Болшевская «Шарашка»

«Всех их разместили в поселке Болшево Московской области, в бараках бывшей колонии для малолетних преступников с высоким забором по периметру. Учреждению был присвоен шифр СТО (Спецтехотдел) НКВД»

В. Симоненков. «Шарашки» Инновационный проект Сталина». (2011 г.)

«Вон видишь… там за деревьями наша Болшевская шарашка»

Из подслушанного разговора в Болшевской электричке (1949 г.)

Это первое официальное упоминание о Болшевской «шарашке», так как книга В Симоненкова, вышедшая в 2011 году, была составлена на основе архивных документов. Более подробных данных — приказов, актов и тому подобного пока нет, видимо ещё предстоит огромная работа в архивах НКВД-КГБ-МВД по поиску этих документов. Конечно, многие старожилы Болшево знали о существовании этой «шарашки». С 1990 годов начали публиковаться воспоминания известных ученых и конструкторов, которые прошли через это заведение (Туполев А.Н., Егер С.М., Френкель Г.С, Кербер Л.Л.,Чижевский В.А., Л.Копель, Некрасов А.И. и др.). Но все эти воспоминания конкретного человека, которые каким-то образом преломлялись в его памяти, причем каждый писал так, как ему это удавалось вспомнить то время. А вспоминать такое в те годы не рекомендовалось! По выходе из подобных заведений люди давали подписку о не разглашении сведений о том, где они были и чем занимались. Мне приходилось встречаться с людьми, которые до самой смерти не говорили об этом, а окружающие и близкие узнавали об этом уже после ухода их из жизни.

Но несмотря ни на что, а историю своего города нужно знать! Тем более, что, молодое поколение, в большинстве своем и не представляет себе подобное, а если и знает, то фрагментарно — Болшевская трудкоммуна ОГПУ, пребывание М. Цветаевой, отдых В.Ленина, т. е. то, о чем было можно говорить и писать, да ещё и потому что сохранились документы и факты. Почему же было такое внимание к нашему Болшево со стороны этих органов? Некоторые авторы (Ежов Б.Е., Позамантир Р.Д., Мержанов С.Б) в разное время рассказывали об этом на страницах нашей газеты и в своих книгах, но никто из них не указал, где конкретно находилась эта шарашка.

Для начала посмотрим, что же означает слово «Шарашка». Это жаргонное выражение, которое обозначало секретные организации (КБ — конструкторское бюро), в которых работали арестованные конструктора, инженеры, техники — «враги народа». Эти «Шарашки» подчинялись ОГПУ, НКВД и назывались они Особые или Специальные конструкторские бюро. Исторически появление первых «Шарашек» обычно связывают с Шахтинским делом — 1928 год. Органы ОГПУ в то время готовили материалы о вредительстве в различных отраслях, например: «Обвинительное заключение по делу о вредительской организации в военной промышленности». В феврале 1930 вышло Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о недостатках в работе военной промышленности, где в качестве главных виновников указаны технические и хозяйственные руководители всех уровней. Порой дело доходило до совершенно курьезных случаев. Вот, например, докладная того времени:

«Заместителю пред. КПК при ЦК ВКП(б) тов. М. Ф. Шкирятову.

Об использовании маслобоек, лопасти которых имеют вид фашистской свастики.

9-го августа с.г. в КПК обратился упр. Московской обл. конторы Метизсбыта тов. Глазко с образцом маслобойки, изготовленной на заводе

№ 29, лопасти которой имеют вид фашистской свастики…

Выпуск маслобоек, лопасти которых имеют вид фашистской свастики, считаю вражеским делом. Прошу передать все это дело в НКВД».

И действительно Бюро Комиссии партийного контроля при ЦК ВКБ(б) 19 декабря этого же года принимает решение:

" 2. Дело о конструировании, изготовлении и непринятии мер по прекращению производства маслобоек, лопасти которых имели вид фашистской свастики, — передать в НКВД». Можно представит судьбу тех людей, которые разрабатывали и изготавливали эту злополучную, но более производительную маслобойку!

