Дневник отшельника: Черногория, часть 1. «Младший брат»

   Есть такая страна, жители которой на вопрос: «Кто вы?» отвечают: «Мы маленькая горная страна. Но если взять утюг и разгладить наши горы, то мы будем такие же большие, как Россия». Называется эта страна – Черногория, и открыл я её для себя совершенно случайно. 

Как-то мне попалась заметка в прессе, что в Европе существует очень глубокий каньон, самый глубокий в Европе, и на дне его протекает река Тара. Берега каньона недоступны для пеших прогулок, а чтобы перебраться с одного участка на другой, перекинут гигантский арочный мост. Недоступный и самый глубокий каньон в Европе (!!). Недоступный, говорите?.. Пойду-ка я куплю туда билетик!

…Конец сентября, и горы плотно окутаны туманом. Но вот самолёт опускается ниже, и сквозь разрывы облаков я вижу эту зелёную горную страну. Её, значит, утюгом? И такой «утюг» недавно прошёлся по этим долинам в виде НАТОвских бомбардировок. Что ж, посмотрим, что там внизу.

   Самолёт спустился ещё ниже и сделал красивый вираж над заболоченной местностью. 

Я приземлился недалеко от Подгорицы и вдохнул свежего, утреннего морского воздуха. Чтобы не идти по пыльной дороге, а скорее начать поход, взял такси и попросил отвезти меня на железнодорожный вокзал в столице. Таксист говорил по-русски, был очень приветлив, и вскоре уже высадил меня у Центрального вокзала, предупредив, что поезда ходят редко, и они старенькие. Увидев это место, я сначала подумал, что он пошутил, потому что Центральный вокзал выглядел так, как не выглядит у нас даже самая заброшенная станция в Сибири. Там даже не было касс! Но рельсы были. Мне, почему-то, в голову даже не пришло, что вокзал так выглядит, наверное, потому, что его бомбили. А я принял это просто за ужасный дизайн. 

   Через время стал собираться народ. Не помню как, но как-то я всё-таки приобрёл билет, а кому-то не досталось. И один парень очень смешно стал ругаться: «Чтоб в ваш поезд бомбочка упала!» – выкрикнул он недовольно. Черногорский язык понятен без перевода, он очень близок русскому. Вообще, это один язык, просто из-за удалённости друг от друга наши народы меняли его с веками, но корень оставался общий, славянский. Так, некоторые фразы звучат очень забавно для нас. Например, фразу «Я люблю ходить в театр и любоваться на актрис» по-черногорски говорят где-то так: «Любо ходити до позориште, любовати на глумниц». Поэтому с переводом и общением у меня проблем не было. 

   Вот подали поезд. Да он не только старенький, он оказался ещё и очень прикольненький! Мне досталось отдельное купе с огромными бархатными диванами годов 60-х. Казалось, для того, чтобы сделать такие диваны, надо было убить несколько плюшевых медведей. Света в поезде не было – я понял это, когда мы въехали в тоннель. А когда выехали, совершенно мистически рядом со мной стоял контролёр, бесшумный, как призрак. Он поправил очки и пробил билет. «Прекрасный вид», – кося глазом в окно, сказал я. «О, да! Недавно в эту пропасть упал один из наших поездов, как раз вон в то ущелье, но вагоны уже убрали. Мы сейчас там будем проезжать». И мы вновь погрузились во мрак тоннеля. Состав ехал не спеша, увозя меня вглубь страны, в которой мало что изменилось с середины прошлого века. 

   Выйдя на одной из станций в горном районе, я прошёл через посёлок с деревянными домами необычного вида. Задал пару вопросов прохожей женщине, получил исчерпывающий ответ на русском и ушёл ночевать в горы близ какого-то заповедного озера. По болотистой местности вокруг него был установлен удобный деревянный настил. Этакая тропа вокруг болота на столбах. Очень удобно и красиво. Бродил до темноты, а потом заночевал под поваленным деревом. Ночь была сырой, но сильного дождя не было, и утром обследование местности продолжилось. 

   Зато следующая ночь была очень своеобразной. Дело в том, что ничем не примечательный городок Петровац, вокруг которого я осматривал горы, имел две достопримечательности. Первая – это отель «Palas», который совершенно вызывающе и доминирующе возвышался над простыми домиками. А вторая достопримечательность – это стоящая в противоположной стороне от отеля пятиэтажка. Необычным в ней был лишь нереальный вид из фасадных окон. Я стоял и просто не верил своим глазам. «Не, не может быть! Ну, как так?! Да ну, на фиг! Вот это да-а-а!!».

