ДНЕВНИК ОТШЕЛЬНИКА: Марокко. Часть 3. Ассорти приключений на севере

24 апр

11:19 2018

Категория:
ЖЗЗ: Жизнь замечательных земляков

Продолжаем публиковать рассказы пушкинского путешественника Александра Чканникова. Завершение его репортажа о поездке в Северную Африку.

Часть 1. Марока, или Марокко

Часть 2. Марокко. Скарабей

Часть 3.

Ассорти приключений на севере

Следующий маршрут движения по стране был выбран мною к самым снежным пикам Атласских гор — к Высокому Атласу, потому что там есть еще Средний Атлас и Антиатлас. Эти горы сформированы из пород древнейших морей, и когда через них прокладывают дороги, находят большое количество окаменелостей той эпохи. Их так много, что местные жители до сих пор продают это туристам вдоль дорог в качестве сувениров. Окаменелости Марокко считаются одними из самых редких и ценных в мире.

В горах оказалась растительная жизнь в виде густых гигантских сосен и редкого кустарника. Поскольку чем выше в горы, тем меньше жара и есть горные ручьи, там живут люди, в очень своеобразных, с неповторимым местным колоритом, строениях, не похожих совсем на дома в долине.

Я добрался до селения под самым снежным гребнем и начал пеший подъём, пролегавший через старое многоэтажное село, словно через невиданное средневековье. Тут климат позволял выращивать даже яблоки! Жители ездили на маленьких лошадях — ими, буквально, кишели местные горы, то тут, то там были слышны копыта небольших караванчиков. С гор спускался большой искусственный акведук, по которому с бешеной скоростью неслась ледниковая вода в село по склонам. Тут также росли гигантские реликтовые можжевельники с огромными кряжистыми стволами, но кроме них — ничего. То есть, вообще ничего — ни травинки, ни кустика, ни даже самого простого мха, только камни и эти кряжистые гиганты, которым, возможно, не одна сотня лет, кто знает.

Переночевав у подножия одного из таких исполинов, я стал подниматься вверх по лугам к зоне снега на гребне. Ну, лугами эти места, конечно, можно назвать с большой натяжкой. Трава там была не выше расчёски, однако, находилось пастбище и даже крытый загон для скота. Правда, самих животных не наблюдалось. Я сам залез туда, потому что резко начался невыносимый ветер и дождь. Думая переждать непогоду, решил пока осмотреть фотоаппарат и с досадой обнаружил, что зарядка батареи почти села. Я планировал взойти на хребет и по нему уйти от посёлка хотя бы на день-два пути в горы, а тут, пройдя, буквально, 500 метров, вынужден был вернуться обратно в село за новыми батарейками. Жаль только, что можжевеловый лес так и остался неснятым. Купив необходимые батарейки и выйдя из сарайчика-магазина, я взглянул туда, откуда пришел. Там, на гребне, всё черным-черно от туч. Вскоре ливень спустился в долину и весь день всё рвал и метал. А наверху, по всей вероятности, была нулевая видимость, шквал и, видимо, ад. Промыслом Божьим, у меня вовремя закончился заряд батареи, что меня и увело от этого шквала.

Тогда я начал неспешный путь вниз по параллельной, в горах, дороге, снимая меняющиеся пейзажи. В один из дней мне удалось найти интересное место — почти тайга, много деревьев и водопад. Там, среди старых, почти сибирских, по своему виду, сосен играли полудикие дети, словно стая обезьянок. Они резвились возле упавших стволов на крутом склоне, очень беспечные и сильно грязные. У одного мальчика не было глаза. Видимо, проткнул веткой во время своих диких игр. С удивлением они посмотрели на меня, а потом показали тропу на водопад, и тут же куда вновь унеслись, словно ветром сдуло. Водопад был некрупный, как бы соединяющийся с бурной рекой. Это соединение образовали теснящие их, розового цвета, скалы. А на берегах, сложенных из круглых маленьких камней, лежало несколько мёртвых ягнят. Наверное, сорвались откуда-то сверху, что ягнёнок, что ребенок в этих горах — все равны. Чувствовалось какое-то средневековье нравов и духа. На закате, в одном из марокканских домов, увидел пару детей из той стайки. Они приветливо помахали мне рукой. На пороге сидела их мать, руки у неё по локоть были чёрные — не то от работы, не то от игры света и тени в наступающих сумерках. Одежда такая же рваная и очень грязная, как у детей. Она молча посмотрела на меня, так, как мы посмотрели бы на проезжающий мимо, не нужный нам, автобус.

