ДНЕВНИК ОТШЕЛЬНИКА: ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ Часть 1. Патталунг

Продолжаем публиковать рассказы пушкинского путешественника Александра Чканникова. Буквально на днях наш земляк вернулся из длительного путешествия по Юго-Восточной Азии и вот уже готова первая часть его репортажа.

   Есть на свете такая замечательная страна как Тай. Это её неофициальное название. Кто бывал, сразу поймёт, о чём речь. Страна с высокой эстетической культурой в своих архитектурных традициях, с невероятно добрыми, с беззлобной детской психикой, жизнерадостными людьми и древней, уходящей корнями в глубокое язычество, религией, далёкой от христианства по догматам, но такой близкой ему по делам. Эта страна — Таиланд. 

   Есть отдельное суждение, что Тай — самая развратная страна в мире, но это такой же стереотип, как и то, что в России по улицам ходят медведи. По этому поводу, кстати, можно добавить, что каждый находит то, что ищет, за чем едет, то и получает. Конечно, медведи у нас ходят по улицам иногда и где-то, так же и в Таиланде — кроме нюансов в стиле «леди-бой», в этой удивительной стране масса тайн, об одной из которых я поведаю в этом рассказе.  

   Многие россияне знают Тай по таким культовым местам как Пхукет, Самуй, Пхи-Пхи, и не только знают, но и просто живут там. Однако, в этой стране есть еще места, не открытые толпами туристов, не раскрученные, как правильнее было бы сказать сейчас. Одно из таких мест и хочу вам описать. Название его таинственно, и окрестности таят множество непосещаемых туристами удивительных мест. Итак, Патталунг.   

   Я прилетел в Тай, честно говоря, только для того, чтобы через него заброситься в соседние страны, и это был уже мой третий визит сюда. Главная задача — найти крайне дешевый вид транспорта, который бы доставил меня до границы с Малайзией. Самый распространенный вид транспорта в Тае — это комфортабельные автобусы в 2 этажа, где есть всё — и кондиционер, и роскошные салоны, и любые направления по стране. Но мало кто знает, что здесь существует и железная дорога. Древние, убогие вагончики, которые останавливаются на каждом заброшенном полустанке. В них можно ехать свободно, свесив ноги в открытых тамбурах или настежь открывая окна в вагоне. Там также ходят продавцы сладостей, а цена на билеты настолько смешная, что кажется, будто такого не может быть. Так, за 12–13 часов движения на юг я заплатил, на наши деньги, примерно 120 рублей. Тайская железная дорога совершенно не рассчитана на туристов, ни одного белого по пути своего движения я не встретил. Во всю наслаждаясь поездкой в стиле официального зацепинга, лишь изредка заходил в вагон перевести дух. В этих местах довольно много каучуковых плантаций, посадок риса, и я не сразу обратил внимание, что поезд проходит и мимо внушительных горных шапок с зеленью, разбросанной островками, то тут, то там. Наверняка, в них что-то спрятано, подумал я, но поезд уже мчал меня дальше. О приключениях, которые ждали меня там, я расскажу позже, а сейчас опишу именно эти, промелькнувшие за окном, места, в которые я вернулся, спустя время и, как оказалось, не зря.   

   Был вечер, и сразу встала задача — подойти к этим горным шапкам и найти ночлег. Они были окружены полями и домиками, дорожка среди которых вела в тупики. Поэтому я не сразу подобрался к границе леса, а когда добрался, наступила темнота. Заночевал тут же, среди корней, камней и высокой травы, и стал с нетерпением ждать рассвета. В домиках, напротив моего ночлега, зажглись огоньки, началась вечерняя жизнь. Можно было легко попроситься на ночлег, но не хотелось. Кроме того, меня почуяли местные собачонки, а это такие мерзкие моськи! Истошно лая, всю ночь они одновременно воют от ужаса, так как невероятно трусливы. В ту ночь хозяева несколько раз просыпались, пытаясь успокоить своих питомцев, поднявших невероятный гвалт на весь посёлок. Но откуда им было догадаться, что причина этого гвалта — белый человек, что заныкался в ближайших зарослях и ждёт утра. Конечно, наткнись они на меня, то вызовут полицию, за это в Тае — кофе, селфи, велком и проч. Нет, не хочу. Хочу с первыми лучами нырнуть в горные шапки зелени и открыть их тайны. Они, безусловно, есть, я чувствую. Вот только эти моськи, воющие моськи! Во мне начал просыпаться Герасим, сердитый такой Герасим.   

