Краеведческая история неожиданно открылась местному краеведу, Владимиру Алексеевичу Парамонову, после прочтения своему сыну смешных детских стишков Тамары Жирмунской, русской поэтессы, переводчицы, литературного критика, литературоведа, бывавшей в гостях у Александра Меня у нас в Пушкино.
Как-то, пытаясь рассмешить сына детскими сказками, я прочитал ему такое стихотворенье:
«В немецких сказках
Чёрт с рогами
Распоряжается страной.
По грязи тонкими ногами
Шагает маленький портной.
В английских –
мальчик бледнолицый,
Камин, харчевня и сверчок,
А во французских-
страстный рыцарь
Подносит даме башмачок.
А в русских –
Нежится детина,
Отдавшись лесу, солнцу, сну.
Откроет глаз, почешет спину –
И с корнем выдерет сосну!»
Ребёнок громко засмеялся, а я взглянул, кто же автор этих строк, оказалось - Тамара Александровна Жирмунская.
Прошло много лет, и это имя вдруг всплыло во время подготовки моей статьи об Александре Мене. Тогда я наткнулся на воспоминания Т.А. Жирмунской. Она рассказывала: «… В августе 1980 года я приехала в Сретенский храм (в Пушкино, в Новой Деревни – В.П.), где служил отец Александр Мень. Эта встреча была как бы предначертана судьбой. За несколько лет до этого я прочитала «Истоки религии» Эммануила Светлова, еще не зная, что это его псевдоним. Не знал о том тогда и Фазиль Искандер, давший мне эту книгу». А дальше я ознакомился с её статьёй «Небо на земле: Памяти Александра Меня». Там говорилось: «Я думаю, прав Фазиль Искандер, сказавший в новом фильме, что, если бы отцу Александру тогда, в конце восьмидесятых, разрешили еженедельно читать проповеди на ТВ, страна наша нравственно преобразилась бы. Он же художественно убедительно описал ту дорогу в подмосковном Пушкино, по которой однажды шли вместе с ним и отцом Александром к дому, где нас с нетерпением ждали. Идти было минут пятнадцать, а продолжался путь целый час, потому что священника останавливали по дороге местные женщины разного возраста, делились своим сокровенным, спрашивали совета. И ни одна не получила отказа. Ни одну он не назвал потом ни суетной, ни бестолковой, хотя попадались и те и другие. «Я поразился – произнёс с голубого экрана Фазиль, - его широте и щедрости»…»
Вот это да, оказывается, Фазиль Искандер и Тамара Жирмунская бывали в гостях у Александра Меня у нас в Пушкино! И снова её воспоминания: «Вскоре после убийства 9 сентября 1990 года отца Александра я начала работу над циклом бесед о Библии и русской поэзии – в память о нём. Эта книга вышла тремя изданиями: «Библия и русская поэзия» (1999), «Ум ищет Божества. Библия и русская поэзия XVIII-XX веков» (2006), «Я – сын эфира, Человек…» (2006)».
«Кто же она такая, надо узнать о ней больше!» - не выходило у меня из головы. Мои поиски дали неожиданные результаты.
Итак, Тамара Александровна Жирмунская (род. 22 марта 1936, Москва) – русский поэт, переводчик, литературный критик, литературовед. Тамара Жирмунская окончила Литературный институт, семинар Евгения Долматовского, в 1958 году, публикуется с 1954 года. Член Союза писателей СССР с 1963 года, исключена в 1979 году в связи с подачей документов на выезд в Израиль (восстановлена в 1981 году). С 1999 года жила в Германии (Мюнхен). Лауреат премии Союза писателей Москвы «Венец» (2002). Скончалась 12 февраля 2023г.