Прямо под окнами 1-го этажа, величиной с небольшое футбольное поле, расположилось… – нет, не футбольное поле и не игровая детская площадка, не парковка, и не свалка, и не склад, и не газон. Хотя с газоном что-то родственное есть, только очень много камней, точнее, плит – НАДГРОБНЫХ!! Это было кладбище! Представляете, у нас бы так в Пушкино – встаешь утром, распахиваешь окошко, а вместо деревьев, детских площадок или даже машин – кладбище, цветочки лежат полусвежие… Бред! Для нас – да, а для них – норма, земли-то мало. Ещё одна экстравагантная особенность черногорских пятиэтажек – это большая куча дров у каждого подъезда. Да, у них тоже есть зима, а вот газа, русского, нет, и потому, как у нас в давно забытые военные года, до сих пор в квартирах стоят буржуйки, и топят их дровами, собранными тут же в горах. Европа…

   Но, это я отвлёкся. А хотел ведь рассказать о незабываемой ночи. Расположившись на ночлег на склоне холма, сквозь ветви деревьев я видел зажигающийся свет в окнах роскошного отеля. Накрапывал дождик, но я соорудил себе шалашик и безмятежно засыпал во мхах. Вскоре дождик, где-то выше в горах, пошёл сильнее. В результате, поток воды в виде бурного грязевого безобразия смыл мой шалашик на фиг! Три часа ночи, я стою и мёрзну, как цуцик, в грязи, трясясь от холода, и потоки ливня приводят меня в порядок, смывая всё лишнее. Ну, думаю, да ведь ночуют же нормальные люди, кто дома, кто вон в том отеле, а я так задубел!! Пойду, решил, просто спрошу, сколько стоит ночь в этом «Паласе». А пока спрашивать буду, хоть пять минут от ливня передохну. Всё-таки осень, и холодно.

   Идя по красному ковролину и оставляя мокрые следы, как привидение, я подошёл к стойке ресепшн. «Сколько стоит переночевать остаток ночи?» – спрашиваю. «20 евро», – улыбнулась мне девушка. Я просиял: «Давайте! Не всё же в лесу ночевать». И хотя это был всего лишь второй день месячного похода, и ныкаться в отель от непогоды было как-то не по моему стилю, я был счастлив. Огромная кровать, сухая, с гигантским белым одеялом, пропитанным нежным ароматом. По откосой стеклянной крыше прямо надо мной бежала вода. В номере был даже телек и душ – я в раю! За окном шумел пронизанный холодным дождём мокрый лес. «Извини, дружище, не в этот раз, не в этот остаток ночи», – и блаженно уснул, утонув в кровати.

   В последующие дни, покрутившись немного по стране, вышел, наконец, к основной точке своего путешествия – самому глубокому каньону в стране и Европе. Поросшие сосново-дубовыми лесами, его высокие склоны стискивали на своём дне узкую ленту реки Тары. Через каньон был переброшен старый, но очень эффектный мост. Удивительно, как этот стратегический объект, соединяющий две части страны, уцелел во время натовских бомбардировок? Либо пилоты были потрясены его красотой и поступили, как один фашист, получивший после Великой Отечественной войны советскую награду за то, что отказался разбомбить Кижи из-за из величайшей красоты. Либо тупо промазали. 

   Мост был практически пуст и, конечно, я не мог устоять, чтобы не бросить вниз, в пропасть, хороший, увесистый камень, два камня, и ещё, ещё… Хотелось во время своих пацанских экспериментов неспешно посчитать, за сколько один из камней долетит до бурной реки. Вышло, что спокойно досчитал до 15, прежде чем он плюхнулся со скоростью снаряда в воду. Так вот он какой, непроходимый каньон! Целых три пояса растительности сразу можно было наблюдать с моста. Это и выжженные солнцем вершины склонов, и сосновая сердцевина каньона, и лиственничные, уже опадающие леса на самом дне. Ну, что ж, туда и направимся! И я медленно стал двигаться по хребту, ища удобный спуск вниз. Это заняло целый день, но оно того стоило.

   Хребет, по которому мне пришлось пробираться, зарос старым сосновым лесом, но какие чудеса водились в этом лесу!! Видимо, здесь проходили какие-то особые разломы земной коры, и потому среди стройных, как мачты, сосен попадались, и нередко, самые необычные формы деревьев. Я назвал их деревом-апельсином. Ровный ствол вдруг резко, на высоте, множился, словно охватывал дольки гигантского апельсина. И потом вновь, уже несколько стволов, росли идеально ровно. Внутри такого «апельсина» было много сухой хвои, и можно было там неплохо отдохнуть. 

   Переночевав у одного из таких монстров, в душистых смоляных иглах, я отправился дальше, и в среднем поясе каньона вышел к лиственничным лесам. Там, на пологих холмах, двигаться было полегче, и даже нашлась тропа, которая привела меня к вечеру в старый заброшенный сербский дом. Часть его обвалилась, а часть стояла целой. Внутри оказались свечи, и когда я зажёг их, то увидел совершенно нетронутую временем и вандалами комнату со старой мебелью, кроватью и большим портретом Чаушеску на стене по центру. По углам висели портреты бывших и, видимо, давно умерших владельцев. А в ящике комода нашлось немного патронов и старых монет. Было сухо и таинственно. При свете свечей Чаушеску в военной форме грозно смотрел со стены, а я удобно устроился в старой кровати и заснул под тихий дождь и мерцание свечей.