Через пару дней движения по этой горной местности решил уже заняться стопом, чтобы спуститься на равнину. Первая же машина остановилась. Там было двое молодых, высоких и крепких марокканских парней с профилями орлов-стервятников. «Читал ведь — не садитесь в Марокко в местные машины!» — ворчал я на себя, садясь в кузов на горы ковриков из бараньих шкур. Несмотря на свирепый вид, парни оказались вполне добродушными, и во время перерыва на бесконечной дороге они устроили даже небольшой пикник, достали бурбулятор, а потом, накуренные и веселые, поехали дальше. И я с ними, не накуренный, правда, так как это не для меня, но такой же почти веселый. Когда прибыли в какой-то город, ребята завезли меня на автостанцию и, попрощавшись, поехали на базар, продавать свои коврики. С ними в дороге я провел сутки, но денег они с меня не взяли.

Теперь пора было уделить внимание средневековому городу Фес. Он, как и основные города Марокко, слился для меня в одно впечатление, как в известном фильме «Бриллиантовая рука» с заблудившимся Мироновым. Зайдя в старую часть города Феса, я, прежде всего, искал знаменитые красильни кожи, которым уже сотни лет. Но это оказалось непросто. Лабиринты улочек казались вечными и не вели никуда. Дома стояли, порой, так узко, что даже руки вбок целиком не вытянешь. Попадались и большие дворы с высокими резными дверями, века так 16–17. Все ходили в своих белых одеждах и всё продавали в своих многочисленных лавках-улицах. Пытаясь спросить очередной раз про красильни, меня вновь и вновь провожали просто в лавки. Но всё же как-то раз мне повезло — одна из лавок на 2-м этаже была по продаже кожи и там, как раз, был прекрасный вид из окон на эти красильни. Правда, долго хозяин снимать не разрешил, ему надо было, чтоб я что-то купил. Я взял хороший кожаный ремень из вежливости и пошел обратно, но хозяину показалось этого мало. Он попросил плату за фото из окна, и тогда я его послал из вежливости. Он, конечно, не понял, и тогда я дал ему 1 рубль. Теперь он понял и, ворча, отверг столь щедрый дар.

Прогуливаясь дальше по улицам-лабиринтам, я подумывал, как бы мне не застрять тут на ночь. Но был еще полдень, и я гулял. Тут меня в очередной раз окликнул какой-то парень, весь в белом, с улыбчиво-хитрым лицом. Он что-то говорил, но я лишь улыбнулся и пожал плечами. Ох, не надо было этого делать! В смысле, приветливо улыбаться. Парень увязался за мной, и весь день ходил по городу, а к вечеру, после, примерно, 15-й попытки его отшить, он попросил денег за, оказывается, оказанные мне услуги гида с его стороны. Ну, это прямо наглёж! Однако, чтобы он не поднял крик и не привлек внимание толпы, я попросил его показать выход из города и тогда, сказал, дам ему платы. Нет, говорит он, дай сейчас, и я сразу отведу тебя на бас-стейшен. Так хотелось уже свалить из этого, конечно, старинного и культурно-ценного города, а для меня сейчас — каменной западни, но, судя по тому, что мы были на очередной застроенной горе, откуда с обзорной башни виднелся лишь круговой горизонт крыш и улиц, я сомневался. Однако, дал ему просимое, чтобы сразу вывел на бас-стейшен. Эх, зря! Пройдя полторы улицы, он показал мне на угол очередной и, сказав, мол, за ней налево, потом направо, снова налево, вверх и под арку, вниз прямо, и тут же резко свалил. Естественно, там было все, как и в начале дня — бесконечный лабиринт, но близился вечер, и это стало уже напрягать. А когда очередной прохожий предлагал мне показать город, я теперь так «вежливо» отказывался, что вслед мне кричали: «Параноик!». Выход я все же нашел, выбрав тактику, что полисмен — точно не гид, и до наступления темноты выбрался на злосчастный автовокзал, откуда продолжил путешествие на север страны.

Хвойные леса пред зоной снегов

Арабские пацаны

Добрый душман

Горное селение у снежной границы Атласа

Дорога, плавно переходящая в крыши домов

Та-а-ак, дрова порубала, пойду соседей порубаю

Газпром по-мароккански

Житель гор

Стойкий парнишка

Размываемые горными дождями, склоны новой дороги

В горном селе

Отчий дом

У источника

Уже большой

Такой вот лес древних можжевельников

Хутор в горах Атласа

Яблони в высокогорье

Кроем крышу травой от ветра, дождя и зноя

Каменные грибы в тумане

Не то дом, не то крепость

Ничего, кроме огромных крон сосен - ни травки, ни кустика в этом лесу не выживает

Корневая система марокканской сосны

Жизнь есть и на отвесной скале

Скрюченные и утомлённые солнцем

Полумёртвый лес

На улицах Феса

Стены старого города - по-моему, тут не хватает мавзолея и башни спёрли

Арабский рынок

Специи, самый дорогостоящий товар в средние века

В старой башне

Прямо крепость, а не дом

Назначение таких окон - загадка

Розовый домик, видимо, женский

В королевском парке

Современные здания. парадокс - там, где есть обзор, окон толком нет, а на глухую стену в упор - пожалуйста

Дитя в лабиринте

Древняя резьба по дереву, город Фес

Убранство внутреннего дворика, Фес

Словно кружевной потолок

Куда же идти...