   Наконец, забрезжил рассвет, охрипшие собачонки призаткнулись, и я, покинув своё убежище, пошёл по обнаруженной тропе в лес. И почти сразу остановился от неожиданности. Как в какой-то сказке, то тут, то там, стояли в натуральную величину, исполненные из бетона, статуи слонов, тигров, быков, расписанные так, словно они живые. Скульптуры прекрасно вписывались в начинающийся лесной ландшафт — это был вход в буддийский монастырь. Когда я прошел статуи, то увидел на склоне несколько необычных столиков из бетона. Я проследовал дальше, куда вела монастырская тропа. Она была бетонирована, со множеством ступеней, которые вскоре вывели к красивым воротам, открытым настежь. Их охраняли гроздья красных драконов по обе стороны, по-другому и не скажешь — собранные в пучок, грозные красные драконы раскрыли свои пасти. За воротами, среди раздолбанной уже тропы, возились монахи — молодые, крепкие парни в оранжевых одеждах что-то разбивали и бурили в камнях, сооружая какие-то квадраты неведомого мне назначения. Они широко разулыбались, увидев меня, и предложили смело идти вверх, давая понять, что там я встречу немало интересного. Видя эти горные леса со стороны железной дороги, я и не подозревал, что здесь такая кипучая жизнь. Значит, чутьё не подвело, и значит вперёд, вверх по вновь появившимся бетонным ступеням среди тропического леса, куда-то в чащу! Что там?.. Куда они ведут?   

   Лес теснил с обеих сторон проложенную человеком дорогу, над ней нависали перекрученные лианы, вверх-вниз над ступенями проносились тропические бабочки. Что-то яркое показалось за поворотом на углу. Ну, ничего себе! Огромный многорукий слон, именно многорукий — искусная работа из бетона в ярких красках. В каждой руке у слона — сюрприз, а у ног — свежая вода и бананы. Ну, это уж моя добыча, слоник, тебе ещё принесут. Периодически на горных уступах встречались золотые статуи Будды, как в переносном смысле золотые, так и в прямом — местами покрытые сусальным золотом. Ветер треплет отклеивающееся сусальное золото и рывками отправляет его в кроны огромных деревьев, словно маленьких золотых бабочек. Чудеса настоящие — золото летает повсюду! Иду дальше.   

   Лестница петляет среди тропического хаоса растений, переваливает через небольшой перевал и медленно начинает спускаться вниз, в межгорную впадину в центре самой большой зелёной шапки, которую я выбрал для обследования. Огромная доминирующая скала, словно волна, нависает над всем лесом и тропой. Интересно, а что там? Но это потом, это пока в стороне. А сейчас всё ниже и ниже… Приходится нагибать голову от множества лиан, переброшенных через лестницу, словно лес заставляет тебя кланяться перед тем неизведанным, куда ведёт тебя эта тропа из бетона. Впереди что-то вижу, что-то красное. С огромного дерева, прямо на тропу, спустилось множество корней, не достигших земли. Они болтаются, словно верёвки, мешая видеть и создавая эффект тайны. Каждая из этих «ниток» и «веревок», если достигнет земли и не будет перерублена, тут же начнёт преображаться в тяжёлый, невероятно плотный ствол дерева. Это воздушные корни фикуса-душителя. Монахи их обрубают, но новые всё тянутся и тянутся вниз. Дай им время, и они проткнут бетонную тропу, словно бумагу. Раздвигаю их и следую дальше. 

