Наша природа прежде и теперь: О чем пишут и не пишут в учебниках

 
   С древнейших времен в нашей флоре существуют типично водные растения. Это обычно встречающийся роголистник, рдесты, кубышка и нуждающаяся в охране кувшинка.


   Весьма древними считаются прибрежно-водные и аллювиальные растения. Это, с одной стороны, произрастающие в условиях повышенной влажности – тростник южный, манник большой, хвощ речной; виды рода ситняг, или болотница.
Сюда же относят и виды отмелей и прирусловых валов с легкими почвами: кострец безостый, пырей ползучий, лопух паутинистый.

   Тут же виды, ставшие теперь обычными сорными растениями: полынь горькая и обыкновенная, или «чернобыльник»; однолетники – сушеница топяная, марь белая, сизая и красная; нечасто встречающиеся лебеда копьелистная и лоснящаяся; ситник жабий; виды череды.


   К весьма древним реликтовым формам относят водянику, княженику, морошку, березу приземистую, ивы черничную и лопарскую. К сожалению, эти виды, отмечавшиеся у нас ранее, ныне стали совсем редкими и почти совсем не встречаются.


    Давнишним считается комплекс видов хвойных лесов – это вересковые, редкие в ближнем Подмосковье растения болот (багульник, подбел-андромеда, кассандра, голубика, клюква). К этой же группе принадлежат грушанки,кислица, майник, седмичник, фиалка Селькирка, линнея, сравнительно редко встречающийся подмаренник трехцветковый; папоротники – фегоптерис буковый и щитовники (Картузиуса и гребенчатый) и др.


   Несколько моложе считается комплекс широколиственных лесов, в основном сформированный европейскими видами. Кроме обычных древесных растений (дуб, клен, липа, вяз и др.), тут – кострец Бенекена, коротконожка лесная, осока лесная, гусиный лук желтый, звездчатка жестколистная, ветреница лютиковая, лютик кашубский, хохлатка плотная, чина весенняя, пролесник многолетний, фиалка удивительная, медуница неясная, зеленчук желтый; сравнительно редкие – подмаренник пахучий, овсяница высочайшая, щитовник похожий и др.


   Наконец, наши эндемики, виды, обитающие только у нас. Это, к примеру, манжетки и ястребинки, они считаются совсем «молодыми» и связанными в основном с деятельностью человека… 

   А вот что касается растительного покрова (растительности), то в целом это представлено лесами (в том числе лесными болотами), кустарниковой, травянистой (это, понятно, луга) и прибрежно-водной растительностью.
Организовано же это все примерно так…

   Во второй половине прошлого века замечательным ученым С.М. Разумовским (1929-1983) был разработан такой подход, согласно которому весь наш растительный покров предстает в виде своеобразной, «экологически ориентированной» – по условиям среды и закономерностям развития, – мозаики. И все это упорядоченное пестрое разнообразие состоит из строго ограниченного числа элементов (размером от дециметров до первых сотен квадратных метров), каждый из которых занимает только ему одному присущую «нишу» (местообитание). Всего у нас таких структур – восемь, причем для каждой присущи свои характерные «руководящие», или «верные» виды растений (которых тоже строго ограниченное число).

   К примеру, в условиях оптимальных местообитаний вначале развиваются луговые сообщества – с непременным участием душистого колоска. Потом такие луговины зарастают лесами из березы бородавчатой, ели и дуба с подлеском из орешника-лещины; под пологом деревьев – черника, вейник лесной, папоротник щитовник мужской, кислица, осока волосистая и некоторые другие растения.


   Там же, где почвы богаты минеральными веществами, с хорошим дренажом и преимущественно проточным увлажнением– растительность «начинается» с исходных лугово-болотных стадий, для которых кроме зеленых и сфагновых мхов, характерны осоки – дернистая, стройная и пузырчатая; камыш лесной, лабазник (таволга вязолистная) и др. Со временем появляются кустарники (например, ива пепельная), потом деревья: ольха серая, клен остролистный, осина, ясень, береза пушистая и ель; под их покровом – опять же «верные» мхи, травы и кустарнички: щучка дернистая, живучка ползучая, ветреница дубравная, медуница неясная, дудник лесной, брусника, копытень; папоротник кочедыжник женский, майник, ландыш и др.

