День памяти погибших в радиационных авариях и катастрофах отмечается в России 26 апреля, в годовщину аварии на Чернобыльской АЭС. В Коломне 23 апреля 2009 г. состоялось областное мероприятие, на которое были приглашены ликвидаторы последствий катастрофы из всех муниципальных образований. Заранее было известно, что в программе мероприятия – возложение венков к памятному знаку жертвам радиации, концерт, поминальный обед, экскурсия по историческим местам Коломны.
В мероприятиях Дня памяти в Коломне участвовали и две делегации из нашего города, в общей сложности 5 человек, хотя от Пушкино приглашали только одну делегацию из двух человек.
Слово "самозванцы" вряд ли уместно использовать по отношению к участникам по сути траурных мероприятий, но раз вопрос о том, кто был самозванцем, возник, необходимо его разрешить, тем более что в спор вступили две организации, которые по идее должны были бы сотрудничать – Пушкинская общественная организация, объединяющая чернобыльцев и других пострадавших от радиации лиц и Пушкинское управление социальной защиты населения. Поэтому заместителем Главы администрации Д.А. Ширяевым было принято решение о проведении 6 мая круглого стола.
Как известно, проведение круглого стола предполагает соблюдение как минимум, трех правил:
1) в нем должны участвовать все заинтересованные стороны, на то он и КРУГЛЫЙ стол,
2) мероприятие должен вести человек, который заинтересован в выяснении истины, и поэтому непредвзято относится к участникам встречи,
3) в ходе обсуждения должны затрагиваться только те вопросы, которые имеют непосредственное отношение к заявленной теме.
На круглом столе, который состоялся вчера, 7 мая, в 16 часов в кабинете заместителя главы руководителя администрации Пушкинского муниципального района Д.А.Ширяева, не было соблюдено ни одно из перечисленных правил. В мероприятии не участвовали "чернобыльцы". Д.А. Ширяев объяснил: они заняты подготовкой к праздникам и не смогли прийти. (Как выяснилось сразу же после круглого стола, их забыли пригласить. Руководитель чернобыльской организации сказал, что примчался бы для этого разговора, отставив все дела). Зато пришел начальник районного управления соцзащиты А.М. Носов, начальник отдела по связям с общественностью Н.В. Гаранина.
Обсуждение чернобыльской проблематики то и дело подменялось длинными рассуждениями о том, какая серьезная реорганизация предстоит управлению, как много работникам соцзащиты приходится вести разных подсчетов и учитывать разных финансовых факторов. Можно было подумать, что речь идет не об управлении социальной защиты населения, а о деятельности какой-то гигантской бухгалтерии.
Чтобы беседа о конкретном факте, по которому собственно и был затеян круглый стол все-таки состоялась, сотрудникам интернет-портала пришлось вместо того, чтобы занять позицию объективных сторонних наблюдателей, излагать версию событий 23 апреля 2009 г., услышанную от чернобыльцев, ведь их самих не было. При этом заместитель главы то и дело спрашивал: "А вы сами там были? Сами все видели? Может быть, у вас есть документальные подтверждения?". Из документальных подтверждений к тому моменту у нас была аудиозапись рассказа А.Востокова и комментариев к нему заместителя начальника управления соцзащиты В.А. Тимошиной.
Наша справка
В Пушкино давно работает общественная организация, объединяющая граждан, которые подверглись серьезному воздействию радиации. Это ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС и участники испытаний ядерного оружия в Семипалатинске и на Новой Земле. Когда стало известно о предстоящем областном мероприятии, Пушкинская организация чернобыльцев выдвинула для участия в Дне памяти жертв радиационных аварий и катастроф двух своих членов – председателя организации В. Зинетдинова и ликвидатора аварии в Чернобыле А. Востокова.
Начальник управления соцзащиты несколько раз подчеркнул, что такой общественной организации не существует, их регистрация закончилась, а новые документы они подготовить не успели. Однако как сказано в соответствующем Законе, общественные организации могут существовать, как официально зарегистрировавшись, как юрлицо, так и без такой регистрации. Начальник отдела по связям с общественностью Н.В.Гаранина обещала предоставить список общественных организаций в районе, имеющих отношение к пострадавшим от радиации, но на момент публикации статьи мы такого материала не получили.