Отель Palas в туманном Петроваце

Позитивная пятиэтажка с видом на кладбище

Полицмен с удовольствием позирует

Арочные кружева черногорских мостов

Край моста через каньон Тара

На самой вершине каньона растительность исчезает

Стены каньона

Вид с кроны сосны

Ответвления каньона

В верхнем ярусе растительности

Буковые леса каньона расположены под сосновыми

Вид с моста

Отвесные берега

Плотно стиснута Тара каменными берегами

Сосновые леса каньона Тара

   Наутро я начал спуск сквозь дебри густого лиственничного леса на самое дно каньона. Чем ниже, тем отвеснее становились скалы, но густая растительность была надёжным помощником на сложных участках. Наконец, вот она – бурная, синяя, стиснутая скалами Тара. На протяжении 144 км течёт она по территории Черногории и значительную часть своего пути – примерно, 80 км проходит по дну вот этого, самого глубокого в Европе каньона (1300 м). Путь вдоль её берегов в этих местах действительно сложен – ни троп, ни пологих мест, только крутые, поросшие склоны, на которые, с ворчанием и белой пеной, обрушивает свои синие воды неспокойная река. В летнее время здесь любят сплавляться экстремальщики, но сейчас поздняя осень, так что и река, и ущелье – всё вокруг безлюдно, как в первозданные времена. Очень необычно видеть дикую, безлюдную природу в Европе… 

   Двигался я вдоль каньона очень медленно, в стиле обезьяны, можно сказать, цепляясь за корни и ветви деревьев, продвигался вперёд, вслед за движением реки. Так прошло три дня. К ночи, за очередным изгибом реки, сквозь туман, я увидел что-то большое и белое. И не сразу понял, что это дом. Но это был дом, с тёмными окнами, ставнями, очень старый и без признаков жизни. «Это мне повезло, – подумал я, – сегодня ночую не на земле. Но как в него попасть?! Интересно, что там внутри?». 

   Хоть дом и выглядел старым, но определённо он не был заброшен. Ставни на первом этаже были плотно заперты, двери закрыты на ключ. Дом стоял на небольшом плоском пятачке, примыкающем к реке, и со всех сторон прижат к воде скалами. Надо бы залезть на второй этаж, вдруг там открыты окна? Лестницу нашёл не сразу, но удивительно повезло – в сарайчике рядом оказалась трухлявая лесенка, и я радостно подставил её к окну 2-го этажа. Заперто. К другому – заперто. Опять заперто, да блин!! Словно мышь вокруг банки с сыром, я носился с лестницей вокруг таинственного дома. Невозможность попасть вовнутрь жутко разогревала любопытство, а надежда найти там тёплую кровать очень вдохновляла. Поняв, что в дом мне честным путём не проникнуть, я призадумался. «А вот если бы был сильный ветер и, скажем, упал бы на дом вон тот сук с этого дерева? Он бы разбил окно, и это была бы стихия, без обид… Ну, и я тогда тоже стихия», – надавив плечом, я оглушил туманную округу звоном безобразия. О-ёй, это и не я, это вон оно, дерево. И вообще, я нечаянно. 

   «Так любопытно, что даже переночевать негде», – вертелось у меня в голове, пока протискивался внутрь через раму. Это оказалась законсервированная на зимний период гостиница для тех, кто летом организованно сплавляется по реке. «Та-а-ак, похоже, я взломщик – во, дела!!». На стенах висели шкуры, старые картины и, конечно, были нормальные кровати – ну, сегодня ночую по-королевски! Я поснимал со стен шкуры и застелил ими лучшую кровать. Богато! Погасив свечу в канделябре, лёг и прислушался. За стенами гудели река и ветер, дом стонал, как старый дед. «Безобразие, Чаушеску на тебя нет! Вот придут сюда люди через полгода, и надерут тебе уши, да. А я только на ночку, только на одну, – проваливаясь в сон, оправдывался я. Хотя, на всякий случай, встал и втянул лестницу в окно. – Теперь я в крепости!». Старый дом, словно населённый барабашками, стонал и кряхтел, но я его уже не слушал, а сладко спал на звериных шкурах, как и положено дикарю. 

   Утром, развесив всё по своим местам, опустил вниз лестницу, отнёс её в сарайчик, а стёкла убрал. «Ну, вот, словно меня и не было, только стёклышка-то в раме и не хватает одного. Но это не я, это вон то дерево…».

   Спустя ещё некоторое время путешествия по каньону, я увидел мост, взобравшись на который пошёл вдоль пустынной дороги. Через час показалась одна единственная машина, и она тут же забрала меня с собой к новым приключениям. 

Встреча в лесу

Гиперскворечник размером с кубический метр

Городок Жабляк

Дом гостеприимного серба и его семьи

Осень в горах

Рядом с идеально ровными мачтовыми елями растут чудовища лесного мира

Сосна-апельсин

Ещё один сосновый монстр

Дыхание зимы коснулось вершин Балканских гор

Олень в тумане

Зима укутала старые еловые леса Жабляка

Дорога в горах

Текст, фото: Александр Чканников ©

(Фото пересняты из альбома, поскольку были сделаны на фотоплёнку.)