   А вот где субстраты характеризуются крайней минеральной бедностью и «бескислородностью», развиваются верховые болота – со сфагновым покровом, пушицей, подбелом-андромедой, багульником, голубикой, клюквой. Позже здесь на фоне уже лесных мхов поселяются береза пушистая, сосна и ель с черникой и брусникой.

   По пониженным, плоским и хорошо увлажненным местообитаниям формируются сфагново-долгомошные болотистые луговины с сабельником болотным, вейником ланцетным, осокой шаровидной, фиалкой болотной, белоусом торчащим. Потом приходит черед березы пушистой, сосны и ели, под пологом которых на фоне мхов обычны черника, ландыш, брусника, майник, седмичник и др. 

   По самым сухим участкам обычно развиваются сообщества т.н. «ксеросерии»: пустоши со специфическими мхами, лишайниками, осокой верещатникой, овсяницей овечьей, колокольчиком круглолистным, зверобоем продырявленным, кошачьей лапкой и др. В конце концов появляется сосна с плаунами, перловником поникшим, брусникой, ландышем…


   Наконец, на грубых, практически лишенных органики «аллювиальных» участках, у ручьев и русел рек и речушек вначале поселяются селезеночник, колокольчик широколистный, чистец лесной; на этом фоне происходит возобновление черемухи с покровом из звездчатки дубравной и других видов.

   Есть еще пара иных местообитаний, которые занимают сравнительно небольшие площади… 

   Так вот, еще раз: совокупность названных «микроучастков» и создает все разнообразие нашей растительности – от лугов и «открытых» болот до кустарниковых зарослей и лесных чащоб. И часто в одном лесу мы можем встретить и полянки с «сухостойкими» растениями, и небольшие пятнышки «болотин», и вполне себе лесные травы и кустарнички – кислицу, чернику и прочие… 

   Сравнительно несложный подсчет показывает, что у нас в условиях Клинско-Дмитровской гряды и ее отрогов в большей степени получают распространение увлажненные луговины, мелколиственные (ольха, береза, осина) и еловые леса. И более чем в два раза им уступают «оптимальные» местообитания со своими суходольными (водораздельными) лугами и ельниками с березой и дубом (те самые смешанные хвойно-широколиственные леса), а вот, скажем, сосна у нас – это, прежде всего, результат лесокультурных мероприятий. 

   В пределах же Мещерской низины ситуация иная: здесь на первое место выходят «оптимальные» местообитания; площадь же «сырых» участков им значительно уступает. Правда, тут сравнительно широко развиты верховые и низинные болота. 

   Конечно же, весьма своеобразна растительность проточных ложбин и речных долин, резко отличающаяся как от первого, так и от второго варианта…
А еще, как показывают расчеты, порядка 20% природных территорий нашего края приходится на открытые (луговые и лугово-болотные) пространства различного происхождения; на остальной же облесенной площади в коренных, естественных лесах преобладают ель и дуб с незначительной примесью сосны. При этом олуговелые участки часто являются следствием многовекового воздействия человека, такое же происхождение имеют большинство наших «чистых» (т.е. однопородных) березняков, осинников, сосняков и ельников. 

   А все это к тому, что, зная («вычисляя») структуру природной мозаики, можно «конструировать», т.е. обосновывать, – и состав соответствующей растительности, надежно прогнозировать породный состав лесов, наконец, выращивать «целевые» насаждения с заданными характеристиками.
И вообще, количественно оценить, так сказать, «качество» природы…

   Если говорить о фауне, то только в Лосином Острове в свое время насчитали почти 20 видов рыб, 8 – земноводных (амфибий), 5 – пресмыкающихся (рептилий), чуть не двести видов птиц (до 90% региональной орнитофауны) и почти полсотни млекопитающих (свыше 75% региональной фауны). 

 
   Среди рыб в большинстве – карась, пескарь, окунь, щука. К ним добавим собственно «наших» (в частности, тех, кто водится в р. Уче): налима, леща, уклейку, ерша и судака.


Земноводные (амфибии) – это тритоны, лягушки, жабы. 