Далее ситуация описываются участниками событий.
Рассказывает ликвидатор аварии в Чернобыле А.Востоков.
"За две недели до 23 апреля по поручению председателя организации я обратился к начальнику управления соцзащиты А.М. Носову с просьбой предоставить транспорт для поездки в Коломну. Носов спросил: "Кто едет?" - "Я и Зинетдинов: Зинетдинов как председатель организации, я как второе лицо (было известно, что от Пушкинского района в областном мероприятии должно было участвовать два человека)". Носов сказал: "Я решу этот вопрос". Я спросил, когда и как мы узнаем о месте и времени подачи машины, он сказал: "Приходите завтра". На следующий день утром Носов у меня спрашивает: "Кто едет?" Я говорю: "Зинетдинов как председатель организации и я".-- "Почему вы едете?" --"Так решили на общем собрании". Он говорит: "Хорошо, но есть же еще "Маяк" и Семипалатинск и прочие категории".- "Да, но у нас в организации нет и не может быть человека, который бы представлял одновременно все эти категории" -- "Хорошо. Но почему вас-то избрали?" - "Так решили" - "Но у нас есть и Семипалатинск, и "Маяк", и Челябинск". И эту тему Носов по кругу раза, наверное, четыре прокрутил. А потом такая реплика прозвучала: "А почему вы ни с кем не посоветовались?" - На этот вопрос я ему задаю другой вопрос: "А с кем должна советоваться общественная организация?". – "А почему едете вы?" И разговор пошел по тому же кругу. Я уже понял, что ничего хорошего из этого разговора не получится и спрашиваю: "А с помещением для проведения Дня памяти жертв радиации в Пушкинском районе вы поможете?" "Нет. У меня помещения нет". Спрашиваю: "Тогда нет смысла говорить о том, что вы поможете нам с транспортом для участия в траурных мероприятиях Всероссийского дня памяти жертв радиации 26 апреля на кладбище в Митино у мемориала ликвидаторам аварии в Чернобыле?"- "Да, и на это мероприятие я не дам вам машины". После этого мы обратились в администрацию, машину для поездки в Коломну нам дали, мы очень благодарны за это администрации. Кто конкретно помогал? Несколько человек – заместитель главы В.А. Соломатин и другие.
Мы доехали до Коломны. В Коломне нас встретили дружественными улыбками дамы, как потом оказалось, из соцзащиты (не пушкинской) с вопросом: "Вы на праздник?". Это не праздник, а скорее траурные мероприятия – День памяти умерших, и праздником это ну никак не назовешь.
Нас проводили в здание администрации для регистрации. Но себя в списках мы не обнаружили. От Пушкинского района там были записаны две фамилии, которых мы не могли вспомнить, как ни старались. Потом выяснилось, что от Пушкинского района был и третий человек. То есть Пушкинское управление соцзащиты все-таки выделило транспорт, и в Коломну приехало три человека по линии соцзащиты. Кто они, мы не знаем, в пушкинской организации они не зарегистрированы. Позже выяснилось: одна дама, это с ее слов, работница Пушкинской соцзащиты. Нас, тем не менее, не прогнали, записали дополнительно сверх квоты – у нас были удостоверения.
У мемориала жертвам радиационных аварий и катастроф был митинг, возложение венков, и батюшка, протоирей местный, молебен отслужил. Все, как положено. После траурных мероприятий нам провели замечательную экскурсию по местному Кремлю. Потом был поминальный обед в ресторане. За столиком по иронии судьбы, хотя зал был на 150 человек, мы оказались с работником Пушкинской соцзащиты. Она сама представилась, что она работник соцзащиты, работает недавно, каким образом она оказалась в Коломне – по приказу или по собственному желанию – мы в эти подробности не вдавались".
А.М. Носов согласился с изложением событий А. Востоковым только со слов "Нас проводили в здание администрации…", начало рассказа, по его мнению, не соответствует действительности.
Излагаем позицию начальника управления соцзащиты А.М. Носова.
