А где программа?  <img src="style_emoticons/<#EMO_DIR#>/huh.gif" style="vertical-align:middle" emoid=":huh:" border="0" alt="huh.gif" />

не... пошлая и позорная. Если на выпуск этой портянки единососы выделяют копейки, то позор единососам, а если бабла достаточно, то главред явно приворовывает. Короче, реклама для воров и жуликов!  <img src="style_emoticons/<#EMO_DIR#>/huh.gif" style="vertical-align:middle" emoid=":huh:" border="0" alt="huh.gif" />

ИНТРИГИ

И. Ильф. Е. Петров.

    С товарищем Бабашкиным, освобожденным  секретарем  месткома,  стряслась
великая беда.
    Десять лет  подряд  членская  масса  выбирала  Бабашкина  освобожденным
секретарем месткома, а сейчас, на одиннадцатый год, не выбрала, не захотела.
    Черт его знает, как это случилось! Просто непонятно.
    Поначалу  все  шло  хорошо.  Председатель  докладывал  о   деятельности
месткома, членская масса ему внимала, сам Бабашкин помещался в президиуме  и
моргал  белыми  ресницами.  В  зале  стоял  привычный   запах   эвакопункта,
свойственный профсоюзным помещениям. (Такой запах сохранился  еще  только  в
залах  ожидания  на  отсталых  станциях,  а  больше  нигде  уже  нет   этого
портяночно-карболового аромата.)
    Иногда Бабашкин для виду водил карандашом по  бумаге,  якобы  записывая
внеочередные мысли, пришедшие ему на ум в связи с  речью  председателя.  Два
раза он  громко  сказал:  "Правильно".  Первый  раз,  когда  речь  коснулась
необходимости активной борьбы с недостаточной посещаемостью общих  собраний,
и второй раз, когда председатель заговорил об усилении работы  по  внедрению
профзнаний. Никто в зале не знал,  что  такое  профзнания,  не  знал  и  сам
Бабашкин, но ни у кого не хватило гражданского мужества прямо  и  откровенно
спросить, что означает это слово. В общем, все шло просто чудесно.
    На Бабашкине  были  яловые  сапоги  с  хромовыми  головками  и  военная
гимнастерка.  Полувоенную   форму   он   признавал   единственно   достойной
освобожденного члена месткома, хотя никогда не участвовал в войнах.
    - А теперь приступим к выборАм, - сказал председатель,  делая  ударение
на последнем слоге.
    Профсоюзный язык - это совершенно особый язык.  Профработники  говорят:
выборА, договорА, средствА, прОцент, пОртфель, квАртал, дОставка, дОбыча.
    Есть еще одна  особенность  у  профработника.  Начиная  свою  речь,  он
обязательно скажет: "Я, товарищи, коротенько", а потом говорит два  часа.  И
согнать с трибуны его уже невозможно.
    Приступили к выборАм.
    Обычно председатель зачитывал список  кандидатов.  Бабашкин  вставал  и
говорил, что  "имеется  предложение  голосовать  в  целом";  членская  масса
кричала: "Правильно,  давай  в  целом,  чего  там!";  председатель  говорил:
"Позвольте считать эти  аплодисменты...";  собрание  охотно  позволяло;  все
радостно бежали по домам, а  для  Бабашкина  начинался  новый  трудовой  год
освобожденного секретарства. Он постоянно  заседал,  куда-то  кооптировался,
сам  кого-то  кооптировал,  иногда  против   него   плели   интриги   другие
освобожденные члены, иногда он сам плел интриги.  Это  была  чудная  кипучая
жизнь.
    А тут вдруг начался кавардак.
    Прежде всего собрание отказалось голосовать список в целом.
    - Как же вы отказываетесь, - сказал Бабашкин, демагогически  усмехаясь,
- когда имеется предложение? Тем более что по  отдельности  голосовать  надо
два часа, а в целом - пять минут, и можно идти домой.
    Однако членская масса с  каким-то  ребяческим  упрямством  настояла  на
своем.
    Бабашкину было ужасно неудобно  голосоваться  отдельно.  Он  чувствовал
себя как голый. А тут еще  какая-то  молодая,  член  союза,  позволила  себе
резкий, наглый, безответственный выпад, заявив,  что  Бабашкнн  недостаточно
проводил  работу  среди  женщин  и  проявлял  нечуткое  отношение  к  разным
вопросам.
    Дальше начался кошмарный сон.
    Бабашкина поставили на голосование и не выбрали.
    Еще некоторое время ему представлялось, что все  это  не  всерьез,  что
сейчас  встанет  председатель  и  скажет,  что  он  пошутил,  и  собрание  с
приветливой улыбкой снова изберет Бабашкина в освобожденные секретари.
    Но этого не произошло.
    Жена была настолько уверена в непреложном ходе  событий,  что  даже  не
спросила Бабашкина о результатах голосования. И вообще  в  семье  Бабашкиных
слова "выборы, голосование, кандидатура"  хотя  И  часто  произносились,  но
никогда не употреблялись в их прямом смысле, а служили как бы добавлением  к
пОртфелю и квАрталу.
    Утром Бабашкин побежал в областной профсовет жаловаться на интриги,  он
ходил по коридорам, всех  останавливал  и  говорил:  "Меня  не  выбрали",  -
говорил таким тоном, каким обычно говорят: "Меня обокрали". Но никто его  не
слушал. Члены совета сами ждали выборов и со страхом  гадали  о  том,  какой
процент из них уцелеет на своих постах.  Председатель  тоже  был  в  ужасном
настроении, громко, невпопад говорил о демократии и при этом быстро и нервно
чесал спину металлической бухгалтерской линейкой.
    Бабашкин ушел, шатаясь.
    Дома состоялся серьезный разговор с женой.
    - Кто же будет тебе выплачивать жалованье? - спросила  она  с  присущей
женщинам быстротой соображения.
    - Придется переходить на другую работу, - ответил Бабашкин.  -  Опыт  у
меня большой, стаж у меня тоже большой, меня всюду возьмут  в  освобожденные
члены.
    - Как же возьмут, когда надо, чтоб выбрали?
    - Ничего, с моей профессией я не пропаду.
    - С какой профессией?
    - Что  ты  глупости  говоришь!  Я  профработник.  Старый  профработник.
Ей-богу, даже смешно слушать.
    Жена некоторое время внимательно смотрела на Бабашкина и потом сказала:
    - Твое счастье, что я умею печатать на машинке. Это была умная женщина.
    Вечером она прибежала домой, взволнованная и счастливая.
    - Ну, Митя, - сказала она, - я все устроила. Только что  я  говорила  с
соседским управдомом, как раз им нужен дворник. И хорошие условия. Семьдесят
пять рублей в месяц, новые метлы и две пары  рукавиц  в  год.  Пойдешь  туда
завтра наниматься. А сегодня вечером Герасим тебя выучит подметать. Я уже  с
ним сговорилась за три рубля.
    Бабашкин молча сидел, глядя  на  полку,  где  стояло  толстое  синее  с
золотом Собрание сочинений Маркса, которое он в суматохе  профсоюзной  жизни
так и не успел раскрыть, и бормотал:
    - Это интриги! Факт! Я этого так не оставлю.

Ну нам до 12 - го на пушорге..) его по нтв показали про нло в Пушкино)

Блин, реально хочу познакомится с редактором))) приколист ещё тот

у меня такое чувство что пиарщики работают на всех одновременно... прям как один ВУЗ кончали)