое Крещение. Что тут скажешь. Нужно оставить место Господу.
У одного из раненых через час была запланирована операция по удалению большого осколка из ноги, прошедшего в миллиметре от артерии. Познакомились, назвал имя Алан, а в крещении — Авраам… Рассказал, что крестился сознательно в 16 лет. Парень богатырского сложения, с огромной окладистой бородой. В уединенной беседе поведал, что в молодости сидел в тюрьме, где всем верховодили кавказцы-мусульмане, жизнь остальных была тяжела, особенно доставалось тем, кто называл себя христианином. Алан потихоньку всё взял в свои руки, становился с ними на молитвенный ковер, его приняли за своего. Цитируя Коран со временем научил их по-человечески относится к Людям Писания. После зоны его беспокоило, не предал ли он свою веру, на что ему ответил, что это была военная хитрость, к тому же, от Спасителя Иисуса Христа он не отрекался. Благословил его вдохновлять и поддерживать упавших духом, а после окончании войны поступать в духовное училище.
Когда пришло время прощаться, обнимались со всеми, в ответ также — крепкие рукопожатия, объятия, искренняя благодарность, что пришли, не забыли. Алан попросил минутку задержаться и, прихрамывая, торжественно вручил полную коробку Чокопая, чем умилил и растрогал.
Отъезжая, заметили у ворот несколько машин, на лобовом стекле которых виднелась цифра 300, привезли раненых.
Затем — еще один госпиталь. Добрались до больницы и снова беседовали, молились, совершали таинства, дарили молитвословы, надевали пояса с псалмом «Живый в помощи…».
Заметил, как потихоньку ребятки оттаивали, начинали улыбаться, жали руки. Некоторые просили сфотографироваться, но мы заранее были предупреждены, что фотосессии с личным составом под строгим запретом. И хорошо.
Вернулись на базу, всё слава Богу. Господь сегодня составил нам такой плотный график: мы были в очень нужном месте в нужное время на двух объектах. Это очень сложно и в обычном, человеческом режиме, а тут без Бога вообще невыполнимо.
Завтра едем в один из самых многострадальных городов по особому поручению.
13 апреля
При въезде в Мариуполь сфотографировались и задумчиво посидели у городской стелы. В черте города замелькали разрушенные и раненные дома, внося свой трагический акцент в дышащую полной грудью весну. По тротуарам и дорогам ехали и шли люди, на детских площадках был слышен смех, видны влюбленные парочки.
В штабе Синодального отдела ведется огромная работа. Сюда съехались строители-волонтеры со всей России, на крышах домов виднелись люди, слышался звук инструмента, кипела работа.
У разбомбленного драмтеатра в центре города зашли в деревянный храм рядом с огромным строящимся Покровским собором. Внутри тихо, чисто и уютно. Задав вопрос свечнице, были приятно удивлены ее радушием: взяв нас в охапку, она рассказала об истории строительства храма, а потом плавно перешла к истории города. Мы вышли за ограду храма и медленно обошли скверик, откуда все началось. Наша спутница продолжала бы до вечера, но нам нужно было торопиться, хотелось дойти до моря и осмотреть город.
Несмотря на ветер, на море было полно людей. На пирсах сидели рыбаки, в строящихся беседках отдыхающие, а дети уже пробовали купаться. Вдали виднелся завод «Азовсталь», туда попасть невозможно, идёт разминирование.
Дальше отправились на окраину в Преображенский храм. Снаряд попал точно в центр храма, все разрушилось до основания и сгорело без остатка. Но Господь через людей все восстановил в лучшем виде. Сюда неоднократно присылали приходскую помощь в виде церковной утвари и прочего самого необходимого для жизни. Батюшка показал нам окрестности: раньше тут стояла целая улица высотных домов, сейчас их сровняли с землей, так как восстановить было нельзя. Теперь строятся новые здания с веселыми расцветками, посреди которых красуется общеобразовательная школа с современной спортивной площадкой.