Когда А. Востоков ко мне подходил, на его вопрос, будет ли транспорт, я ответил утвердительно: "Да, транспорт будет". Когда он подошел узнать по поводу места и времени подачи машины я, естественно, у него спросил: "Кто поедет?". И дал ему информацию о том, что управление соцзащиты предполагает послать на День памяти в Коломне других лиц, представляющих Пушкинский район. Кроме того, мероприятие организовывало областное министерство соцзащиты, выделяло для этого средства, поэтому сотрудники соцзащиты вправе сами решать, кого приглашать для участия в мероприятиях, а кого нет.
И прежде чем излагать версию чернобыльцев, сотрудникам портала надо было поинтересоваться, прежде всего, тем, кто такой В. Зинетдинов: он в судебном порядке получил удостоверение инвалида войны, чтобы воспользоваться наибольшим количеством материальных благ. А это недопустимо с моральной точки зрения. Ни в каких войнах он не участвовал. Впоследствии вышестоящие судебные инстанции отказали г-ну Зинетдинову В.Б. в выдаче удостоверения инвалида войны и это справедливо.
Во время так называемого "круглого стола" А.М. Носов и Н.В. Гаранина неоднократно повторяли, что Пушкинской организации чернобыльцев нет, потому что она не зарегистрирована.
На следующий день я пришла к А.М. Носову, ознакомившись с Федеральным законом "Об общественных объединениях", в статье 3 которого прямо говорится о том, что общественные организации вполне могут действовать и без регистрации.
Узнав об этом, начальник управления соцзащиты стал доказывать, что чернобыльской организации в Пушкино нет, потому что он не видит ее деятельности: "Какие у вас есть доказательства, что организация существует?"
Помня разговоры за "круглым столом" о необходимости предоставить документальные доказательства того, что на собрании чернобыльцев решался вопрос о выдвижении кандидатов для участия в Дне памяти, накануне мы получили от чернобыльцев выписку из протокола того самого собрания и много других документов. К А.М. Носову я пришла с различными ксерокопиями выписок из протоколов, писем-обращений, доверенностей и приказов о назначении В.Зинетдинова представителем областной организации "Союз "Чернобыль" по Пушкинскому району, но даже все документы в совокупности не произвели на А.М. Носова впечатления: "У нас в районе есть Совет ветеранов, Общество инвалидов, Общество слепых. Их деятельность я вижу, они проводят собрания и нас на них приглашают. А организации чернобыльцев нет. Где и как они существуют? ".
Если организация не существует, кому тогда оказывали помощь заместители главы администрации? Кстати, чернобыльцы до сих пор с благодарностью говорят обо всех, кто им помогал – о М.Ф. Перцеве, Д.А. Ширяеве и др.
Отметим, что в кипе документов были, по крайней мере, два письма-обращения чернобыльцев в управления администрации (представителей управления здравоохранения и пушкинского отделения Фонда социального страхования приглашали для участия в собрании Пушкинской районной организации "Союз "Чернобыль", однако никто на призыв не откликнулся).
У Пушкинской чернобыльской организации действительно нет помещения, на организацию не выделяют средства из районного бюджета, как например, делают это для Совета ветеранов (кстати, одна из причин, по которой чернобыльцы не прошли перерегистрацию – необходимость за нее платить).
Объективности ради мы задали ряд вопросов о сложившейся в Коломне ситуации и деятельности пушкинской организации председателю Совета Московской областной организации "Союз общественных объединений "Союз инвалидов Чернобыля" В.В. Китаеву. Вот что он рассказал:
"Инициатором проведения областного мероприятия День памяти выступала наша общественная организация. Мы обратились в областное министерство соцзащиты с просьбой оказать помощь в проведении Дня памяти. Мероприятие действительно было организовано и профинансировано областным министерством, как это было и в предыдущие несколько лет. Обычно министерство учитывало наши пожелания по поводу количества и персоналий приглашенных. В этом году мы впервые столкнулись с ситуацией, когда наши пожелания не учли.
