ДНЕВНИК ОТШЕЛЬНИКА: Карельская короткометражка или – к Белому морю!

   Неожиданно Сергей предложил объединить своё свободное время и мой походный настрой, чтобы вместе отправиться к Белому морю. Он созвонился со своим старшим братом Владимиром, также отставным офицером, проживающим ныне в Прибалтике в качестве «негражданина», как это у них принято с русскими. Мы посоветовались, и решено было совершить автомобильный марш-бросок по Карельскому краю, где когда-то проходила моя солдатская срочная служба. 

   В нашем распоряжении было новенькое, ухоженное «Вольво», предназначенное явно не для карельской тайги. И благосклонное разрешение офицерских жён на этот, как казалось вначале, вполне цивилизованный поход. Но разве может быть поход цивилизованным с таким типом, как я?! 

   Уже перед выездом знаки судьбы начали своё предостерегающее воздействие. Вначале мы потеряли ключи от машины, что само по себе было серьёзным намёком. Потом, когда ключи всё же нашлись, прямо у дома нас насквозь промочил сильнейший ливень, и пришлось всю ночь сохнуть на батареях. Полусырые, с утра мы всё-таки двинулись в путь! 

   Ехать до Карелии предстояло по Ленинградскому шоссе, и мне ничего лучшего не пришло в голову, как предложить срезать дорогу, свернув на глухую просеку-тропу. И атласно-чёрная машина, покинув ровный асфальт, направилась в кочко-ямовый ад. Мой расчёт был прост: если сложной тропой мы доедем до Карелии, то и там мы тоже проедем. Причём, выведет нас эта дорога именно к самой Карелии, или внезапно где-то оборвётся, меня, почему-то, мало интересовало. 

   Доверившись же моему опыту путешественника (что совершенно не стоило делать), офицеры легко соглашались с моими предложениями. Через некоторое время, когда заднее колесо премиум-тачки почти отвалилось, и было заодно проколото в глухом лесу, на дороге качества времён Второй мировой войны, господа офицеры имели лишь одно ярко выраженное желание – расстрелять проводника. И хотя окружающий ландшафт вполне располагал к выполнению данной задачи, решено было-таки вывезти меня до ближайшей станции, если таковая встретится на пути, и торжественным пендалем посадить в вагон для отправки домой живым. Так мы добрались до Карелии в районе Ладожского озера. По удачному стечению обстоятельств, нашли хороший автосервис в одном из населённых пунктов, и я временно был помилован. 

 
   Что ж, путешествие началось, и наш первый в Карелии ночлег состоялся на берегу Ладожского озера. Сильнейший ветер выхолаживал армейскую палатку, поставленную офицерами в песчаных дюнах, среди удивительных по форме, выветренных корней сосен. Я же соорудил своё убогое пристанище в усохшем лесочке, без ветра, с прекрасным видом на поспевшую чернику. «Саша, блин, как так?! Ты же говорил, что ходишь безо всего?!» – удивились офицеры, подойдя посмотреть на мой ночлег и, зная меня, ожидали увидеть какую-нибудь тряпочку в виде подстилки и кусок целлофана в виде одеяла. Их взору предстал большой синий надувной матрац, бархатный на ощупь, пышная, убранная подушка и ватное одеяло в пододеяльнике в цветочек. Накрыто же всё это было шатровой таиландской сетью от москитов, которую я, в своё время, спёр у буддийских монахов. «Саша, но как же так?!!». «Ну, если есть машина, то почему бы и нет?..», – улыбнулся я. 

   Прекрасно выспавшись, утром я встал и направился вдоль озера, пока господа офицеры спали в палатке, которую беспощадно трепал ветер, прижимая к земле. Ледяной воздух с озера бодрил, хотя на дворе стоял июнь. Пройдя пару километров, нашёл интересный ручей ярко-рыжего цвета, впадающий в озеро. Его происхождение осталось для меня, на то время, загадкой, и вскоре я вернулся назад. Господа уже встали и, проклиная ветер, готовили кофе. 