Вечером нужно было отправляться обратно, закон комендантского часа нельзя нарушать без крайней необходимости. Напоследок зашли в местный ресторанчик, где, едва успев спросить про постную еду, мы получили целое постное меню.
Перед отъездом зашли забрать летний спальник для воина Алексея, который заступал на дежурство. Спальник передавала соседка Елена, в самые жаркие дни Мариуполя они с мужем жили в буквальном смысле в ванной, спасаясь в ней от пуль и осколков. Обнявшись крепко на прощание, она попросила молиться, чтобы все пережить до конца и остаться человеком.
Доехали благополучно. Сон после дневных трудов очень крепкий.
14 апреля
Рядом с нашим местом временного обитания находится храм. Сегодня, выйдя за ворота, услышал колокольный звон к воскресной литургии и быстро нашел путь. Настоятель внимательно проверил документы. Пели два клироса: правый, изысканней, и левый — просто и слаженно. Степенно пономарили два школяра-девятиклассника в стихарях по колено. Еще был высокий бойкий старичок с бородой, которого все называли Вовочкой.
После литургии пригласили на приходскую трапезу. Затем, попрощавшись и благодарив всех за гостеприимство, был пойман во дворе моложавой бабушкой, которая была у меня здесь на исповеди, рассказывала, как воюет с домашними школьниками. Мы еще долго сидели, беседовали про все на свете, особенно про взаимоотношения отцов и детей. Она вспомнила, что однажды после обстрелов около десяти дней в доме не было электричества. «В то время мы стали похожи на семью, появилась общность интересов и соприкосновений. Не было интернета и все гаджеты стали бесполезными кирпичами».
Уходила окрыленная и улыбающаяся, благодарила и вслед махала ручкой.
После «литургического» сна начал составлять план на понедельник. Соорудил требный саквояж, более удобный и отвечающий месту и моменту. Вдруг позвонил мусульманин Равиль, с которым мы познакомились еще в первый день, сообщил, что твердо решил креститься.
Богу нашему Слава за воскресенье и жизнь, во веки веков.
15 апреля
Сегодня по плану госпиталь первой линии, где бойцов оперируют.
Священник здесь также был очень давно, но у руководства больницы и медперсонала было глубокое и правильное понимание о важности его присутствия в больнице. Медсестра дала полный расклад по этажу, в каких палатах и какой тяжести бойцы.
Бог милостив к ребятам, нас пустили в реанимационное отделение. Рядом лежали два солдата, православный Женя и мусульманин Рахмет. Молились с Евгением, он парень с Алтая, слабый телом, но сильный духом. Причастить было невозможно, потому что ему ничего нельзя, сестра заранее предупредила. Совершили таинство елеосвящения. Женя как мог участвовал в молитве, усердно крестился слабой рукой. На прощанье обнял, в ответ — уверенное благодарное рукопожатие.
Реанимация на вернем этаже, постепенно мы спускались вниз, обходя палаты с бойцами. В хирургическом отделении посещение совпало с эвакуацией: только начали молитву, как ребят стали забирать. Благословили, обнялись, на дорогу всем дали пояса с 90 псалмом. В соседней палате лежал один человек, Толик, с ранением в живот. Его пособоровали, успели причастить, и тут же зашли санитары и повезли его дальше. Господи, спаси его и исцели.
Гражданские больные, завидев священника, спешат в палату, где совершается молитва. И слава Богу, что есть такая возможность. Многие из них с осколочными ранениями. И сегодня непрерывно слышна канонада, летают «птички», но стало намного легче, говорят врачи.
Уходя из госпиталя, обязательно заходим к руководству, благодарим за содействие. Везде они в ответ благодарили нас от души, и это был не обмен вежливостями, а потребность души в этих условиях.
Завтра к нам в помощь приезжают лаврские отцы, иеромонах Михаил и иеродиакон Иоасаф. Нужно встретить их, путь не близкий.