   Ярким блистанием тропического солнца бьёт по глазам, впереди вижу алого цвета буддийский храм. Отражаясь в красных зеркалах, которыми убрана крыша дворца, солнце мечется по дивному саду, разбитому вокруг белых колонн. Вход охраняют богато украшенные статуи неизвестно кого. Снимаю обувь и ступаю на прохладный мрамор огромного зала. Это женский монастырь. Лысые монахини в белых одеяниях по углам зала занимаются медитацией. Никто не видит меня. Иду к алтарю. Гигантский Будда сидит, полузакрыв глаза, огромные вазы, статуи, прочие произведения искусства. Заворожённый, хожу по алтарю. Это делать нельзя, но меня, как ребёнка, невозможно остановить, да и некому. В сказку попал — какая красота, какая эстетика, какая древность! Наконец, меня заметила одна монахиня и попросила выйти из алтаря. Её звали Пин-Пин, и она была тут старшей. За храмом она с монахинями вручную лепила бетонные лотосы. Я и подумать не мог, что столь грубый материал в руках тайских монахинь способен приобретать такие изящные формы. Кроме того, они не только добавляют туда склеивающие добавки, чтобы он был подобен глине, но и множество невероятных ароматов. Я понял это не сразу. Просто долго наблюдал за одной пожилой монахиней, которая, выше по тропе, у подножия гигантского, с дом, Будды создавала свой лотос из бетона. Медленно и очень тщательно она выводила каждый лепесток, не видя меня, а я всё смотрел, смотрел — как это, из бетона, и такая красота?! От палящего солнца её скрывал большой зонт. Видно было, что трудится она не одну неделю, работа идет медленно, тонко и изысканно. Тихо подошёл ближе и протянул руку. Она улыбнулась и протянула свою, всю в цементе. Я наклонился и поцеловал эти бархатные творческие руки. Цемент благоухал тонким ароматом, едва различимым, словно утренняя фиалка. Может быть, это был какой-то бальзам или крем на руках монахини, не знаю. Но, наверное, они всё же ароматизируют цемент, правда, со временем он уже не пахнет, выветривается.   

   Конечно, монахини покормили меня, да ещё дали с собой полный пакет всяких вкусностей, и я пошёл дальше — туда, где они, собственного, жили. В тропическом лесу располагались беседки, их домики, на сваях и без, и ещё там была потайная дверь в какую-то глубокую пещеру. Дверь была полуоткрыта, вокруг никого не было, я подумал и решил спуститься вниз. Рядом со входом, прямо в скале, в нише, лежали свечи. Зажёгши огромную розовую свечу, начал спуск по длинной лестнице во мрак. Глубоко на дне был алтарь со множеством антиквариата в виде всяких изваяний. Словно в 16 век спустился, подумал я, и тут послышались детские голоса. Поднявшись обратно наверх, увидел с десяток школьников, мальчишек, с удивлением смотревших на меня. «Вот, — показываю на свечу, — можно спуститься, наверное». Они вежливо поклонились, взяли эту свечу и снова зажгли её. Кто-то притащил ещё неизвестно где добытые большие свечи, и вот уже вниз спускается целая детская процессия с единственным взрослым — со мной, то есть. Сам думаю — может, сюда и нельзя, а я сам был, да ещё и детей повёл. Вот и дно. Кто-то сразу начал молиться, кто-то просто лёг на пол и стал смотреть во мрак, я вновь, с фотовспышкой теперь уже, снял школьников. А затем наверху показался еще один пацан. Он был смышлёней всех. Так как свечи ему не досталось, он пошарил по углам и нашёл рубильник. Всю пещеру тут же залил яркий электрический свет. Мы рассмеялись. Стоило, натыкаясь друг на друга, идти гуськом со свечами, когда есть электрическое освещение. С другой стороны, это было таинственно, и потому привлекательно. 

   В этой части монастыря я провёл неспешно день и, заночевав у тропы, на следующий день пошёл к самой высокой скале. Туда тоже вела бетонная лестница. Надо было только вернуться к воротам, которые охраняли красные драконы, и где всё ещё возились монахи. Они-то мне и показали направление, не забыв, при этом, отдать свой завтрак.   

Долгая дорога в джунглях

Внутри тайской электрички

Запросто соседствуют железная дорога и сельская жизнь

 

Тайский железнодорожник

Это не банан, это рис сладкий продают в поезде, цена 10 руб. на наши деньги

В гуще событий и зелени

Среди ядовитых листочков

Чей-то корень

В этих горах, окружающих храм, каждая скала со своим сюрпризом, вот у подножья этого слона нашлись монеты и бананы

Очаровательный толстячок! Перед такими скульптурами обычно лежит много ням - ням

Пожалуй, можно и струхнуть от некоторых найденных в лесу изваяний

Я бы такой памятник русской женщине поставил - на все руки дел хватит

Вид из горного храма на джунгли, его теснящие; у него нет стен, а мраморный пол источает прохладу, словно вода

Алтарь богинь в ассортименте

Огромный новый храм поражает ювелирной отделкой стен

Крыша храма сложена из мельчайших зеркал - это вам не шифер!