– Доброе утро. Как спали? – спросил их непринуждённо.
– Ужасно, дубак невероятный, сейчас хоть горяченьким согреться. А ты как?
– Было немного жарко. 

   Далее наш путь пролегал вдоль озера по прекрасной дороге к финской границе. Там было сразу несколько удивительных мест. Первое, что встретилось – это несколько водопадов, невысоких, совсем невысоких, но именно на этом месте, в том числе, и на их фоне снимался знаменитый отечественный фильм «А зори здесь тихие…». Это было трогательно и дорого. Место прекрасно обустроено и ухожено. Но ночевали мы выше по течению этих водопадов, вблизи других, в глухом лесу, куда, буквально толкая, загнали тачку. 

 
   Исследуя берега, я попутно делал снимки на скользких брёвнах, в хлюпающей грязи. Не все, понятное дело, получались удачно, и я стёр парочку.
– Что ты делаешь? – спросил Сергей, подойдя ко мне.
– Вот, удаляю неудачные снимки, – и на его глазах стёр фото, где он, поскальзываясь, исчезает в кустарнике. – Ты что, не делай больше этого! Это же наша походная история!!
И я понял, в тот момент, как дорого Сергею, что мы сейчас здесь, в тайге, идём, дышим, видим природу. Так дорого, что даже неудачное фото фрагмента этой живой жизни ему жалко потерять. И я был так рад, что ему это нравится! 

   Утром мы, не без труда, вытолкали машину обратно из леса по мокрой от росы траве под уклон, вниз, к дороге. Возмущаясь и рыча, она всё-таки не подвела нас и не перевернулась. И мы поехали дальше – на место, именуемое Мраморный каньон. Это действительно был настоящий мраморный, рукотворный каньон. Мрамор отсюда добывали, в своё время, для убранства питерских дворцов, в том числе, и для Исаакиевского Собора. Потом каньон был затоплен, поэтому можно было кататься по его дну на лодке, что мы с большим удовольствием и сделали, заплывая в затопленные пещеры под самые своды. А вокруг проходила пешая тропа, которая вывела нас потом в глубокую штольню, откуда на тросах в старину поднимали глыбы мрамора.

   Затем мы пошли дальше, и тропа вывела нас к нескольким глубоким провалам в земле, заполненным водой. Они были очень красивы на глубине, с арками и колоннами из мраморной породы. Зимой вода замерзает и добирающиеся сюда туристы спускаются вниз, на этот подземный каток, включая проведённую подсветку. И начинается сказка на коньках, среди ледяных сталактитов и сталагмитов. Здесь тоже когда-то добывали мрамор, вгрызаясь в землю, и вот, своды не выдержали и обрушились, создав такой удивительный ландшафт. 

   Если полазить вокруг ещё упорнее и шире, вверх за гору, то можно наткнуться на недавно брошенные, последние разработки мрамора годов 50-х прошлого века. Там, в лесу, лежат целые блоки выпиленных из горы мраморных глыб, а самое удивительное и прекрасное – высокие срезы целой горы в нескольких местах выглядят так, будто работы только что остановились, свежий спил остался, и только технику убрали. Но убрали её, на самом деле, более полувека назад. 

 

Мраморный каньон...

..и его мраморные берега

Вот это сувениры - жаль, не утащить

 Удивительные срезы мраморных скал

Обвалившаяся порода обнажила старые выработки и сформировала таинственный ландшафт

Словно поток - застывший мрамор, обнажённый промышленным срезом

В мраморном углу на брошенных разработках

Шахта, из которой на тросах подымали глыбы мрамора

Фильм А зори здесь тихие... - снимали тут, в Карелии

Многострадальная премиум-тачка

 Стоит отойти от дороги, и грибов - полный багажник

Владимир рад, просто рад

Нет - Интернету, нет - сотовой связи, разрубим оковы цивильной привязи

Сергей рыбачит

Товарищи, там, за лесом, нас ждёт асфальт

Формы выветривания на Онежском озере

На цыпочках

 Руины неизвестного храма, встретившегося по дороге

Частично уцелевшая колокольня

   Покидав в багажник несколько кусков белого и полосатого мрамора, мы отправились в сторону Петрозаводска – столицы Карелии. Там, в южной промышленной зоне, располагались руины моей воинской части, где я служил солдатом в начале 90-х годов. Господа офицеры отправились осматривать Кижи, а я, по брошенной железной дороге, пошёл к своей части. Это был день моего рождения и вот, спустя 20 лет, я решил встретить его один, на этих руинах. 

