Борис Коваль: «Черкизово было для Юры Меккой»

Фамилия Коваль, согласно словаря Даля, переводится как мастер, рукодел. Так вот Юрий Коваль как нельзя лучше отвечает этому определению. Поэт, писатель, художник, он одинаково талантливо ладил не только с бумагой, но и с красками, глиной, металлом. Можно даже сказать, что настоящим художником Коваль стал прежде, чем писателем.

Хотя большинство из нас все-таки знает его именно как детского писателя, написавшего «Приключения Васи Куролесова», «Кепка с карасями», «Недопесок», «Полынные сказки»… Всего Юрий Иосифович опубликовал почти 30 детских книг. По одной из них  - под названием «Алый» - был снят добрый, хороший фильм «Пограничный пес Алый».


9 февраля детскому писателю исполнилось бы 75 лет.

Не торопясь, иду по заснеженному дачному поселку Черкизово, пытаясь глазами Юрия Коваля оценить то, что меня окружает. И понять, что это за место такое, что притягивало сюда многих талантливых людей. Что влюблялись они в него раз и навсегда, предпочитая многим иным местам.

Юрий Коваль не стал исключением. И за этой серьезной разгадкой я отправилась к его родному брату – историку, «рыцарю науки и искусства», абсолютно творческому человеку, который, как когда-то младший брат, теперь тоже живет в Черкизово, сохраняя художественные традиции, всегда свойственные этому старому дому.

- Борис Иосифович, как много в доме сохранилось со времен вашего брата? Как много его здесь присутствует?

- Юра везде. Пройдитесь по дому, и увидите – здесь одна его картина, тут другая, на втором этаже – третья. И книги Юрины здесь, и его энергетика, которая никуда не делась. Эти стены хранят все, что с ним связано, они помнят, как помним его мы, родные и близкие.


- Странно, вы жили в Москве у Красных ворот, но каким-то чудесным образом вдруг получили землю в Подмосковье, в поселке «старых большевиков». Как это произошло?

- Наш отец был начальником московского областного управления уголовного розыска. И его решили уважить в силу занимаемой должности, выделив под дачу 15 соток земли в Пушкинском районе. Кстати,  рядышком с дачей Фрунзе. Потом она сгорела, дом восстановили, но в нем живут теперь другие люди.

Осваивать эти места большевики начали ещё в 1936 году. Но Сталин облагодетельствовал их как-то странно. Построил финские домики на две семьи, так что через тонкую перегородку все было слышно. Но нам повезло. Поскольку участок мы получили лишь в 1957 году, дом строили сами. Долгое время он отапливался печкой, и лишь 15 лет назад мы протянули сюда газ. До этого, можно сказать, дом выполнял функции дачи. И мы с Юрой и родителями проводили здесь все летнее время. 


- У вас с братом были близкие отношения? Все-таки 8 лет разницы.  

- Мы были очень близкие люди. Нас связывали теплые чувства и секреты, которые мы хранили от родителей и женщин. Юра был красив, аристократичен, и все время окружен девушками. До сих пор перед глазами у меня такая картина: вместе со своей будущей женой Ией они сидят в нашем саду, у каждого в руках по кисточке, и рисуют одну картину. Это был милый роман, который импонировал всей нашей семье. Он, кстати, закончился свадьбой.

Юра очень любил рыбалку, а я нет. И, все равно, я вставал с ним рано утром, и тащился на речку. На то самое место, где теперь стоит здание РГУТИСа (университет туризма и сервиса). На речке были старенькие мостки, роса и туман. Вместо нынешней оживленной трассы – тропинка. Все еще спят – и только расторопные хозяйки выгоняют коров на пастбище. Вообще Черкизово было для Юры Меккой. Местом, где счастливо прошли его детство, отрочество, юность. Вечерами с ребятами он любил посидеть у костра, попеть им блатные песни. Отец, услышав однажды, сказал ему: «Ты все-таки не забывайся, здесь живут старые большевики».


- Юра выделялся среди сверстников?

- Он рисовал, виртуозно играл на гитаре, пел и сочинял стихи. Во время учебы в педагогическом институте увлекся искусством фрески, мозаики, скульптуры. Занимался рисунком и живописью. Он был одаренным человеком, и развивал в себе эти таланты. Ведь есть люди одаренные, но они никак не проявляют данную им творческую энергию, дар. Юра работал над собой. Все, что он делал, ему нравилось. Пожалуй, в институте стала проявляться его некая особенность, его творческая сила. А общение с Юлием Кимом, Петром Фоменко, Юрием Ряшенцевым, Юрием Визбором, Розой Харитоновой, которые учились с ним в институте, оказали на него большое влияние.