 
Пресмыкающиеся представлены ужом и гадюкой; ну, и куда же без вездесущих ящериц. 

 
   Среди птиц – воробьинообразные (жаворонки и ласточки, трясогузки и сорокопуты, свиристели и вороны, пищухи и поползни, синицы, мухоловки и завирушки, дрозды и славки, иволги и скворцы, овсянки, вьюрки и др.); соколообразные (это сами соколы плюс чеглоки, пустельги, кобчики, орланы, скопы, осоеды, коршуны, луни, канюки, ястребы); гусеобразные (лебеди, гуси, утки, чирки, гоголи и нырки); ржанкообразные(зуйки, чибисы, перевозчики, улиты, турухтаны, вальдшнепы, гаршнепы, бекасы); совообразные (филины, ушастые совы, неясыти, белые совы и сычи); дятлообразные (дятлы – черный/желна, зеленый, трехпалый и пестрый; вертишейки).


   Млекопитающие же объединены в отряды – грызунов (бобровые, беличьи, сониевые, мышовковые, мышиные, хомячьи); хищников (собаки, лисицы, енотовидные собаки, барсуки, куницы, ласки и хорьки, выдры); насекомоядных (ежи, выхухоли, кроты, бурозубки, куторы); рукокрылых («летучие мыши»: ночницы, ушаны, вечерницы, кожаны и нетопыри); парнокопытных (кабаны, олени, косули, лоси) и зайцеобразных (русак и беляк)…

   Среди наших «коренных» обитателей, эндемиков широколиственных лесов – веретеница ломкая, куница, черный хорь, норка, орешниковая соня, рыжая полевка, косуля, вяхирь, зеленый дятел, неясыть обыкновенная, иволга, зяблик, юла (лесной жаворонок), синица лазоревка, черный дрозд, зарянка. 

 
   К эндемикам тайги относятся лось, заяц беляк, рябчик, гоголь, мохноногий сыч, трехпалый дятел, черный дятел (желна), кедровка, клесты – еловик и белокрылый, снегирь, свиристель. 

 
   Кроме того, ряд видов, в частности заяц русак, полевая мышь, – обычно рассматривают в качестве эндемиков степной зоны. 

 
   Что касается певчих птиц, то из почти 60 лесных видов, отмеченных в «Лосинке», так называемые «фоновые» (повсеместные) – это виды нижних ярусов леса: славка серая; пеночки весничка, теньковка и трещетка; овсянка обыкновенная, чечевица, кукушка, певчий дрозд; виды верхних ярусов – зяблик, большая синица, дрозд рябинник, королек, зарянка, мухоловка пеструшка, серая ворона, скворец, полевой воробей. 

 
   Для елово-широколиственных лесов в наибольшей степени характерны большой пестрый дятел, дрозды – певчий и деряба, горихвостка лысушка, зарянка, пеночки – зеленая и трещетка, славка черноголовка, желтоголовый королек, мухоловка пеструшка, синицы – большая, московка и хохлатая. 

 
   А вот в пределах «таежных формаций» (хвойных лесов) обитают рябчик, кулик фифи, сычи – мохноногий и воробьиный, дятлы – черный и трехпалый, свиристель, дрозды – рябинник и белобровик, буроголовая гаичка, овсянка ремез, снегирь, клест еловик, вьюрок. 

 
   А по нашим самым обычным («смешанным») лесам, где мы чаще всего проводим свое время – виды без четкой «экологической привязки», такие, как, скажем, обыкновенная пустельга, лесной конек, белая трясогузка, пеночка весничка (отчасти и трещотка), садовая камышевка, серая славка, серая мухоловка, зеленушка, щегол, чечевица, коноплянка, зяблик… 

 
   Теперь, что касается водоплавающих и околоводных птиц. Таких у нас превеликое множество (более полусотни видов). Назовем лишь наиболее обычных. Это всем знакомая кряква, чирок трескунок, красноголовый нырок, чернеть хохлатая, камышница, лысуха, чибис, чайки – озерная и малая, черная крачка. Конечно, у воды, по озеркам и болотам, можно встретить такие «редкости», как поганки, чомги, выпи, всякие кулики. А на пролете порой можно заметить, скажем, гуся, лебедя, журавля; иногда залетают аисты…