А уже в мае этого же года выходит циркуляр «Высшего Совета Народного Хозяйства и Объединенного государственного политического управления, где говорилось:

«Использование вредителей следует организовать таким образом,

чтобы работа их проходила в помещениях органов ОГПУ», вот так и появились первые научно-технические тюрьмы — «шарашки», в которых использовался труд заключенных специалистов. Сейчас уже опубликован список этих закрытых «шарашек»:

— ЦКБ-39 — авиационное тюремное конструкторское бюро (Бутырская тюрьма),

— Суздальский Покровский монастырь — разработка микробиологического оружия,

— НИИ Связи или «Марфинская шараг» — спецтюрьма № 16, Марфино, Московская область, связь,

— ЦКБ-29 или «Туполевская шарага» — спецтюрьма № 156, Москва,

— Тюремное ОКБ по авиационным двигателям, Тушино, завод № 82,

— ОКБ-16, спецтюрьма при авиационном заводе № 16 в Казани, разработка ЖРД,

— НИИОХТ первая военно-химическая «шарага» (Ольгинский завод) на заводе № 1, Москва, создание химического оружия,

— Особое военно-химическое бюро ОГПУ при Военно-химическом институте,

— Особое техническое бюро (ОТБ) НКВД по созданию боеприпасов,

— Особое техническое бюро, ОТБ-40, при Казанском пороховом заводе,

— Автотракторное ОКБ Ижорского завода, потом в г. Подольске, разработка бронетанковой техники,

— Атомная «шарага» в Сухуми,

— Кучино под Москвой, ядерная физика,

— Особое техническое бюро (ОТБ-1) в составе Главенисейстрой, г. Красноярск,

— «Мурманская шарага», особое геологическое бюро,

— «Смоленская шарага»,

как видим в этом списке «Болшевской шараги» нет! Значит она уже в это время была!

Таким образом, с 30-х годов в стране усиленно создавались КБ, ОТБ подчиненные НКВД, В качестве иллюстрации привожу данные учета числа арестованных по годам, не будем брать общую численность арестованных, возьмем только тех, которые имели высшее образование:

1934 — 3572 чел., 1935 — 4936 чел., 1936 — 6799 чел., 1937 — 8619 чел,

1938 — 10960 чел., 1939 — 22395 чел., 1940 — 24199 чел., т. е. количество таких арестованных возросло почти в 6 раз. (Земсков В.Н. «ГУЛАГ (историко-социальный аспект).

Но вернемся к нашему Болшево 20–30 годов. Если взять карту того времени и встать на железнодорожном переезде в Болшево (а он уже был в то время) спиной к вокзальной площади, то перед вами откроются три дороги (как в сказке). По левой дороге пойдешь — придешь к трем дачам «Экспортлеса» в дачном поселке «Новый быт». Об одной из них много написано, как самой Цветаевой, где она прожила некоторое время (как бы заключении), так и другими исследователями жизни и её творчества. Эти три дома сохранились до сих пор, а в последнем создан музей Цветаевой, материалы которого хорошо иллюстрирует быт того времени и условия проживания. Вот, например, как описывает Н.Катаева-Лыткина в своей книге «145 дней после Парижа»: «…Невдалеке от поселка Болшево, за путями железной дороги, в глубине леса, стояли три совершенно одинаковые дачи-близнецы, объединенные далеким тыном и вполне разъединенные. Дачи так называемого поселка „Новый быт“. За ними, подальше, стояли частные домики — там уже был не такой „новый“ и совсем другой быт. Эти дачи, как рассказывает живущий там сегодня сотрудник Экспортлеса Израиль Завельевич Клугман, назывались дачами Экспортлеса, они же — „Жургаза“, они же — НКВД, казенные дачи Госбезопасности».