Башенки на крыше сложны и удивительны

Просто каскады творчества, а ведь это всего лишь подоконники

Нижняя часть колонны - резьба по бетону и цветные зеркальные вставки

Окна - сколько труда, и какие подоконники, а резные ставни из красного дерева!

Ставни крупным планом

Тыльная часть храма обращена в рисовые поля

Красиво!

Стеклянный Будда

Рубиновый Будда

Здрасьте, сами мы не местные!

Многоликий

Страж монастыря

Светильник-лотос

Бетонные лавочки

Монастырский сад дополнен таким оригинальным решением

Сюрпри-и-и-з!

Монахи за работой - строят парадную лестницу, ведущую через джунгли в монастырь

Не знаю, как такое строят, но тайцы, безусловно, народ высокой культуры, если им не лень заморачиваться на такие крыши

Невероятная многоярусная крыша...

и отделана, преимущественно, зелеными зеркалами

В пещере

Откопан идеально прямой потолок - скала, оказывается, лежит на глине с ровным своим основанием; как она такая возникла, вообще

Школьники на дне пещеры

Без комплексов - ведь так приятен прохладный пол на дне пещеры

И вот уже весь пол превращается в прохладное ложе

Нашел в пещере внизу

Лепота!!

  Длинная дорога из бесконечных ступенек вела наверх, через переплетения лиан и облокотившихся на перила стволов. Наконец, послышался звук дискотеки. Это было очень необычно — тут, в монастырском лесу, и дискотека?.. Чем выше, тем чётче были звуки, но никого не наблюдалось. Музыка грохотала всё громче, и сверху я увидел площадку под скалой. Сразу стало понятно, что здесь конец дороги, но никого не было. Только статуя Будды и два сидящих по бокам монаха, выполненных из воска в натуральную величину и закрытых стеклянными коробами. При этом там громко слышна музыка, и множество людей, голоса — магнитофон, что ли, зачем это тут? Место, видимо, сакральное, для молитвы их, буддийской, или вот этим святым. Причём тут дискотека, никак не мог я понять?! Поднимаюсь по крутым ступенькам до тупика на самый верх и удивляюсь, удивляюсь по-настоящему. В огромной скальной стене, окружающей это священное, по-видимому, место, огромная природная дыра снизу. Из неё, как из самолёта, виден город где-то там далеко внизу, у одного из домов играет музыка, а сюда, по каким-то там законам физики, словно гигантским пылесосом, втягивается воздух, принося эти звуки. Да так, что кажется, дискотека не внизу, а тут, на вершине, среди этого Будды и двух восковых отшельников. Много монет и свежие пирожки, яблоки, мандарины — это всё принесено им в жертву, и это моя добыча. Об обеде можно сегодня не беспокоиться. 

   Тут вообще можно жить. Полно еды, и каждый день приносят что-нибудь новенькое. Но тупик оказался совсем не тупиком. Спускаясь вечером обратно, встречаю, наконец, первого белого, в одних труселях. Он бодро бежал вверх по лестнице, и запыхался как раз напротив меня, на повороте. Спортсмен, наверное, подумал я. А он, тяжело дыша, показывает пальцем наверх — мол, туда, и добавляет: «Найт-сити!». Объясняю ему, как могу, что в дыру в скале, конечно, ночной город видно, но только отчасти, несколько улиц. А он, широко размахнув руками, говорит — ноу, ОЛЛ сити, от горизонта до горизонта! И показывает на самый верх. Там скалы отвесные, говорю ему, нет пути, а он упрямо — есть! Есть?! Ну-ка, хватит тут отдыхать, как это — есть, и я не нашёл? Веди тогда, показывай!   

   И мы пошли. Он сам австриец, рассказал, что ночевал на вершине, а сейчас идёт чего-то там забрать. Видно, забыл. Ему 50 лет, и ничего, ночует, как и я, на земле. Ну, в перерывах между роскошными отелями, так, по приколу, для контраста. Короче, полезли мы, там верёвка была, и он в темноте, как обезьяна, по ней легко пошёл. Я за ним. Один бы не полез, наверное, а тут смотрю на этого дядю — вот, блин, даёт австриец, и как-то ведь узнал, что такой путь есть на вершину. В общем, поднялись. 