Пушкинская организация у нас на хорошем счету – у чернобыльцев много проблем, поэтому эффективность деятельности организации оценивается, прежде всего, возможностью помочь своим членам в решении задач. В.Зинетдинов показал себя как хороший организатор и юридически грамотный человек, поэтому я счел возможным в этом году рекомендовать его в правление нашей областной организации. Остальные члены организации меня поддержали.
Почему так много негатива в адрес В. Зинетдинова было высказано начальником Пушкинской соцзащиты? Чернобыльцы нередко отстаивают свои интересы в суде, а ответчиком, как правило, выступает управление соцзащиты. Я думаю, разгадка в этом.
Что касается удостоверения о льготах инвалида войны, полученного В. Зинетдиновым в судебном порядке, то здесь все по закону. В. Зинетдинов призывался ликвидировать аварию в Чернобыле через Министерство обороны, его инвалидность связана с деятельностью по ликвидации аварии, поэтому в соответствии со ст. 14 Закона "О ветеранах" и ст. 29 Закона РФ "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" он имеет право на льготы инвалида войны. Вообще все это похоже на очень субъективное отношение со стороны управления соцзащиты к руководителю Пушкинской чернобыльской организации по поводу его правозащитной деятельности. В ближайшее время мы намерены обратиться из-за этого к Уполномоченному по правам человека".
Мнение журналиста. Я спрашивала очень многих чернобыльцев, какой вопрос в общении с работниками соцзащиты самый больной у них лично. Ждала длинных жалоб на конкретные проблемы. Оказалось, практически всем жертвам радиации невыносимо слышать одну-единственную фразу: "Мы вас туда не посылали". И правда – не посылали, но если бы этих людей там не оказалось, последствия чернобыльской катастрофы ощущал бы на себе сейчас каждый из нас.
До 1991 года о них ничего не сообщали, потому что эта тема была секретной. Так, "чернобыльцы" получили удостоверения ликвидаторов аварии, дающие право на льготы, только в 1992 году, через 6 лет после аварии, а сотрудники подразделения особого риска получили удостоверения вообще через 40 лет после событий, в 1995 году, когда многих уже не было в живых.
Несмотря на то, что никто не говорил о подвергшихся ядерному облучению людях (это считалось государственной тайной), всем было ясно: кто-то должен был, рискуя жизнью и здоровьем, ликвидировать последствия аварии на атомной станции, иначе большая территория СНГ и Европы (и земля, и вода) рано или поздно оказалась бы заражена радиацией. В мае-июне 1986 года вся страна с замиранием сердца следила за здоровьем пожарных, выживших после тушения пожара на четвертом блоке Чернобыльской АЭС. Тогда сомнений ни у кого не возникало: это храбрецы, заслонившие собой Отечество.
За первыми героями пришли следующие, призванные страной ликвидировать последствия трагических событий. В зоне отчуждения, созданной вокруг АЭС, выросли десятки палаточных городков, из которых люди каждый день на военных машинах ездили на работу в зараженную радиацией зону.
Как ликвидировали аварию на ЧАЭС.
Справка о личном участии А.В. Востокова в ликвидации радиационной катастрофы.
Житель нашего города А.В.Востоков участвовал в ликвидации последствий на Чернобыльской АЭС в августе-декабре 1987 года. Сначала по комсомольской путевке он поехал в Новый Уренгой и в составе Всесоюзного ударного комсомольского отряда строил в городе детские сады, школы, аптеки. Был он высококлассным электриком и абсолютно здоровым человеком - до тех пор, пока не принял участие в ликвидации аварии.
Перед самым вылетом в Чернобыль Востоков прошел строгую медицинскую комиссию. Троих из десяти готовившихся к выезду на АЭС "забраковали" по состоянию здоровья. (На вопрос, думал ли он о том, что рискует здоровьем, Александр Вадимович ответил: "Мы не думали, а выполняли долг, как у Высоцкого - "если Родина в опасности, нужно всем идти на фронт". Те, кто думал, остались в другом месте").