 
   Где стояла когда-то казарма, штаб и другие постройки, теперь шумел молодой лес. Наткнувшись ногами на проволоку, я мысленно восстановил границы былого военного объекта. Это был дисбат с двумя ротами охраны и заключёнными солдатами, которых я охранял – таких же молодых пацанов, как и я, но с тяжёлой судьбой. Здесь содержали вместе солдат за неуставные отношения и тех, кто эти отношеения не выдерживал и бежал от издевательств из своих частей, что квалифицировалось как дезертирство. Их ловили и привозили сюда, сроки были лет по пять, а после они должны были дослуживать, у кого сколько осталось, итого примерно шесть-семь лет жизни. Я был молодым солдатом и стоял, чаще всего, на 1-й вышке с автоматом, рядом с кичманом, как называли там карцер, где происходили настоящие чекистские зверства. Он и сейчас почти целый, этот кичман, самое уцелевшее здание. Сколько же здесь было покалечено людей! Офицеры у нас были лютые, настоящие советские НКВДшные звери. Заключённые на коленях умоляли их не издеваться, но одна ночь на кичмане стоила много здоровья. Я часто слышал крики и вопли, причём, мучили там не только провинившихся зеков, но и простых солдат. Как я ненавидел это время и это место!! Но именно тогда я серьёзно, искренне поверил в Бога. Но это уже другая история, не походная. Стоя среди руин, я вспоминал ребят, с которыми служил тут. Домой вернулись не все из них… 

   Внезапно накрыло одно щемящее воспоминание. 

 
Роковая самоволка
   Перед заступлением в наряд обычно давалось несколько часов, чтобы поспать. Так как ночь сон не предусматривала, летом это время мы нередко использовали для самоволки. Часть располагалась в лесу, и через дыры в колючей проволоке мы уходили в лес – поесть ягод и подышать волей. В тот день я ушёл вдвоём с Димкой Шиляевым. Это был высокий, стройный, красивый парень с вечными следами побоев на лице. До службы в армии он водил теплоходы по реке Лене, в Сибири, был очень воспитан и добр. Родителей у него не было, только тётка где-то далеко. 

 
– А я ведь хотел служить, Сань, да, только не в таких войсках, – мы вышли на поляну с края болота. – Посидим?
Сели. Через полчаса надо было возвращаться, и я поставил ногу на камень, собираясь перематывать портянку:
– Ты, Дим, и армия – несовместимые понятия. Равно как и я. Ирония ведь вот какая: так ненавижу Советскую безбожную власть и попал в войска МВД! А ты куда хотел?
– В спецназ.
– Да ладно, это же высший пилотаж! И там конкретно умирают.
– Зато делом занимаются. А тут просто так умираешь – ни выучки, ни профессионализма.
– Ну, зато потом можно пойти работать ментом – сразу возьмут.
– Это да, но оно нам надо?
Я ухмыльнулся и подумал про себя: «Сто лет не надо!». 

 
   Диму в части не любили. Слишком он был интеллигентным и добропорядочным для этого «зверинца». Вот уже прошёл год его службы, но ничего в отношении к нему не менялось. Оставалось потерпеть ещё год, но он решил для себя по-другому, там, на поляне.
– Ты иди, Сань, я догоню. Хочу побыть один немного.
– Ну, давай, я, если что, прикрою. Но ты не опаздывай! – и пошёл назад. В памяти остался его добро-грустный взгляд, благодарный такой взгляд. 