* * * 

 
   Ну, наверное, понятно, что далеко не всех животных можно просто так взять и увидеть. Многие звери и птицы ведут скрытный образ жизни, а некоторые в силу тех или иных причин стали просто редкими и даже занесены в «Красную книгу».
Вот, к примеру, очень редкое животное, изредка встречающаяся по берегам озёр и стариц Клязьмы – выхухоль. Зверек раньше вовсю истреблялся за свой красивый мех, и сейчас он – на грани полного исчезновения…

 
* * * 

 
Конечно о нашей живой природе можно говорить еще очень долго, но пока ограничимся сказанным…
А еще есть у нас самые настоящие заповедные территории.

   Во-первых, это все тот же национальный парк «Лосиный Остров»— территория федерального значения, общей площадью почти 13 тысяч гектаров (это 130 км2).


   И еще Ивантеевский дендрологический парк им. академика А.С. Яблокова, тоже федерального значения; создан в 1933 г. для выведения новых сортов деревьев и кустарников; сейчас его площадь составляет 112 га… 

 
   Дальше идут заповедники, так сказать, «местного» значения.
Это, к примеру, заповедный лесной участок Алешинского лесничества, где раскинулись вековечные дремучие чащобы.
Опять же – дендропарк ВНИИЛМ в Пушкино – заложен на площади 13 га в 1956 г.; здесь растут более 150 видов деревьев и кустарников, произрастающих на территории России. 

   Тут же в черте города – лесопарк «Северный»: занимает более 50 га и находится в подчинении администрации г. Пушкино; специалисты считают, что при грамотном подходе лесопарк вполне может стать нашим пушкинским «Лосиным Островом», хотя и в миниатюре. 

 
   Памятник природы «Куровское болото» и Куровская лесная дача, что в Тишковском лесопарке: площадь около 100 га; считается крупнейшим в ближнем Подмосковье верховым сфагновым болотом. 

 
   Тишковский природный комплекс, включающий все типы болот, в том числе верховое Уколовское болото, плюс живописный лесной массив и участки суходольных лугов. 

 
   Есть еще уникальное болото в Учинском лесопарке, образовавшееся при зарастании реликтового озера. 

 
   Наконец, Большое Фёдоровское болото верхового типа в Красноармейском лесничестве на площади более 75 га… 

 
   Хорошо бы еще заповедать и Звягинскую пойму.
Ведь что она собою представляет?..

   …Это действительно заповедный уголок под Звягиным, на пойме реки Клязьмы.
Стоит спуститься вниз – и вот перед тобой оно, местное чудо. Луга, перелески, болота. А это, ни много ни мало – чуть не сто гектаров, может, и больше!..
И посередине всего этого, на взгорке – место, что люди облюбовали много-много лет назад. Тут в послевоенные годы, в конце 1940-х гг., обнаружили стоянку наших пращуров-первопоселенцев. И до сих пор здесь, нет-нет, да и высветится из-под земли то кремневый отщеп, то пластина, а то, – вот, повезло автору! – и древний каменный топор. 

 
   Собственно, отсюда и пошло наше Звягино: в XI-XIII вв. на месте нынешних улиц Фрунзе, Воровского и Колхозной Горки – было славянское селище. Потом селение, видно, подвинулось вверх по Клязьме, к речке Ветелке, где село и означено под 1523-24 гг. 

 
   Но вернемся к нашей пойме.
…Оно, конечно, до создания водохранилищ (1937 г.), наша Клязьма была много полноводнее (говорят, в паводок вода стояла чуть не у самых сельских изб!) и чище. По воспоминаниям старожилов Звягина, когда в разгар зимы случались оттепели, после мороза пойма реки становилась огромным катком, доходившим чуть ли не до Монастырского пруда. А подо льдом, через буроватые болотные воды, как в аквариуме, были видны разные растения, даже цветы. 