16 апреля
Мой напарник увез отцов на регистрацию, сегодня я был один. Меня забросили по адресу, но оказалось, навигатор ошибся.
Минут через двадцать добрался до госпиталя, где меня уже ждали. Заведующий отделением оказался очень толковым не только врачом, но и логистом: сам дал распоряжения старшей медсестре собрать самостоятельно передвигающихся бойцов в одну палату, чем существенно облегчил мне труд и освободил время для более продолжительных бесед.
Большинство раненых везде встречали меня радушно. Изредка кто-то вел себя настороженно, сканируя тебя, кто ты и что, но того, кто был явно против, я еще не встречал. Но вот сегодня пришлось. Едва завидя меня, один человек выскочил из палаты, как ошпаренный.
С некоторых пор стал намного бережней обнимать ребяток и жать руки, — поначалу этого не чувствовал, бойцы иногда покряхтывали и морщили брови от батюшкиного радушия.
В одном из отделений было особенно много желающих помолиться. Когда, закончив соборование, повернулся к бойцам, чтобы сказать краткое слово для всех, вдруг громко бахнуло, от ударной волны с грохотом распахнулись большие створки окна, с подоконника посыпалось на пол все, что там стояло. Обернулся назад только я, солдаты даже бровью не повели. Порадовался за себя, что не испугался, хотя вечером мурашки по спине бегали.
К обеду, закончив служение, зашел к врачу, сердечно поблагодарив, пригласил в гости, крепко обнялись на прощанье.
За воротами остановилась машина, подошел к водителю, спросил, как можно добраться к следующему адресу. Вместо ответа он предложил меня подвезти. В дороге спросил, слышал ли я взрыв и показал дымящееся фото. Оказалось, он спустя некоторое время проезжал мимо и сфотографировал прилет. Помониторил новости, вроде о пострадавших не нашел информации, дай, Господи, чтобы никто не пострадал.
Пройдя на ночь пешком свои 10 км, прослушав кафизму и вечернее правило, готовлюсь ко сну. Завтра предстоит дорога в три медицинских учреждения, а в четвертом нужно крестить человека, который уже неделю готовится к этому великому таинству.
17 апреля
Сегодня был очень трудный день: мой напарник, отец Михаил, заболел, а в плане было три больницы. Смогли посетить только две.
Много было раненых. Очень растрогал Максим. Обычно в конце всех записывал в помянник о здравии и об упокоении. Некоторые знали друг друга только по позывным, но Максим попросил записать не только его, а стал диктовать большой список имен. Спросил его: «Ты командир?» Ответил утвердительно. Ехал обратно и думал, что если командир знает поименно весь свой взвод, то ребятки в надежных руках, это уже отцовское отношение.
Вернулся в больницу, в которой был неделю назад. В ожоговом отделении крестил мусульманина Равиля. Он все эти дни готовился, читал все, что я ему присылал. Дежурная медсестра выделила нам пустую палату, где перед крещением мы сидели около часа, пока Равиль рассказывал о своей жизни. Больше ведь ничего и не нужно для крещения, только вера и покаяние, чего было здесь в избытке.
После совершения таинства человек впервые в жизни причастился.
Был умилительный и смешной момент. Когда готовились к крещению, я составил перечень необходимого, в списке была и крестильная одежда — белая рубаха или футболка. Друзья купили ему одежду на пять размеров больше, он очень смущался. Но когда после крещения он ее примерил, оказалось, что это настоящая крестильная рубаха: просторная и длинная. Зашли в палату, представил всем нового человека — это теперь не Равиль, а Рустик.
По дороге слушал в наушниках великий покаянный канон св. Андрея Критского, нельзя упускать в своей жизни такие важные уставные моменты.
Вечером поступил запрос на священника в крупный городской госпиталь. Завтра едем туда.
Весь день вдалеке гремело.