 
   Через некоторое время часть была поднята по тревоге – ПОБЕГ! Я сначала даже не понял, что это Димка, думал, кто-то из заключённых сбежал.
«Вы вместе были, ты знаешь. Всё прикрываешь его?! Почему сам вернулся? Отвечай!».
Димка бежал, не выдержал парень! Вот это да, год всего остался!
«Ты знаешь, отвечай!». «Не знаю. Но если бы знал, не сдал бы», – ответил я.

   Димку скоро поймали, но до части не довезли – он вновь бежал. Новость об этом снова и снова заставляла ликовать моё сердце. В случае поимки и доставки в наш дисбат, судьба его была бы ужасна. Сначала искалечили бы офицеры, а потом, по суду, оставили здесь ещё лет на пять, уже по ту сторону колючей проволоки. Бывший охранник среди зеков, с его-то беззлобным характером… 

 
   Когда Диму очередной раз поймали, то сразу надели наручники и для верности положили под сиденье в плацкарте. По этому случаю, на радостях, конвоиры крепко выпили. И, улучив момент, Димка выбрался и сиганул с поезда на полном ходу в лес, прямо закованный в наручники. Конвоиров самих потом посадили на кичман, а о Диме никто больше ничего не слышал. Это был очень хороший человек.
……………………………………………………………………

   Вернувшись из прошлого в действительность, я вдруг заметил, что в кустах, в районе бывшего пищеблока, показалось что-то белое. Подошёл поближе и увидел здоровый лошадиный череп. Отличный сувенир! Закутал его в свой свитер, чтобы незаметно положить в машину и не искушать офицеров. Ведь там и так было полно кусков мрамора, коряг, а теперь ещё и это. 

   По пути обратно я взял тортик и шампанское. Вечером мы перебрались на другой берег Онежского озера и остановились в старом еловом бору. Там торжественно объявил о своей Днюхе, и мы вместе приятно посидели на ночном берегу. Петрозаводск мерцал в темноте тихими спокойными огнями. «Русский город, город без красных, – думалось мне. – Знал бы я тогда, на том берегу, будучи молодым солдатом, что отпраздную свой день рождения, спустя столько лет, по своей воле, в кругу бывших советских военных, которых я так, в своё время, ненавидел». 

 
   Дальнейший путь нашей дружной кампании пролегал по местам боевых сражений финской войны. Это было вдали от основных дорог, с сильной энергетикой местности, усыпанной тысячами трупов красноармейцев. Мы увидели их каски, ложки и прочее. Всё это лежало рядом с могилами перезахороненных поисковиками солдат. Отдельно были установлены три креста с фотографиями погибших – это те, чьи медальоны с данными сохранились в отличном состоянии. Там были и общие кресты, над братской могилой, и у нас возникла дискуссия – нужно ли это? Офицеры говорили, что среди погибших, наверняка, были верующие, поэтому нужно. А я считал, что да, безусловно, верующие были, но остальные приняли бы такую память за оскорбление и первыми бы эти кресты повалили. Но это в случае, если они были бы живы, а сейчас… лес тихо шумел, и солнце сквозь зелёные ветви падало лучами на свежие деревянные кресты советских солдат. 

 
   А потом, словно в продолжение трагической истории советской России, мы решили увидеть Соловки, куда, оставив машину, отправились на стареньком катере…

Павший периметр дисбата

Остатки караульного помещения

Руины кичмана, видны входы в отдельные камеры

И ржа, как кровь былых стенаний и человеческих страданий...

Уцелевшая от времени наша солдатская курилка, сзади был плац, а сбоку - казарма

В Карелии шли бои с белофиннами

Артефакты советско-финской войны

Рядом с перезахороненными красноармейцами лежат найденные поисковиками  предметы военного обихода

Такие камушки - не редкость в карельских лесах

Раскудрить березы

Невероятно красивые камни в карельском лесу

Водопад Кивач - самый большой и многоводный  в Карелии

 
Продолжение следует