Родители и Тамара перед войной
Тамара в юности
И снова вернемся к её воспоминаниям: «Моей одноклассницей была Галя Арбузова, дочь драматурга Алексея Арбузова и падчерица Паустовского. Константин Георгиевич приходил к нам в школу, беседовал с нами. Он первый, прочитав мои школьные вирши, сказал, что стихи, даже о любви, слишком детские. Пора повзрослеть. Тогда это меня удивило: ведь я считала себя сложившимся человеком…»
И ещё, неожиданное, и очень ценное: «22.10.55 Вчера с Галей Арбузовой поехали на вечер Бунина в Литературный музей. Билетов, конечно, не достали. Паустовский обещал предупредить, скажем от него, - и нас пропустят. … В президиуме – Паустовский (всё такой же, хрипловатый и очень неуверенный), Никулин (Николай Николаевич, автор знаменитых «Воспоминаний о войне» - В.П.), жена Горького и … Твардовский. Вот увидеть Твардовского – это счастье. Глаз не спускала с Вертинского (розовое угловатое лицо, клетчатый галстук, зализанные прозрачные волосы) и с его женушки (древняя красота и, правда, похожа на мудрую птицу, как в «Садко»). У Никулина лицо красное, притрагивается ко лбу совершенно белыми пальцами, ворочает бровями, Глядит на люстру, не мигая, как будто гадал не ней. Ек. Пешкова – старушенция сурьезная (так в тексте – В.П.) и вроде беззубая; посему закрывала рот рукой. Телешов (инициатор «Телешовских сред», автор мемуарной книги «Записки писателя» - В.П.) старый, очень старый. Глаза и тонкий длинный нос просятся на икону. Белоснежные усы. Когда говорит, усы как будто вздуваются ветром. Бородатый, с багровым старческим румянцем. Твардовский – умный. Это выражение его лица. Проницательный, всё время смеется глазами. Огромный детина. Душно ему среди литературных дам. Слушает обостренно внимательно, округляет глаза, как школьник, иногда пятится на стуле назад – недоумевая, пытаясь понять что-то странное, сомнительное. Оказывается, Бунин интересовался советской литературой и прислал высокие отзывы о творчестве Паустовского и Твардовского. «Вы знали об этом, Александр Трифонович?» - вопросил сухой и подтянутый Лидин (автор воспоминаний «Люди и встречи», «Друзья мои – книги. Записки книголюба» - В.П.). Твардовский вздрогнул плечами: «Нет!» - и в первый раз опустил глаза. Ему просто забыли сообщить; письмо из Франции замкнуто в одном из саркофагов ССП. Хохотал он по-простецки, откидываясь назад. Впечатление о нем как о большом, сильном, широкоплечем. Какой-то писатель - реэмигрант, похожий на побитую собаку, рассказывал о встречах с Буниным в Париже. Сидели в кафе, пили крестьянскую водку. «Эх, хорошо, - говорил Бунин, - пахнет новыми сапогами» (вот тут захохотал Твардовский). Стихов за границей почти не писал. Два четверостишия о канарейке («На родине она зеленая…» - Брэм) – едва не заплакала…». Как много знакомых имен, но особенно нам важно знакомство Тамары Жирмунской с Константином Паустовским и Галиной Арбузовой (Пушкинские краеведы были на встрече с ней 4 февраля 2018 года в Москве – В.П.).
А вот, неожиданное продолжение, уже в наши дни, воспоминаний Тамары Жирмунской. 2 марта 2016 года Галина Арбузова передала Воронежскому музею охотничью сумку Бунина, которая висела над столом писателя Константина Паустовского. Среди её даров также Библия семьи Буниных и сборник стихов писателя с его пометками. Эти вещи Константину Паустовскому передали супруги Кодрянские – писательница Наталья Владимировна (писатель, эмигрировала в Женеву в 1919 году – В.П.) и её муж, предприниматель Исаак Вениаминович. С ними, жившими в эмиграции, у Паустовского завязалась дружба, они неоднократно приезжали в Советский Союз в 1960-е годы.
Сумка Бунина
Дело в том, что Константин Паустовский не был лично знаком с Буниным, но дважды получал от него сообщения: письмо и открытку (скорее всего, о которой и вспоминает Т.А. Жирмунская – В.П.). Они сыграли поворотную роль в жизни Паустовского. Известно, что в молодости Паустовский считал своим призванием именно поэзию, но держал свои стихи в тайне. В 1917 году Паустовской решил послать Бунину письмо с просьбой оценить своё стихотворчество. Ответ пришел через несколько месяцев: «Автор поет с чужого голоса». Но самыми главными строками в письме Бунина были: «Мне кажется, что ваш удел, ваша настоящая поэзия – в прозе. Именно здесь, если проявите достаточное упорство, уверен, сумеете достичь чего-то значительного». В письме был доброжелательный конец «Пишите мне и впредь. Ваш И. Бунин».
Авторитет Бунина для Паустовского был столь велик, что он в одночасье бросил поэзию. И в дальнейшем, если в его тексте появлялись какие-то стихи, он приписывал их своим героям. В 1947 году вышла первая часть книги Паустовского «Повести о жизни», и её в официальной прессе раскритиковали за то, что автор якобы воспевает царскую Россию. Паустовского не печатали три года. В это тяжелое для прозаика время Бунин и прислал Паустовскому открытку из Парижа.
И еще один неожиданный поворот краеведческого сюжета. Во время каждого приезда из Мюнхена в Москву Тамара Жирмунская посещает могилы своих родных и близких на Введенском (то есть Немецком) кладбище. И в своих воспоминаниях упоминает массу наших земляков: «Введенское кладбище – старинное. Там похоронено много выдающихся людей. И актриса Алла Тарасова, и поэт Дмитрий Кедрин (жил в Черкизово – В.П.)… И доктор Гааз (имел дачу в Тишково – В.П.), немец, который жил в России и лечил людей. Кончил тем, что разорился и умер в нищете. Он умер сто с лишним лет назад, но люди не забыли его и до сих пор приносят ему цветы на могилу. У него не было в России семьи. Значит, совсем чужие люди приносят ему цветы… Еще на Введенском кладбище похоронены братья Озеровы, футбольный комментатор Николай Николаевич (часто бывал на стадионе «Спартак» в Черкизово – В.П.) и режиссер Юрий Николаевич, который сделал эпопею о Великой Отечественной войне… Введенское кладбище – как музей. Там столько прекрасных и роскошных изваяний, памятников…».
Вот такая краеведческая история открылась неожиданно, а всё начиналось с прочтения смешных детских стишков…
Владимир Парамонов
Комментарии 1