Потом шесть часов летели на АН-12 до города Белая церковь на Украине, сменили гражданскую одежду на военную и прибыли в расположение полка химзащиты. Пока ехали, поразило полное отсутствие людей в придорожных деревнях, лишь изредка встречались одичавшие кошки и собаки. Лагерь, обнесенный колючей проволокой, располагался возле села Черемошня, в 30-километровой зоне отчуждения. Жили в утепленных палатках, отапливавшихся только "буржуйками", поэтому с ноября было холодно. Оказалось, что военные специальности, по которым люди призывались военкоматом, не были нужны. Например, Востоков ехал как начальник радиостанции средней мощности, а работал, как большинство – чернорабочим на дезактивации первого, второго и четвертого блока АЭС. Работы было много – надо было вырезать металлические пруты, накопившие радиацию, убирать зараженный грунт, топором вырубать метровыми квадратами гудроновую кровлю, скатывать ее в рулон и складывать в большие полиэтиленовые мешки. Потом все это грузили в КАМАЗы и вывозили в могильники на захоронение.
Когда на АЭС были аварийные выбросы, ликвидаторы аварии знали об этом не из официальных сообщений. Птицы из городка улетали и возвращались нескоро.
Свинцовые трусы и "лепесток"
От фона радиации в месте работ зависела продолжительность рабочего дня. В 1986 году на некоторых участках нельзя было находиться больше 15 секунд. Надо было быстро добежать до места, 3 раза стукнуть топориком и убежать. Казалось бы, в конце ХХ века можно было бы использовать роботы, но японские тракторы, управляемые электроникой, не выдерживали, ломались от радиации. Выдержать мог только человек, правда, ценой своего здоровья. Даже в 1987 году на некоторых объектах можно было работать не более 15 минут.
Солдаты, которые на фронте стреляют во врага, знают, откуда идет опасность. Радиация – опасность без цвета, звука и запаха, определить ее можно только с помощью специальных приборов – дозиметров, поэтому о ней там старались не думать. Все хотели сделать работу быстро и качественно.
Антидоты - медикаменты, уменьшающие воздействие на организм радиации, представляли собой огромные таблетки примерно 7 см в диаметре. Таблетку трудно было даже разжевать, а уж проглотить было вообще немыслимо, поэтому в 1986 году таблетки оставались невостребованными, а в 1987 году, по свидетельству ликвидаторов аварии их вообще уже не было.
Специальная одежда – пропитанное спецсоставом обмундирование – было только у высшего офицерского состава. Некоторые умельцы умудрялись сшить себе из листов свинца толщиной 0,03 мм нижнее белье, не пропускающее радиацию. Ничего, что было тяжело носить, зато от радиации защитило. У остальных - респиратор "лепесток", который и во время домашнего ремонта не очень-то спасает, ежедневный душ и ежевечерняя смена нижнего белья. Когда, возвращаясь из рабочей зоны, снимали респиратор, бросалось в глаза, что незащищенная от радиоактивной пыли кожа была желтой. У некоторых развивался радиационный дерматит. Но и в этом случае пораженных не комиссовали, а предлагали еще раз выехать на работу, чтобы набрать положенные для списания "на гражданку" по состоянию здоровья 8 бэр (бэр – биологический эквивалент рентгена). Действие радиации проявлялось и в постоянной тошноте, временами проходящей в рвоту, и в сильных головных болях, которые не снимались никакими анальгетиками.
Поощрение - поездка на работу
В лагере строго соблюдался "сухой закон", хотя даже во время Великой отечественной войны бойцам полагались "фронтовые 100 грамм". В селах вокруг зоны отчуждения предприимчивые украинцы варили самогон, и время от времени в расположении полка случалось очередное "ЧП": кого-то уличали в употреблении спиртных напитков. Наказание было унизительным: зрелого мужчину 40-50 лет перед строем отчитывал молоденький командир полка, отправлял письмо на работу, в военкомат, семье проштрафившегося и оставлял еще на полгода служить в полку.
Были и поощрения. Самой лучшей наградой была поездка на блоки станции. Это не ирония. Никому не хотелось находиться в лагере 6 месяцев. В 1986 году предельно допустимой считалось накопление дозы в 25 бэр, в 1987 году – уже только 10 бэр, но и этой дозы оказалось вполне достаточно, чтобы полностью разрушить здоровье ликвидаторов последствий. Можно было получить свою предельную дозу за полгода, а можно за один-два месяца и затем вернуться к нормальной гражданской жизни. А.В. Востоков получил свою дозу в 9,98 бэр за 3 месяца, и в декабре 1987 года вернулся к семье.