При этом, не смотря на все свои безусловные достоинства, Юрий никогда не выпендривался, держался скромно, даже несколько иронизировал над собой и своим творчеством. Он был очень скромным человеком.

- Но, как понимаю, Юрий в студенческие годы больше рисовал, чем писал.

- Совершенно верно. В живописи брат проявил себя раньше, чем в прозе: в институте он окончил курс изобразительного искусства и, получив звание преподавателя рисования, готовил себя к карьере художника. Уже в начале 60-х годов ему, как художнику, было что показать. Тогда, отработав год после института в сельской школе в Татарии, он привез в Москву несколько взрослых рассказов, и целую серию ярких живописных полотен, написанных маслом. Рассказы не были опубликованы, а вот поражающие буйством красок картины были высоко оценены в мастерской его друзей - московских скульпторов Владимира Лемпорта, Вадима Сидура и Николая Силиса.

С этими художниками, которых он впоследствии называл своими учителями, Юрий не прерывал связь до последнего дня своей жизни. Это с их легкой руки он приобщился к скульптуре, делал и обжигал в их печи керамические тарелки и панно, нашел свой стиль в технике горячей эмали. В свою очередь они признавали, что интересом к живописи их заразил именно Коваль.

Тогда же, из маленькой деревенской школы, Юра привез и свои первые рассказы, которые рождались прямо на уроках. Коваль называл их «учебными рассказами» и сочинял для того, чтобы ребятам легче было запомнить грамматическое правило. Они создавались ещё не писателем, а педагогом. Рассказы были поучительными и весёлыми. Кстати, эта школа довольно точно описана в его повести «Недопёсок».

Вернувшись из Татарии в Москву, Юра работал как профессиональный художник и литератор, устроился работать в журнал «Мурзилка», где отработал больше 20 лет. Но потом ушел на вольные хлеба, ему надоело журнальное редактирование. Он стал свободным художником. В какой-то степени он мог уже позволить себе такую жизнь. Книжки его издавались, он получал гонорары, другое дело – как он ими распоряжался. В компаниях Юрий стал выпивать…  Думаю, это   и надорвало его сердце, ведь Юра умер в 57 лет от обширного инфаркта.


- А в зрелом возрасте брат приезжал в Черкизово, работал здесь над своими рассказами?

- Приезжал, но не так часто, как раньше, и ненадолго. Он, будучи уже человеком самостоятельным, купил себе домик в деревне Чистый Дор, описанный во многих его рассказах. Деревня находится неподалеку от Ферапонтова монастыря в Вологодской области, на Цыпиной Горе. Уезжал он туда часто и жил неделями, а то и месяцами. Там писал свои рассказы, стихи, рисовал. Одним из любимых его жанров стали прозаические миниатюры – как правило, рассказывающие о животных, о явлениях природы и деревенских жителях.

Юра очень любил, знал природу, разбирался в растениях, звездах, поэтому часто смотрел на небо. Знал, как птицы поют. Он был охотником и рыболовом, одинаково любил то и другое.

 Еще Юре очень нравилось наблюдать тамошних жителей, списывать с них характеры. Он наблюдал за ними, жил рядом и был в деревне счастлив. Так что приятно было узнать, что сейчас в Чистом Доре группа молодых энтузиастов, взявшихся ремонтировать здешний храм, подумывает и о том, как в местном клубе устроить выставку читательской любви к Ковалю и литературные чтения с театральными постановками.

- А в Москве и Подмосковье как-то собираются отметить 75-летие брата?

- Что касается нашего маленького поселка Черкизово, то здесь в местной библиотеке 9 февраля, в день рождения Юры, я буду встречаться с местными жителями и школьниками, вместе будем вспоминать Юрия. Так что приходите, кто знает и любит творчество брата.

А 12 февраля, в 7 часов вечера, в Москве, в Центральном Доме литераторов, пройдет вечер памяти Юры. На него обещались придти Юрий Ряшенцев, Юлий Ким, Юрий Норштейн, Дмитрий Сухарев, Сергей Никитин, Алексей Коваль, Вероника Федорова, Вячеслав Кабанов, другие люди, знавшие Юру. Будут песни и воспоминания, мультфильмы и фотографии, проза Коваля и презентация второго издания его книги. Если все это получится, я буду счастлив.