Марина Чулович: «Вдохновения ждать не нужно»

Что ж, кисти, способные удержать, сделать доступной зрителю величайшую красоту окружающего мира, у нас когда-то были. И одной из них, вне всякого сомнения, была кисть художника Виктора Чуловича. Помимо прекрасных картин Виктор Николаевич оставил искусству наследников. О вдохновении, творчестве и работе художника мы поговорили с черкизовской династией живописцев Чуловичей-Бутко.

— Марина Викторовна, кто был первым творческим человеком в Вашей семье?
Марина Чулович, художник (дочь Виктора Николаевича Чуловича): Я считаю родоначальником нашей династии своего папу – Виктора Николаевича. Правда, у него был дядя Виктор Константинович, окончивший Строгановское училище и погибший в Первую мировую войну. Папа рассказывал, что он был прекрасным промышленным рисовальщиком. Да и дедушка Николай Константинович тоже начинал учиться в Строгановке, но время тогда было тяжёлое, и учёбу он забросил. Так что художественное начало, думаю, генетически шло от них. В папе оно проявилась очень рано.

— Как Вы полагаете, почему Виктора Николаевича так привлекали именно пейзажи?
М. В.: Наверное, просто исстрадался на войне. И пейзаж очень гармонично ложился на его душу и на картины.

— Отец писал только северные красоты?
М. В.: Не только. Он ездил и в Среднюю Азию, на Дальний Восток, работал в Подмосковье. Фактически весь Советский Союз объездил. Его работы – истинное отражение времени нашего Советского государства. К сожалению, не все картины папа подписывал, и названия мест постепенно забывались. Потом, конечно, жалел, что не всё может идентифицировать, и всегда меня наставлял: «Мариночка, подписывай каждую работу. Пройдёт время – и ты уже многого не вспомнишь».

— Виктор Николаевич любил путешествовать?
М. В.: Да, очень. Он прекрасно водил машину. мы объехали всю Молдавию (вплоть до румынской границы), Белоруссию, Прибалтику. Два месяца в год папа обязательно посвящал автопутешествиям. Мы объединялись с его друзьями – черкизовцами Андреевыми — и ездили двумя машинами по всему Советскому Союзу. Жили в палатках.

— Николай Петрович, а Вы – тоже Чулович?
Николай Петрович, художник (зять Виктора Николаевича): Нет. Бутко.

М. В.: Как видите, у нас у всех украинские корни. Я-то вообще не видела различия между этими славянскими народами. Но сейчас оказалось, что, к сожалению, ошибалась… 

— Искусствоведы уделяют особое внимание диалогу картины и рамы. Первые импрессионисты сами тщательно работали над рамами для своих произведений. А кто изготавливает рамы для Вас?
Н. П.: Я багет покупаю, а режу сам.
М. В.: Дедушка наш прекрасно резал рамы. Муж тоже умеет это делать. В советские времена не было итальянского багета, вот художники и изощрялись, всё изготавливали сами. Потом обстановка изменилась, теперь, как замечаю, людям надоела вся эта золотая роскошь. На выставки мы отдаём работы в простом, деревянном оформлении.
Н. П.: В быту, правда, большинство всё равно отдаёт предпочтение фальшивой позолоте. Особенно в богатых интерьерах. Наверное, время диктует подобные предпочтения…

— А часто у Вас бывают выставки? Где они проходят?
М. В.: В Доме художника на Крымском валу, в Центральном Доме работников искусств на Кузнецком мосту, на Тверской.

— Новых пока не готовите?
М. В.: Пока нет. Сейчас мне хотелось бы поработать над книгой. Не только о папе, но обо всей художественной династии Чуловичей-Бутко.
Н. П.: И спонсора хорошо бы найти (улыбается). Сейчас это проблема.

— Марина Викторовна, где Вы впервые проявили себя как художник?

М. В.: Папа купил дом в Тверской области, под Вышним Волочком, рядом с «Академической дачей». Сто с лишним лет назад Репин построил там дома для больных художников. В советские времена на «Академическую дачу» постоянно были бесплатные заезды, в т. ч. и для молодых живописцев…Замечательные там работали мастера-реалисты! Папа тоже приобрёл дом неподалёку. Вот в этом поэтическом месте и было написано большинство моих ранних работ.

— Ваши дети тоже связали жизнь с живописью?
М. В.: Старший сын Виктор Бутко – художник-пейзажист. Совершенно уже сложившийся, зрелый мастер. Он выставлялся в Америке, Китае. В 18 лет вступил в Московский Союз художников…
Потом дочь. Она закончила Суриковский институт по специальности «Книжная графика», потом получила второе образование в Строгановке. Изучала витражи, работы по стеклу. 

Младший – Коля – занимается скульптурой. Сейчас он на втором курсе Суриковского института, учится у Александра Рукавишникова.
А вот Серёжа как-то сразу заинтересовался экономикой, техническими дисциплинами. Я ему говорила: «Давай научим тебя рисовать». Но он отказался, сказал, что художником быть не хочет. Сейчас занимается компьютерным дизайном, но — сколь верёвочке ни виться, а конец будет. Всё равно привлекло искусство Серёжу. Теперь занимается разработкой сайтов. Он всегда несколько отличался от своих братьев: предприимчивый был, практичный. Я, например, в этом практичном мире приживаюсь плохо, да и другие мои дети тоже.

— А Вы, Николай, где учились?

Н. П.: В МГХИ им. Сурикова. Занимался в мастерской станковой графики — у профессора Е. А. Кибрика. Кибрик, к сожалению, был уже очень болен, когда я готовился к диплому, поэтому руководителем стал Николай Каначич. Борис Успенский принимал во мне большое участие. Оба они, конечно, в основном плакатисты, но и мне, будущему пейзажисту, очень много дали тогда как мастера.

— Марина, Вы сказали, что папа тяготел к пейзажам. А Вы сами?
М. В.: Я больше люблю портрет. За жизнь многих приходилось писать. Частенько – собственных детей, и они, бедняжки, терпеливо сидели и мне позировали. Писала портрет прошлого директора Палеонтологического музея Розанова Алексея Юрьевича, а Коля для этого музея делал большой заказ – оформлял витрины. Работал и со скульпторами, и с учёными. Мы тогда служили с ним в комбинате живописного искусства, получали крупные государственные заказы.

— Как сохраняется в Черкизове память о Вашем отце?
М. В.: Сын Коля думает сделать в честь дедушки памятную доску, чтобы на нашем доме ее повесить. Только вот не знаем пока, как писать: «Здесь родился, жил и работал…»? Да, пара родился в поселке, но не в этом доме. А так проблем нет. Местная администрация согласна, тем более что берем на себя все расходы.
Н. П.: Краеведы говорят, что когда-то в Черкизове хотели назвать улицу именем Виктора Чуловича.
М. В.: Но это только в случае, если заложат новую улицу. С переименованием всегда слишком много хлопот. Но папа, как мне кажется, прославил Черкизово, которое очень любил. 

— Вопрос, который задаю всем — как приходит вдохновение?
М. В.: С годами поняла, что вдохновения ждать нельзя – нужно просто начинать работать. Этим летом я сломала ногу и сорок восемь дней провела на костылях. В итоге пять месяцев не брала в руку кисть. Надо было сесть и начать делать хоть что-то. Я положила на заснеженное окно яблоки, написала их, и, как аппетит во время еды, родился новый замысел. 

Так выходит всегда: пишешь – и уже думаешь о том, что будешь рисовать в следующий раз.

Людмила Черепнева