   А там — красотища!!! Город Патталунг в своих вечерних огнях, меж горных шапок, Сиамский залив на горизонте, солнце садится. И вот сидим мы с ним, как короли мира, дышим облаками. Я своё НЗ вскрыл, поделиться шоколадом русским, а он мне показывал на карте места, которые стоит посетить в соседней стране — Малайзии. Потом австриец спустился и в свой отель пошёл, вторую ночь на вершине спать не стал. А я провёл ночь среди облаков и наметил себе маршруты в окрестностях Патталунга. 

   Ближайшей целью моей стал изумрудный монастырь, примостившийся у самого подножья горной шапки, рядом с другой частью города. А ещё на горизонте виднелась длинная, окружённая каучуковыми лесами горная гряда в виде гармошки, скрытая туманами, но явно существующая, правда, вдали от дорог. Вокруг тебя, значит, населённых пунктов рядом нет? Тогда ты следующая, а пока — вот тот монастырь и та горная шапка.   

   Уже на рассвете, пройдя через просыпающийся город, я был на новом месте. Это оказался большой монастырь со множеством храмов на равнине. Вход обозначали высокие резные ворота с зеркалами и пиками, во внутреннем дворе была высоченная скала, сплошь опутанная гигантскими корнями фикуса-душителя. Среди переплетений резвилась стая обезьян. Тут тоже находились жертвенники, но поживиться было нечем — обезьяны, скажу я вам, мощные конкуренты в плане стырить халявный хавчик. Лишь кожура от бананов и выпитые бутылочки сока ждали меня здесь, пока я не нашёл на территории огромную пещеру у самого подножья горы. Ага, сюда обезьяны не проникли, кроме одной белой и очень голодной. 

   Гостевым завтраком моим в то утро были связка бананов, красная шипучка и печенюшки. Всё это лежало перед коленями статуи монаха-отшельника в ягуаровой шкуре. Ну, что, говорю, братан, ты отшельник — и я отшельник, делись давай! И всё съел у него. Довольный и сытый, стал осматривать полумрак большой пещеры. Да тут, видимо, периодически проводятся торжественные языческие обряды. Идолы как в центре зала, под железным деревом, так и по краям, много статуй Будды. Прямо рота этих будд стоит в темноте! То есть, сидит — будда обычно сидит, или лежит, а перед ним дары всякие, палочки ароматические курятся. И вот за этой ротой будд — целая гора статуэток, и чего там только нет! Я так понял, что это никому не надо.

   Никому, кроме меня. Много битых, но есть и хорошие, и даже упакованные лежат. Всё кучей и подземная вода на них капает. Короче, сокровищница. Не знаю, что из них антиквариат, а что нет, но привёз я себе на дачу много разного. А вообще, в Тае традиция есть такая: свозить и складывать у стен монастыря отслужившие своё предметы культа. На них падает листва, поглощают заросли, но их периодически пополняют, набрасывая сверху. Таких мест я в Тае знаю всего два, но раскопки там дорогого стоят! Чего только не найдёшь, но всё, конечно, не привезти. Хотя я привёз много монет, жемчуг, фонарики и статуэтки, фарфор. Знающего бы человека туда, искусствоведа, исследовать сокровища, зарытые среди опавшей листвы. Вот и в пещерах, оказывается, тоже такое встречается.   

  От этой пещеры в горную шапку вела бетонная лестница. Её путь — в некрополь. Там, среди леса — брошенное буддистское кладбище, поглощённое джунглями. Очень интересное место, словно декорации к «Маугли», и тут я решил заночевать в ожидании нового маршрута к самой дальней горной гряде, которую приметил с вершины скалы. Местные называют её «автолюк». Наверное, потому, что в середине этой, доминирующей над городом, скалы зияла огромная дыра. Та самая, о которой я писал выше.   

   Путь от изумрудного монастыря до подножия горной гряды занял весь день, и по пути не встречалось ничего интересного, кроме, разве что, одной детали. Недалеко от города, ещё в начале путешествия, мне встретился хороший такой спортивный комплекс для подростков. Заказав себе тарелочку местного супчика, я сел на веранде и стал наблюдать за детворой. Их привозили сюда родители и запускали на большой искусственный газон ярко зелёного цвета, где пацаны, лет 10–12, играли в футбол. Ничего, вроде, особенного. Однако, несмотря на то, что детишек привозили в очень добротной спортивной форме, первое, что они делали, это сбрасывали обувь и играли босиком. А лупасить босыми ногами по мячу — это, скажу я вам, видеть даже больно. Какие же у них ноги, что им кроссовки мешают?! И отменно, кстати, дубасят, а сами такие худенькие. Вот, думаю, если б такой «хрупкой» детской ножкой, да по какой-нибудь наглой морде, — слом челюсти обеспечен. Дети природы! При этом все очень вежливые, улыбчивые, спокойно разрешают себя фотографировать.   