Люди, ау!! Внутренний двор

Вот они, красильни кожи - снимок из окна лавки

И так из столетия в столетие, из поколения в поколение, на очень вредном воздухе и почти по пояс в краске

Мой наглючий проводник - запомните это лицо!!

В национальной одежде я похож на ку-клукс-клан, и уверяли, что мне идёт

В Марокко есть невероятной красоты водопад Узуд, один из самых красивых в Африке. Удивительно, что он расположен не в тропическом поясе, а тут, среди этих засушливых земель. Благодаря ему и места в этих горах преображённые. Насыщая воздух влагой, Узуд даёт возможность растительности чувствовать себя комфортно. Она тут прямо по-настоящему живая, даже не пыльная. Путь к водопаду пролегает по горам с редкой растительностью, но так как дело было весной, то все земли в округе покрылись густой травой. Но не она поражала взгляд, а миллионы огромных маков. Море маков в изумрудной зелени! Предприимчивые детишки нарывали их охапками и продавали вдоль дороги редко проезжающим машинам.

Горы вокруг — в насыщенных шапках зелени из ярко-зелёных кактусов, растущих островками, словно подушки. Сам водопад открылся с высокого уступа, состоял из нескольких лент-каскадов, объединявший свои воды воедино и обрушивающий их вниз одним мощным потоком. Он был стеснён глубочайшим ущельем и выглядел впечатляюще со всех ракурсов. По берегам образующей его реки вырос городок, утонувший в зелени деревьев. Наверху стояла тележка, где арабские ребята выжимали сок из апельсинов для приходящих сюда туристов. Можно было взять стаканчик сока и, свесив ноги в грохочущую пропасть, вкушать напиток со вкусом марокканского солнца. Тут водилось много наглых обезьян, а вниз вела длинная, усыпанная лавками с арабскими тканями и сувенирами, лестница. Арабы приезжали сюда целыми семьями в богатых своих национальных нарядах. Шум водопада заглушал все крики их бесчисленных детей. По лестнице, вверх и вниз, ходили, кроме людей и обезьян, ослики, навьюченные товарами. Я купил себе длинной в пару метров отрез ткани, но оказалось, что это не скатерть, не занавес, и даже не накидка, а головной убор, типа чалмы, которую надо накручивать.

Река, образуемая водопадом внизу, протекая через живописную долину, каскадами спускалась к другой реке, обрушиваясь в неё невысоким, буквально в узел завязанным водопадом по камням цвета охры. Там я встретил удивительного человека, играющего на дудочке. Это был арабский парень, типа местного хиппи, с дредами. Очень колоритный паренёк самозабвенно дудел, сидя на большом камне над водопадом, и отличался веселым дружелюбием. Мы пообщались с ним немного, потом он снова стал играть на своём инструменте, а я занялся более плотным осмотром одного из притоков.

В одну из ночей в этих местах, там, где было поменьше колючек, я столкнулся с удивительным явлением. Практически природным чудом, известным, наверное, только узкому кругу специалистов. При свете луны, среди камушков, мне стали заметны местные, нечасто попадавшиеся на пути ракушки каких-то сухопутных улиток. Ярко-белые, со срезанными верхушками. Они были не очень красивые, выгоревшие на солнце, и вначале, повертев парочку таких в руках, я их выбросил. Но потом, все же, от нечего делать, набрал штук 7–8 и, положив в карман, забыл о них. Найдя, наконец, ночное пристанище среди груды камней и чахлого деревца, лёг на землю и стал, как обычно, рассматривать звезды. Вдруг в тишине мне показалось, что я слышу будто звуки из мультфильма. Странные, ничем не обоснованные ощущения. В этих местах, кроме пения муллы несколько раз в день, я не слышал практически ничего во время всего похода, а тут вдруг мультики — почему, откуда? Бред, глюк?.. Да нет, точно слышу, словно стайка инопланетян мультяшных болтает-мурлыкает. Что-о-о-о? Это из моего кармана?! Да ладно! Кактусов я, что ли, перенюхал? Но чётко уже слышу, как из брюк доносятся мультики. Что за чудеса? Вынул горсть ракушек, с раздражением подумал — эти тут еще, мусор. Хотел выбросить, а они вдруг как снова зазвучат по-мультяшному. Так вот это что, поюще-говорящие ракушки?! О, спойте еще! Какой волшебный звук! Они, как оказалось, реагировали на тряску и, похоже, той ночью я их заколебал во всех смыслах. Конечно, такое чудо я не выбросил, возил с собой, и до сих пор не знаю, кто там пел. Я их не вскрывал. Несколько ночей пение продолжалось, потом все реже и реже и, видимо, впоследствии эти таинственные издаватели удивительных звуков либо уползли, либо сдохли…

В этой долине я провёл несколько дней, после чего отправился в последний пункт моего путешествия — на север страны, в голубой город. Дома там красят в небесно-голубые тона и в белые. Но больше, всё-таки, в голубые. Расположен он в горах, где есть свои леса, непохожие на другие в этой стране.