Следующая дорога идет прямо. Оно и понятно — это дорога ведет к знаменитой Болшевской трудкоммуне им. ОГПУ № 1. О ней много написано книг и снят фильм, помните песенку из фильма «Путевка в жизнь»: «Мустафа дорогу строил…» Здесь вырос целый город, над планировкой которого трудились известные архитекторы. Страны. Печальная участь трудкоммуны тоже хорошо известна. Когда она была ликвидирована в 1938 году, как пишут во всех воспоминаниях, «все её (трудкоммуны) производственные площади, здания, жилищные фонды» были переданы в ведения Наркомату легкой промышленности. Но все ли? Ничего не говорится о здании больницы, учебного комбината. Кроме этого хорошо известный факт, что В. И. Ленин в декабре 1921 года отдыхал в Костино. Почему именно в Костино, а не у себя в Горках? В Костино в то время был совхоз ВЧК, хорошая охрана, и, наконец, прямой телефон с Москвой (в своей записке Молотову В.Ленин пишет: «Если я буду нужен, очень прошу не стесняясь вызвать. Есть телефон (знают и телефонистки коммутатора III этажа и Фотиева)…». Все это говорит о том, что Дзержинский хорошо знал обстановку и условия в Болшево, раз отправлял В.Ленина туда!

А вот дорога вправо? Вроде бы всем известно, что дорога ведет в деревню Куракино и на старинной карте даже помечено, что это пустошь крестьян деревни Куракино. Есть одно упоминание (Зайцев Ф.Д.), где сказано, что на этих землях в начале 20-х годов был создан совхоз ВЧК-ОГПУ-НКВД. Назначение этого совхоза — подсобное хозяйство для обслуживания проживающих и отдыхающих сотрудников. В 1922 году директором совхоза был назначен Павлов А.П., в то время там было пять лошадей, десять коров, немного кур и индюшек и 30 гектаров земли. В 1932–1934 годах от деревни Костино совхоз получил ещё 95 гектаров земли. К концу 30-х годов это был одним из крупнейших в Московской области (105 гектар огородной земли, 103 лошади, 100 коров, 800 свиней, 7000 кроликов, 1500 уток). Значит, было кого обеспечивать! А с другой стороны, сколько рабочих рук нужно было иметь для обслуживания этого хозяйства!

Остается один путь: скрупулезно изучать имеющиеся на сегодня воспоминания об этих событиях. Начнем с самых поздних, поскольку они ближе всего к нашему времени. Воспоминания Л. Коппель «Утоли мои печали» относятся к лету 1953 года. Время после смерти И.Сталина, идет определенное послабление. Марфинская «шарашка» закрывается (об этом пишет А. И. Солженицин — а Л.Коппель был вместе с ним). Перед освобождением им организуют встречу с родственниками и привозят в Болшево.

«Выехали за город. Поля. Лес. В поселках опять веселые люди, опять дети. Въезжаем. Высокий дощатый забор. Виден большой сад. Несколько зданий. Дежурный офицер объясняет:

— Это Болшево. Раньше тоже был спецобъект, сейчас демонтируется. Входите направо. Поодаль, слева, видны кучки вольных. Наши родственники… В саду большая беседка, вернее навес, застекленный, затянутый плющом, вьюнками. Внутри несколько столов, длинные и квадратные…» Вот первые опорные пункты нашего исследования:

— в Болшево был спецобъект, который в 1953 году демонтируется,

— он был окружен высоким дощатым забором,

— был большой сад,

— имелось несколько зданий.

Вот воспоминания Владимира Померанцева «По царским и сталинским тюрьмам», когда его в 1950 году перевозят из Ленинграда (знаменитые «Кресты») в Болшево:

«Утром в Москве на Ленинградском вокзале пришлось посидеть часа два, пока ни пришла легковая машина из Болшево. Я с интересом рассматривал через окно автомобиля окрестности Москвы. Ехать пришлось километров тридцать. Вот показались вышки по улам забора, обнесенного сверху колючей проволокой. Значит, приехали. Спецтюрьма занимала большой участок, частично заросший редкими стройными корабельными соснами. На участке три одноэтажных здания: одно — занято общежитием спецконтингента, другое ОКБ и третье кухней, столовой и подсобными помещениями. ОКБ значительно меньше, чем в Крестах. Общежитие представляет собой одну огромную комнату, заполненную кроватями и тумбочками, к спальне примыкал коридор с несколькими кабинетами тюремного начальства, маленькой кухней и уборной. В этой спецтюрьме совсем недавно сидел знаменитый авиаконструктор А. Н. Туполев. Профиль ОКБ был весьма разнообразным: от авиаконструкций до лесотехники…»

Здесь тоже опорные пункты:

— три одноэтажных здания,

— строевые корабельные сосны.

Так же описано в воспоминаниях «Трудкоммуна ОГПУ в Болшево»:

«Территория «Болшево» занимала достаточно большой лесной массив, огороженный глухим забором с колючей проволокой. В зоне имелось три барака. В первом, спальном бараке ночевали заключенные и находилась охрана. Второй — занимал кухня-столовая. Большой третий барак был оборудован столами и чертежными досками. В конце 1938- начале 1939 гг. в Болшево начали прибывать транспорты со специалистами. «Все смешалось в доме Облонских»- авиаторы, судостроители, артиллеристы, танкисты, ракетчики, связисты.«… Или ещё в воспоминаниях «Болшевский рай»:

«… Так что более или менее повезло немногим. И то в основном тем, кто до ареста трудился в оборонных отраслях. Вот их-то по навоке Кравченко и свзли в небольшую, обнесенную глухим забором с охранникам-вертухаями территорию в Болшево. Конечно, назвать это возникший в небольшом тогда подмосковном дачном поселке изолятор „шарагой“ в чистом виде ещё было нельзя. Не был он также ни тюрьмой, ни пересылкой. Скорей всего, правильней было бы его считать неким особым, ещё не виданным в мире гибридом, выведенным неподражаемыми лубянским „селекционерами“ и призванным сыграть роль некоего интеллектуального отстойника. А „отстойничек“, нужно признать, получился на славу: ведь сюда свозили специалистов, многие из которых в своей области по праву считались лидерами мирового уровня». Так же пишет и С. К. Бондаревский в главе V своих воспоминаниях «Болшево»:

«Я — в Болшевской спецтюрьме по Москвой. Тюрьма — одноэтажный барак в обширном дворе, огороженном высоким дощатым забором и колючей проволокой. Над забором «вышки» с часовыми. В тюрьме — заключенные, надзиратели, начальники. Все — как положено! Во дворе — другое просторное здание. В нем — Особое техническое бюро при наркоме внутренних дел СССР. В нем работаем мы, сотрудники-заключенные. Бюро делится на несколько групп, в каждой — по 20–30 человек. Авиационная группа — А. Н. Туполева, подводного судостроения — А.Кассациора, надводного судостроения Бгжезинского, артиллерийская и т. д.«…

Таким образом, вырисовывается некоторая часть истории Болшевской «шарашки»- «Особого технического бюро при НКВД СССР»: сентябрь 1938 г. — организация Отдела особых конструкторских бюро НКВД СССР; октябрь 1938 г. — организован 4 отдел НКВД СССР; январь 1939 г. — организовано Особое техническое бюро НКВД СССР; июль 1941 г. организован 4 отдел НКВД — МВД СССР; март 1953 г.- расформирование. Дату начала функционирования спецобъекта, как шарашки подтверждает и Я. Голованов в своей книге «Королев: факты и мифы»: «Решение вопрос приближалось (вопрос о судьбе Туполева А.Н., который в это время находился в Бутырской тюрьме, камера № 58 — прим. автора). К этому времени относится как раз организация шараги в Болшево — подмосковном дачном поселке. В апреле 1939 года авиационную группу Туполева перевели в Москву (создано ЦКБ-29 НКВД на улице Радио в Москве), однако спецобъект в Болшево продолжал свою деятельность. Есть упоминание в одном документе за 1949 год, что „специальное конструкторское бюро“ перебазировалось из Казани под Москву — в Болшево». Но даже этот краткий период 1938–1941 годы его существования имеет важное историческое значение, потому что за это время через неё прошли такие замечательные люди. Вот как пишет Ярослав Голованов в той же книге:

«В просторном спальном бараке с чистым полом и массивными голландскими печами, словно в огромной шкатулке, накапливались невероятные национальные сокровища: смелые идеи, дерзкие проекты, конструкторские озарения, немыслимые изобретения.