18 апреля
Утром решили разделиться: на автомобиле меня отвезли по адресу, а далее отцы поехали сами. Осмотревшись, пошел знакомиться с главным врачом, который уважительно прервав прием, уделил мне время. Сориентировавшись, поблагодарив и извинившись в коридоре за внезапное вторжение, с сестрой отправился по отделениям. Главврач предупредил, что большинство его пациентов — бывшие заключенные.
Все проходило как обычно: мы соборно помолились, болящий народ приступал к таинствам. Большинство ребят было в татуировках, по всем признакам тут собрались те, кто большую часть своей жизни провел на зоне. Но люди, с кем мне пришлось общаться, были с ясным и открытым взглядом. Они сожалели об ошибках прошлого и считали эту войну возможностью их искупить. Старался там говорить кратко, только то, что чувствовал сам. Сегодня была притча о блудном сыне: о том, что Бог не только нас ожидает, он высматривает нас на горизонте, и примет нас раскаявшихся, несмотря ни на какую тяжесть проступка. Многие сегодня оставались для беседы наедине. Тяжелые, иногда удивительные судьбы. Господи, не оставь своих детей.
В одной палате среди лежачих больных с двумя ранениями лежал совсем юный боец Иван, русский паренёк с юга. Он здесь задержался надолго. Помолились, побеседовали о прошлом, о родителях, семье, о том, как попал на войну. Рассказав о погибшем старшем брате, Иван не выдержал и зарыдал, как ребенок. Обнял его, он долго плакал, а я ушел с чувством, что на плече у меня был один из моих сыновей. Когда прощались, долго жал руку, взгляд был спокойный, улыбался мне вслед.
Обратно я добирался сам. Ожидая рядом с больницей такси, заметил, что ко мне неуверенно приближается молодой человек. Пошел к нему навстречу и не ошибся, он искал общения. Женя с волнением рассказал, что сейчас в увольнении, но через пару дней штурм. Он очень переживал и волновался, захотел исповедоваться. Благословил его, подарил пояс с 90-м псалом, попросил пред тем, как надеть, прочесть псалом с молитвенным, сердечным чувством.
Вечер проходит по привычному распорядку. Ходил на прогулку, послушал кафизмы и вечернее правило, составил помянник по запискам от солдат, разослал близким людям для поминовения. Ответил на сообщения, позвонил семье.
Идешь и думаешь. Мыслей много, помоги, Господи, правильно в них разобраться.
19 апреля
Разъездная машина сегодня была занята: отец Евсевий, иеромонах из Владимирской епархии, сдавал свою длительную городскую смену, его нужно посадить на поезд. Отцы довозят меня по плановому адресу, а сами снова отправляются в путь.
В этот раз в госпитале раненых было немного, в хирургическом отделении они занимают всего несколько палат, но задержался здесь надолго с одним солдатом. Помолились, а потом неспешно беседовали. Когда серьёзно, а когда и смеясь во весь голос. Дух силён, вера есть, Господи, управь все дальше Сам.
Обратно добирался общественным транспортом. До трассы на перекладных, а дальше ловил проходящий транспорт. До места добрался к вечеру. Слава Богу за возможность служения и за удивительные встречи.
20 апреля
Сегодня был последний день командировки, чувства смешанные: волнительные, радостные и грустные.
В нашем списке оставалась последняя, самая отдалённая больница. День выходной, мы не спешили, знали, что в отделениях нет обычной будничной суеты. В приёмном покое нас встретил вооружённый охранник, который был с нами до конца.
Совершили таинство Елеосвящения по краткому больничному чину, а после кратко поговорили о смысле жизни, ошибках и способах их исправления. Кто хотел, остался исповедоваться или просто поговорить.
В первой же палате произошла необычная встреча. Боец оказался жителем соседнего поселка Лесной, родного мне и близкого, после молитвы мы долго беседовали, оказалось, что у нас есть общие знакомые.
На другом этаже ребятки собрались все вместе, слава Богу, все идут на поправку, ходят самостоятельно.