В город я прибыл ночью, и с первыми лучами ходил уже по невероятно красивым старинным улочкам. Современные здания здесь также окрашивались в тона старых построек. Я долго бродил по городу один, пока он не проснулся. Тут я купил на память два арабских фонаря, которые представляют собой цветное стекло, вставленное в обрамление из медных пластин. Очень оригинально. Затем поднялся на скалы над городом, чтобы снять его сверху. Там ко мне сразу подошли и стали открыто предлагать купить наркотики. «Отвали!» — дружелюбно махали мне вслед продавцы, пародируя меня.

Потратив день на обследование города, мне показалось интересным осмотреть и горные леса над ним. Я не мог понять, что за типы деревьев там растут, но они казались очень большими. Когда, поднявшись на перевал, я оставил город далеко внизу и сбоку, мне стали всё чаще и чаще попадаться какие-то расчищенные участки земли, на которых пробивалась какая-то зелень. Чем выше, тем таких участков становилось больше. Что-то мне это напоминает… Но что? Я шёл и шёл, пока вдруг не услышал лай, и ко мне выбежала собака. Сразу за ней появился человек, а потом их стало пятеро. Они как-то странно смотрели на меня.

— Ю полис?
— Че-го?! Я турист, раша турист!
— Ю раша полис?
— Да нет же! ТУРИСТ! Что за странные вопросы?
Похоже, они мне не очень верили, но пригласили присесть и стали угощать нехитрой едой.
— Туристо?
— Ага, туристо, раша туристо.
— Наркоман?
— Да, блин — НЕТ!
— А зачем тут?
— Бьютифул фото люблю. Горы, высоко, красиво.
— Ю раша крейзи!
— А это что, — спрашиваю, показывая на возделанные клочки земли, — мароккано брэд (хлеб) растёт?
Они как заржут все разом.
— Ес, ес, ю супер! Гуд мароккано брэд, который надо смокин.

Тут только до меня дошло, что я нахожусь на замаскированных плантациях конопли в горах. И эти люди — их охрана! Ну, в целом-то они хорошо ко мне отнеслись. Особенно их удивило, что предложенные мне на халяву наркотики никак меня не заинтересовали. Я объяснил им, что хочу пройти туда, дальше, за плантации, там интересный лес, хочу там полазить, поснимать. Они посмеялись и сказали примерно так:
— Ну, иди, только не топчи всходы. Полиции не скажешь, что видел?
— Да надо оно мне! Нет, не расскажу, я через два дня улетаю.
— Ну, иди.

Стараясь не давить побеги марокканского дурмана, я прошёл зону незаконных плантаций и углубился в реликтовый лес. Он состоял из исполинских, широко раскинувших ветви… ёлок! Это были те ещё лапы, каждой не менее сотни лет, а то и поболе, порой, с большими дуплами и необычной, словно восковой хвоей. Веточку отломать было очень трудно, они словно с леской внутри. А внизу, то тут, то там, цвели странные и пышные бело-алые цветы, напоминающие наши пионы. Наверное, это флора здесь такая, эндемики. В других местах я подобного не встречал. Лес рос как бы в широкой ложбине, полукруглой, со всех сторон закрытый хребтами гор, а вход в него, получается, был только со стороны плантаций конопли. Очевидно, что тут никто не бывал.

Вечером я вернулся обратно и ушёл за город, где у меня была нычка с моими вещами и сувенирами из этой страны. Ну что ж, трофеев, на это раз, немного — национальные фонарики, отрез ткани-шапки, кусок рыжеватой скалы весом примерно 2 кг, да еще лист кактуса с его коварными иголками. Сам лист, размером чуть больше формата А4, исколол мне все руки, но всё-таки я довёз его в Россию, и даже посадил в землю на даче. Уже практически догнивающие остатки. Но погибая, кактус из последних сил пустил побег в землю, такую далекую от его жаркой родины. В итоге, у меня на даче целое лето росла копия этого кактуса, правда, в три раза меньше по размеру, которая тоже погибла с началом заморозков. Судьба чалмы оказалась еще печальнее. Обернув нежной тканью рыжий булыжник, я сдал все это в багаж. Домой прилетели дырки.