 
   А когда в пору Великой Отечественной стало не хватать топлива, тут развернулась добыча торфа. В низине, на болоте, построили бараки, где жили, в основном, женщины, которые в тяжелейших условиях вручную резали торф. Проложили узкоколейку, сделали мост через Клязьму, и горючее ископаемое пошло в Мытищи… 

 
   Многое на своем веку повидала Звягинская пойма: охоты древних насельников, возведение плотин, добычу того же торфа.
А каков ее нынешний облик?
…Как и у многих других наших рек, Звягинская пойма (а это – часть долины реки, покрываемая водой в половодье или во время паводка; обычно ограничена возвышающимися над ней террасами или коренными берегами) в поперечном направлении подразделяется на три части: прирусловую, центральную и притеррасную.
Это прямо, как в учебниках…


   На прирусловой пойме, где на поверхности почвы отлагаются самые крупные песчаные частицы, тянутся линейно-пологие возвышения – гривы; между ними образуются неглубокие понижения, низины. И повсюду на луговинах здесь великое разнообразие злаков – овсяница луговая и красная, полевицы побегоносная и гигантская, тимофеевка и мятлик. Из бобовых – вовсю цветут мышиный горошек, чина луговая; из разнотравья – василистник, вероника длиннолистная, лютик едкий, подмаренник северный, подорожник средний, щавель конский и др. 

 
   Луга центральной поймы, с небольшим уклоном в сторону притеррасной поймы и коренного берега, формируются на так называемых аллювиальных луговых глееватых почвах. Среди злаков тут – вейник наземный и кострец безостый, ежа сборная и лисохвост луговой, овсяница луговая и пырей ползучий. Из бобовых же – клевер луговой, люцерна желтая, лядвенец рогатый. А среди разнотравья – герань луговая и козлобородник, кровохлебка и погремок большой, подмаренник мягкий и др. По повышениям нередки березняки с осиной. Кстати, на одном из таких повышений, останце первой надпойменной террасы, и нашли стоянку звягинского первопроходца, человека “каменного века”…

 
   Наконец, притеррасная пойма – на болотных торфянистых почвах в понижении у самого коренного берега Клязьмы. Это господство сообществ, устойчивых к затоплению и подтоплению. Тут нет бобовых; из злаков обычны тростник, бекмания, лисохвосты луговой и коленчатый, манник, мятлик болотный; всякие осоки – вздутая, водяная, дернистая, пузырчатая, лисья, черная, еще – обязательный рогоз; из разнотравья – подмаренник топяной, таволга вязолистная, болотные хвощи. Еще, конечно – кустарниковые (и не только) ивы, серая и черная ольха, образующие топкие рощи-заросли. Конечно, нередки тут березы и осины. И еще – те самые специфические мохово-осоковые болота с хвощами, вахтой, сабельником и др.
Тут-то и шли когда-то торфоразработки…
И что же после них осталось?..
А вот что.
По окончании добычи торфа, сохранившиеся выемки сравнительно быстро заполнились водой и уже в первые годы заросли болотными и водно-болотными растениями: осоками, пушицей,хвощами, ситником, частухой и проч. А по периферии рукотворных озерков в виде полосы вокруг открытого зеркала воды на фоне сфагновых мхов разрослись тростник и рогоз. Потом появились злаки, ивовые кустарники, еще позже – заболоченные березняки с обязательной осиной.
Впрочем, у нас зачастую вода не дает в полной мере развиться деревьям: часто они “тонут” в болоте и усыхают, как и сейчас, украшая голыми стволами и без того “задумчивый” пейзаж… 

 
   И в заключение.
Не будем забывать, что наша пойма плюс ко всему – это еще и естественный биологический фильтр. Она очищает поступающие в Клязьму стоковые воды, не дает реке обмелеть и заилиться, сохраняя ее рыбные богатства и места обитания зверей и птиц. К тому же, для мигрирующих пернатых пойма – это их транспортная артерия, вдоль которой они летят, и где отдыхают.
И еще пойма, как ни что другое, сохраняет красоту (эстетическую ценность) наших уникальных природных ландшафтов… 

 
Так что, даешь заповедники!.. 

 
* * * 

 
   Ну, на этом мы пока закончим рассказ о наших природных “диковинах”.
Дальше, если получится – об истории нашего края, его рукотворных памятниках и людях, их созидавших.
Посмотрим… 

 
Игорь Прокуронов,
кандидат географических наук