Возвращение
Домой вернулся совершенно другой человек. Уезжал здоровый, сильный, профессионально состоявшийся мужчина, приехал больной, с плохими сосудами (постоянно шла из носа кровь), голова по ночам болела так, что на стенку от боли лез. Сейчас он говорит: "Спасибо жене, она меня выходила". А врачи? Тогда был негласное указание: им не разрешали ставить диагнозы, связанные с радиацией, поэтому в медсанчасти А.Востокову дали заключение: "Клинически здоров". Начались проблемы с работой: плохое самочувствие не позволяло работать в полную силу, а в больничных листах ставили диагноз "ОРЗ", и косые взгляды начальства вскоре превратились в открытое недовольство работником, который три четверти рабочего месяца болеет. Позднее получил третью (рабочую) группу инвалидности, с заключением "Нельзя работать на высоте и под напряжением" - фактически к любимой профессии возврата не было.
В 1996 году Александр Вадимович с семьей приехал из Тюменской области в Пушкино, в свой родной город. Встал на учет в управлении соцзащиты.
Сначала отношения с работниками соцзащиты были теплыми и доброжелательными. До тех пор, пока он не попросил справку у сотрудника управления о размере начисляемой суммы за ущерб здоровью и порядок ее расчета. После этого Востоков стал врагом управления соцзащиты, как многие другие "чернобыльцы" Батов, Зинетдинов, Фролов, Минин, Волкодав и "чернобыльские" вдовы Бондаренко, Чубрикова, Матюшкина. Они с горькой иронией назвали управление соцзащиты "управлением соцзащиты от населения" и вынуждены то и дело обращаться за защитой своих прав в суд. Множество судебных процессов было выиграно, некоторые проиграны. В суде сейчас разбирается и гражданское дело, истцом по которому выступает А.В. Востоков. Дело абсурдно с точки зрения здравого смысла: с работы А.Востокова уволили как полностью неспособного к трудовой деятельности, но медико-социальная экспертиза настаивает на том, что трудоспособность частично сохранена.
Особенно больной вопрос – обеспечение бесплатными лекарствами. Здоровье у этих людей очень разрушено, причем по причинам, от них не зависящим - не из-за нездорового образа жизни или вредных привычек, а из-за того, что они честно исполнили свой гражданский долг. Их травма – не на физическом, а на биологическом, клеточном уровне, поэтому лекарства, которые подобраны индивидуально для каждого, не могут заменяться какими-либо другими медикаментами. Не так давно чернобылец А.И. Батов перенес инсульт: к последствиям радиации добавилась страшная обида, и это сочетание привело к печальным последствиям. В соответствии с законодательством чернобыльцы имеют право так же, как и инвалиды войны, посещать врачей без очереди. Все пушкинские чернобыльцы прикреплены в городской поликлинике к врачу Шумилиной (говорят, она замечательный врач и прекрасный человек), к ней всегда очередь, а доказывать всем, что имеешь право на льготы, если об этом нет соответствующего объявления, очень трудно. Когда А.И. Батов обратился к главному врачу поликлиники с просьбой повесить на дверь объявление, чернобылец получил столь мощный отпор, что для него это закончилось инсультом.
Семь лет назад общество ветеранов Чернобыля лишили помещения – крошечной комнаты, в котором они собирались, чтобы решить насущные проблемы. За это время многим из них пришлось стать юристами, чтобы самим отслеживать изменения в законодательстве, потому что в органах соцзащиты об их льготах или не знают, или не хотят знать. Руководители организации регулярно проводят "круглые столы" для "чернобыльцев", "семипалатинцев" и сотрудников подразделения особого риска и вдов, чтобы разъяснить, как действовать в том случае, если их право на льготы оспаривается чиновниками.
Не добавлено ни одного комментария.
Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи. Если Вы еще не зарегистрированы, Вы можете сделать это, пройдя по ссылке. Если Вы являетесь зарегистрированным пользователем, пожалуйста, авторизуйтесь.