В бараке сидели люди, большинство из которых в свей области были лидерами мирового масштаба: теоретики и конструктора пушек, танков, самолетов, боевых кораблей» И действительно, все упомянутые в разных воспоминания фамилии звучат. Ведь кроме хорошо известной фамилии авиационного конструктора — Туплев А.Н. обязательно следует упомянуть и других: артиллериста Беркалова Е.А. создателя русской тяжелой артиллерии для морских кораблей. «Формула живучести орудий» Беркалова и сейчас присутствует в учебниках и используется для расчета орудий. Роберт Бартини — «красный барон, член Итальянской коммунистической партии. Его фамилию я услышал первый раз на лекции, на втором курсе в Московском Авиационном институте, когда нам читали курс «История авиационной техники».(Между прочим, это был отличный курс -вспоминаю с большим удовольствием. Хотя не понимаю, почему мы на него плохо ходили: может быть потому, что нам хотелось знать, что делается сейчас, а нам стали рассказывать, как «дьяк Крякутный надул фурвин дымом поганым») Но все равно судьба этого человека произвела на меня большое впечатление и мне хотелось бы вернуться к ней отдельно, потому, что его жизнь — это приключенческий роман, достойный отдельного повествования. Член-корреспондент АН СССР — механик, бывший заместитель начальника ЦАГИ Некрасов А.И,; лучший караблестроитель того времени П. Г. Гоинкис; конструктор подводных лодок А.Кассациер; специалист по авиационному вооружению (по книгам которого мы учились в МАИ) — Надашкевич А.В.; изобретатель «ныряющего катера» Бжезинсий В.Л.; конструктор самолетов БОК-15, которые предназначались для рекордных полетов вокруг земного шара — Чижевский В.А.; один из крупнейших того времени технолог авиационной промышленности А. С. Иванов; авиационный конструктор, который первый создал убирающиеся шасси — главный конструктор Харьковского авиационного КБ — Неман И. Г. Группаспециалистов-судостроителей для освоения производства на строящемся заводе (теперь это город Северодвинск), в которую входили Бродский В.Л. — строитель крейсера «Киров»; Точинский А.С. — главный металлург, автор брони для танков, Бондаревский С.К — строитель и испытатель подводных лодок на Тихоокеанском флоте. Вот это далеко не полный список блистательных людей, которые прошли через Болшевскую шарашку. К моменту перевода Туполева в Болшево, там уже было около 200 человек, из них 6 будущих академиков и член-корреспондентов, 12 профессоров и докторов наук! А вот воспоминания В.Померанцева — начальника производственного отдела судостроительного завода Дальзавод (Владивосток): «По царским и сталинским тюрьмам», относящиеся к 1950 году: «Профиль ОКБ был весьма разнообразным: от авиаконструкций до лесотехники. Мне было объявлено, что я нахожусь в „отпуске“ и ничем меня загружать в ОКБ не будут. Я гулял по территории спецтюрьмы, читал беллетристику и научно-технические книги, пополнял свои записки по Красноярскому краю и горным наукам.

В спецтюрьме встретились любопытные люди: бывшие военные защитники Ленинграда, ученые по лесному хозяйству, радиотехники, художники. Сидел там и один из последних в роде князей Голицыных. Он хорошо знал семью Льва Николаевича Толстого. Перед арестом работал в Ясной Поляне в толстовском музее у Софьи Андреевны Толстой»- разве не интересно — кто же это был и почему он попал в Болшево?