   Вообще, в Тае все дети спокойные. Я не видел ни одного плачущего или капризничающего ребёнка. Видимо, это в принципе невозможно, так как является нарушением сложившегося там мироощущения и позором для семьи. Всё в этом мире должно радовать — вот их философия. Естественно, ребёнок может упасть, удариться, ещё какие-то реальные причины, чтобы он расплакался. У нас, в подобном случае, будут жалеть, утешать, сюсюкать. Там — нет. Там будут хохотать, да так, что побыстрее захочется замолчать и не плакать, хоть ребёнку, хоть взрослому. Места для печали у них нет. Не принято.   

   К середине дня утомительное шоссе, наконец, закончилось, но до горной гряды было еще далеко. Пошли каучуковые рощи, перекопанные траншеями с водой. Тут водились интересные бабочки, и стояли пустые домики на сваях, в которых сборщики каучука отдыхают в перерывах между работами. Каучук собирают во второй половине ночи, надрезая ножом кору, и оттуда начинает обильно течь густой, словно сгущёнка, белоснежный сок. Стекает он в подвешенные специальные коконы и ужасно пахнет, если его потрогать. На первого сборщика каучука я наткнулся как-то ночью, оставшись на ночлег в такой вот плантации. Было несколько неожиданно в 4 утра увидеть яркий фонарь во тьме леса, который двигался от ствола к стволу. В руках человека поблескивал загнутый нож, я и решил тогда, что это по мою душу. Отползая за очередное каучуконосное дерево, наблюдал, как мужчина медленно продвигается ко мне, полосуя при этом каждый ствол. Злится, наверное, подумал я тогда, а мужик просто делал надрезы для сбора каучука, не подозревая даже, что в ближайших зарослях за ним, с бледным лицом, наблюдает «бледнолицый», которого он разбудил. Тогда всё закончилось хорошо, он меня не заметил, или вид сделал, что не заметил, однако, ночи, с тех пор, в каучуковых лесах я не провожу. Всегда есть вероятность встретить там дядю с ножом. Вот и сейчас я норовил побыстрее перейти эти плантации, чтобы заночевать в глухих джунглях, где кроме змей, муравьёв, обезьян и москитов никто тебя не беспокоит.   

   Гряда оказалась крайне неприступной — практически, отвесные скалы, с которых свисала волна зелени. Взобраться выше мешала тупая усталость и лень. Я решил идти вдоль, пока не найдётся естественный природный вход в виде ущелья, или человеческая тропа. Вскоре, через пару часов, такая нашлась. Она была прохладной, сумеречной, и у входа стояла бутылка с питьевой водой. Ну, сразу видно, что это буддисты позаботились. Куда же она ведёт? Видно, что посещают её нечасто, завалена листьями, ветками, но проходима. До самой вершины, куда я стремился, она не довела, оборвалась внезапно на середине пути, у отвесной породы. Там, прямо из скалы, искусно вырезанный, выглядывал дракон. Сделан он был так, будто на две трети находится внутри скалы, а местами показываются его хвост и морда. Дальше, немного вбок, я обнаружил площадку под нависающей скалой, где лежала статуя огромного Будды, метров 10–12. Именно лежала, а не упала, изначально так задумано. Невероятно длинное тело спящего Будды, а рядом с ним — живой монах, спящий. Очень не хотелось его будить. Оказалось, он не спал, а медитировал, и потому не сразу меня заметил. А когда заметил, сразу встал и ушёл куда-то в лес, хотя там был обрыв. Ну, я постоял, сделал несколько кадров и стал уходить. Смотрю, монах вернулся и опять погрузился в свой транс. Пойду, думаю, не буду мешать, место, видимо, такое, специально для лежачих медитаций.   