Сегодня крестил двух воинов: Лёню и Андрея. Серьёзные парни, верующие, но не хватало им чудодейственного и осмысленного движения в виде дружеского пинка. Андрей, многодетный отец, все время улыбался и сиял как медный пятак, чем вдохновил и укрепил меня, немного опустошённого и довольно подуставшего. Таинство совершалось неспешно и полностью, попросил дежурную медсестру найти старенькую простынь или пододеяльник, расстелил на полу. Поливал обильно святой водой из большой бутыли на стриженные главы и голые торсы, парни ежились, на лицах была печать сосредоточенности и детского умиления. Затем сестра забрала ткань и повесила сушить.
Домой ехал с тихой радостью, наполнявшей меня изнутри, и благодарностью к Богу, что во время командировки удалось сделать важное дело — объехать отдаленные больницы и госпитали, где священник большая редкость.
Вечером встретился с коллегой — учительницей из местных жителей, с которой мы вместе проработали восемь лет в одной школе. Радостно посидели в кафе, обмениваясь новостями и сверяя часы по текущим событиям. Лучше всяких бесконечных разговоров и просмотров интернет-страниц — разговор с очевидцами происходящего.
Поздним вечером собирал вещи, выезжать завтра очень рано.
21 апреля
Под стук колёс лежу в своем плацкарте, задумчиво смотрю в окно, где мелькают степи, перелески, дома и люди. Вспоминаю каждый день, каждую встречу, каждую человеческую судьбу. Точно знаю, что никакого геройства и подвига с моей стороны не было, это милость Божия ко мне: оказаться там, где больше всего нужен. И еще большой вопрос, кто кому в эти быстрых четырнадцати днях был больше нужен. Ты людям, или они тебе.
За время командировки мы объехали множество госпиталей и больниц, обняли сотни солдат, молясь с ними, совершая таинства, утешая и укрепляя. Это был большой труд, но была и милость Божия в каждом дне.
Фотографий с людьми не будет, им противился здравый смысл и инструкции по безопасности. По этой же причине нет никаких значимых топонимов и локаций.
О чем хочется сказать особенно. Нет ничего привлекательного в войне. Даже когда в истории войны были оборонительно-защитного характера, Церковь, благословляя на брань, впоследствии на некоторое время накладывала епитимью, ограничивая причастие для воинов, вернувшихся с полей сражений. Таким образом показывалось, что такое развитие человеческих отношений болезненное и ненормальное.
Но когда голос войны слышен у твоего порога, нужно определяться, не пытаясь отмолчаться или отсидеться в тени. В этом личностном определении, на мой взгляд, есть три распространённых жизненных позиции.
Позиция азартного охотника с психологией геймера, дистанционно наблюдающего за событиями, накинув национальный флаг на плечи. Сидя на диване, листая бесконечные информационные каналы, охотник с неприязнью накидывается на всякого, кто с ним в чем-то не согласен. Этой части общества можно подумать над тем, что в нынешних реалиях патриотизм — это не имя существительное, а глагол.
Мещанско-равнодушное отношение: моя хата с краю, это где-то далеко и не про меня.
Вскоре будет и про тебя, заденет каждого, и чем раньше выйдешь за эгоистические рамки и начнешь деятельное служение, тем больше шансов личностно сохраниться.
И третья модель — хулить свою армию, дышать ненавистью и злобой ко всем, кто принимает решения. В условиях войны такая жизненная установка сродни предательству. На длинной дистанции Бог и история все расставит по своим местам. Принимать решения и действовать нужно, исходя из реалий сегодняшнего дня, а реалии таковы, что Отчизна и вера в опасности.
Делать, что можем и должны каждый на своём месте. Остальное вручить в руки Бога, Ему же слава, во веки веков. Аминь.
Протоиерей Илия Зубрий.
—
Телеграм канал священника:
https://t.me/presviteros
Сайт храма:
www.hram-usadba.ru
Комментарии