Вернемся к вопросу, а где же была эта шарашка? На всех, просмотренных мною картах, это место обозначено белым пятном рядом с деревней Куракино (Кому приходилось встречаться с такими «белыми пятнами» на картах знают, что под ними подразумевались различные закрытые, режимные объекты). Старожилы называли это место «Козьем полем», на старых каратах оно обозначалось как земля крестьян деревни Куракино, но видимо, потом это стало землей совхоза НКВД. В действительности спецобъект располагался в лесу за деревней Куракино. Этого леса сейчас нет, но может быть сохранились отдельные деревья! Да и сама деревня исчезла, когда на её месте начали строить Проспект Королева и улицу им. 50 лет ВЛКСМ. После того, как заведующая архивом нашего музея Зинаида Васильевна Игнатова, любезно согласилась показать, где они в детстве собирали землянику около забора и охранник с вышки отгонял их, я ещё несколько раз ходил по этому участку между железной дорогой, каналом и началом проспекта Королева (дома № 3–5). Сейчас там жилые дома старой постройки и новые дома, школа, детские сады. Да, там есть отдельно стоящие деревья, подходящие по возрасту. Но трудно сказать точно, что это остатки того само леса! Но вот несколько очень старых фруктовых деревьев я все же нашел! Видимо это все, что осталось от того самого сада. Во всех воспоминаниях говорится о трех бараках, стоящих в виде каре. Есть одно фото тех времен, где запечатлены здания типа описанных в воспоминаниях. Но эта фотография публикуется в документах, относящихся к трудкоммуне т. е. эти три барака должны находится на территории поместья Крафта. Однако, в описи строений поместья, на схеме и в оценочной описи строений поместья подобные здания (бараки) не упоминаются. Поэтому с большой вероятностью можно предположить, что на этом фото изображены именно те самые три барака шарашки и снимок сделан с угловой вышки.

Посмотрите на этот снимок, как все совпадает с приведенными выше описаниями! Три барака расположены каре, большой двор — достаточный чтобы собрать макет самолета, забор на переднем плане. Не является ли это ещё одним аргументом в пользу этой версии.

Многие тогда, да и сегодняшние читатели задают вопрос: как же так люди сидели в тюрьме, в заключение, а почему был такой энтузиазм, почему было сделано так много для страны, которая так безжалостно отнеслась к этим людям? Лучше всего об этом сказал Я Голованов:

«Вырвавшись из рудников и с лесоповалов, голодные, избитые, больные люди попали пусть не в тюрьму, но тюрьму, где досыта кормили, где спали на простынях…(Вспомним, кстати. как привезли в Болшево в первый раз Туполева — в руках у него был мешок — „сидор“, в котором хранилась пайка черного хлеба, несколько кусочков сахара и маргарин)… Ошеломление, которое испытывали вновь прибывшие в Болшево, быстро сменилось бурным взрывом эйфории и энтузиазма. Не меньше, чем от голода физического, настрадались эти люди от голода интеллектуального».

По житейски, можно сказать, что, вкусив нормальной жизни в шарашке, эти люди смертельно боялись вернуться к тачке, лопате, голоду и тюремной баланде. Да и к тому же у них была перспектива — освобождение! Ведь недаром в качестве «черного» юмора в некоторых воспоминаниях приводится диалог между Берия и Туполевым:

«Берия: Давайте договоримся, Андрей Николаевич, самолет в воздух, а вы все по домам!

Туполев: А не думаете ли вы, что и находясь дома, можно делать самолеты?»

Сегодня на бывшей территории Болшевской «шарашки» нет никакого памятного знака, даже местные жители вряд ли знают о том, что здесь были бараки спецтюрьмы. Бараки снесли, сосны спилены, забор с вышками разобрали. Вся территория застроена. Наверно было бы хорошо отметить это место каким-либо памятным знаком и выгравировать фамилии хотя бы тех, кто прошел Болшевкую шарагу в 1938–1940 годах! Да и в городском историческом музее неплохо было бы воссоздать экспозицию, посвященную Болшевской «шарашке».