   Вершины этой гряды очень меня притягивали, но пока оставались неприступными. Хотелось пройти по ним, и снизу это казалось не таким уж и сложным делом. Лишь бы найти удобный отвесный путь наверх. Но пока гряда не хотела мне открываться. Места здесь были практически не заселены, хотя вдоль тянулась, изредка посещаемая транспортом, дорога, а в одном месте встретился даже дом, да какой! Он стоял на сваях в искусственном пруду, где плавали огромные красные карпы, с большой террасой вместо первого этажа и кучей интересных дизайнерских решений с местным колоритом. Наверное, тут жил настоящий тайский художник. Дом был открыт, но никого не наблюдалось. Только по портретам на стенах я понял, что здесь живёт прекрасная молодая семья.   

   К вечеру, так и не найдя входа на гряду, под гигантским камнем с краю я решил передохнуть в тени. Там нашлось несколько расколотых бетонных идолов, отслуживших свой век. Голова одного из них очень напоминала Хоттабыча, и я решил её забрать. С детства любил эту сказку. Но тащить, конечно, такой кусок бетона нереально, и нужно было облегчить находку, сохранив только лицо. Целый час я долбил по бетонной голове камнями, облегчая вес скульптуры, главным образом, стараясь сохранить черты лица и длиннющую бороду. Местный божок, наверное, офигевал от такого обращения, и когда от моего усердия у него отлетели уши, я понял, что увлёкся. Однако, интерес к культурному обмену не давал мне покоя. Ладно, думаю, уши приклею, главное, — борода. При очередном ударе она стала короче, потом ещё короче, и я потихоньку начал сердиться. Вот уже полтора часа, во имя искусства, колошматю эту бетонную голову, но она по-прежнему не сильно потеряла в весе, а мне надо что-то типа маски. Да ещё эти уши! Ну, где тут их в зарослях искать?! Когда отлетел нос, я окончательно разозлился и закончил свои «глинобитные» работы большим бабахом об скалу. Так, идол, похожий на нашего, с детства любимого Хоттабыча, раздробился на лоне природы, а я, весь в бетонной пыли и напрасно потраченных усилиях, сознавая, что по местным законам совершил святотатство, вышел, раздосадованный, на дорогу. 

   И меня тут же подобрал и повёз куда-то крутой тайский байкер. По пути оказалось, что он гей, но я решил, что это чрезмерное наказание от бородатого Хоттабыча. Свинтив от байкера за поворотом, я убедил его, что именно этот участок леса мне крайне необходим, тем более, что там обозначился какой-то домик, и я, к досаде последнего, смог отмазаться. Домик оказался сторожкой, где мне предложили выпить кофе, и до меня никому не было дела. Отлично, подумалось мне, бородатый расквашенный идол больше на меня не сердится и, похоже, тут я могу попробовать заштурмовать гребень, тем более, мне показали, что от сторожки в лес ведёт тропа. Это хорошо, конечно, но сначала ням-ням. К чашечке кофе из пакетика прилагался, как я понял, и сахар. Он стоял в достаточно большой пластмассовой банке на каждом столике, — а их было пять (и с таким трудом растворялся!). Поэтому чашечек кофе тоже было выпито пять, ведь столько пакетиков я нашел в баре. Сам хозяин сторожки отдыхал в гамаке и не обращал на меня никакого внимания, так что я попутно, заряжая фотоаппарат, тот сахар, что не растворился в кофе, тупо пересыпал себе в карман, плюс из бара без вести пропало несколько неосторожно оставленных там печенюшек и авокадо. 

    Всё это послужило мне питательной поддержкой при последующем штурме вершин, который состоялся благодаря тропе, ведущей от сторожки до самой… — увы нет, не вершины. Тропа оборвалась на закате, но она хорошо завела меня в лес, в центр горного массива, минуя отвесняки. А там я уже сам, по корням да лианам, взобрался наверх, и среди давних ферм пастухов расположился на ночлег. 

   Утром меня ждали невероятные виды, и рейд сквозь непролазные заросли, двигаясь через которые, словно уж, я проклинал все свои хобби. Однако, коллекция насекомых и количество фото неуклонно пополнялись. Также я открывал для себя новые виды коварных растений. Особенно впечатлила ползучая пальма — ротанговая, первое знакомство с которой состоялось, когда она реально схватила меня за волосы. В период начального роста эти «замечательные» растения не имеют собственного ствола, зато имеют массу многометровых, тёмных, часто полупрозрачных выбросов ветвей, словно верёвок с сотнями игл в виде загнутых кошмаров. Ими они хватаются за всё, до чего дотянутся, и таким образом сами себя поднимают к солнцу. Это не проблема, когда пробираешься внизу под взрослой такой пальмой — её иглы отмирают, оставаясь лишь на молодых побегах высоко над головой. Но если ползучая пальма-лиана молода, то втыкает в тебя все свои иглы, а те надежно фиксируются под кожей. Договориться с такой фиксацией практически невозможно. Поэтому, здесь как с капризной девушкой, приходится резко рвать, и тогда на коже остаётся след от множества вырванных иголок, словно кровяная молния. Хорошо хоть, что эта пальма не ядовита, и через пару дней кровавые следы зарубцовываются без следа. Двигаясь вперёд по лесу, постоянно попадаешь в эти бескомпромиссные объятия. Одежде, конечно, приходит трындец, но разве она преграда для этих игл? Отнюдь. Так что далеко не литературная русская речь сопровождает твои ощущения в этом, действительно девственном, лесу. И поэтому в таких местах необходимо мачете.   

   Кроме перечисленных «радостей» с открытием новых растений, выяснилось, что покинуть мой сложный маршрут досрочно нельзя, так как теперь отвесные скалы с обеих сторон внизу не давали мне шансов вернуться обратно на равнину. Зато какие виды, особенно, если залезть на крону дерева на пике очередной гряды! Там прохладный ветер и великолепные панорамы окрестностей Патталунга. Он поделился ещё не всеми секретами. А их так много в этих местах!

  Вот там, под крайней горной шапкой, можно влезть вслед за безумным экскаватором; а у подножья вон той шапки я найду тайную тропу через заброшенные монастырские владения, поглощённые джунглями; а вот там, на горизонте, на берегах Сиама, будет ещё сохранившийся, но полуброшенный монастырь с кучей артефактов. Об этом — в следующем рассказе, хотя сюда мы тоже еще ненадолго вернемся, прежде чем окончательно покинем Тай. 

  

Скала-автолюк со сквозным отверстием-пещерой в центре

Автолюк - сквозная дыра в массиве горной скалы

Место обильных жертв  расположено у самого отверстия автолюка

 Возлежаший Будда очень длинный

Дракон движется как бы внутри камня...

и служит бордюром перед пропастью

Тусовка

Местные святые

Вон он, монастырь, притаился в джунглях

В пышном одеяле леса покоится храм на вершине меж горных шапок, незаметный с равнины

Обезьяны грабят помойку

Могилки и надгробия

А бабуля, судя по надгробной табличке, будет жить и помирать в далёком будущем

Удивительный дом в центре пруда

Интересное решение!

Всё продумано

Продажа супчиков - вот как есть такой суп! Ложек нет, лопнешь пакет, он бабах - и ты в супе, а не он в тебе

Один из тех мальчиков, что фигачат босиком по мячам

Счастливые тайские подростки

Необычные приспособления для рыбалки

Дно горной чащи

Лесная замануха в неизведанное

Безымянная гряда, которую собрался исследовать, окружена каучуковыми лесами

Домик сборщика каучука

Каучуковый сок, словно густое молоко, но если растереть его в пальцах, то невыносимая вонь; внимание - не пробовать, стошнит!

Крупное, идеально маскирующееся насекомое у меня в руке

Коварная ротанговая пальма, переплетаясь и маскируясь в джунглях, рвет кожу и одежду иглами, держит крепко, словно гигантский муравей

Узелок из лиан, душащих друг друга

Как муравей среди хаоса, ползу по скалам я без спроса

Пальцы судорожно ищут, за что зацепиться

Ура - взобрался на хребет!

Вдоль горной гряды

В кронах деревьев на вершине горной гряды

Такие вот тайские горные шапочки, и у каждой своя тайна - под той, что в центре, вырыт грот

Подкоп под скалу не имеет практического значения,  но его строят для любопытных - тех, кто хочет посмотреть, а что там, под горной шапкой

Следы ковша экскаватора на глине, как остов динозавра

Теперь по вершинам несколько дней, по этой цепи скал

Туннели-лабиринты на вершине

Утомленное солнце покидает долину, оставляя меня на ночь в диком лесу

Продолжение следует   

Текст, фото: Александр Чканников ©