Узница войны. Антонина

08 май
11:13 2013
Когда закрывает глаза, она видит один и тот же сон – огромное волнистое море гречихи, отливающее то синим, то фиолетовым цветом. Ветер колышет гибкие колосья, и, кажется, что поле движется, дышит, живёт. От увиденного перехватывает дыхание, и… она просыпается. Просыпается с болью в сердце – от того, что всё это в прошлом. А прошлое уже не вернуть.

Войну осмысливала сердцем

Антонина Владимировна Харитонова (в девичестве Шарапова) родилась в деревеньке Следнево на Смоленщине. Деревня была большая, добротная, окружали её светлые поля и дремучие леса. Старый панский дом стоял на самом взгорке, и дети любили там играть. Птицы в зелёных зарослях пели от зари до зари. Большие липовые аллеи неторопливо спускались вниз, и белоснежная сирень, которая росла вокруг, по теплу вскипала, как пена. Запах от неё до сих пор томит сердце.

Никогда бы Антонина не уехала из родной деревни, если бы не война. Это она сняла с насиженных мест полстраны, перемешала всё в страшном огненном котле, перемолола, исковеркала судьбы, разлучила людей. Ей было 6 лет, когда она впервые услышала чужое, незнакомое прежде слово – война. Оно холодком сжало детское сердце. Маленькая Тоня видела, как зашлась слезами мама, как помрачнели мужчины, как неожиданно тихо стало в доме.

Её первое воспоминание о войне – сбитый немцами наш самолёт, упавший рядом с деревней. И хотя немцы были уже близко, односельчане рискнули, вытащили погибшего лётчика из самолёта, и быстро предали земле, сравняв холмик так, чтобы не было видно, чтобы немцы, не дай бог, не узнали.

А скоро эти нелюди появились в родном селе, встав к Шараповым на постой. Семью выгнали жить в хлев. Воспоминания о немцах девочка вынесла разные.

«Уже в школе я узнала о том, что немецкую нацию всегда отличала высокая культура, - вспоминает сегодня Антонина Владимировна. – Но у нас солдаты вели себя, как животные, ни о какой культуре даже речь не шла – звери, они и есть звери. На всю жизнь запомнила, как всем деревенским категорически запрещалось ходить в лес. Одна женщина ослушалась и, как ей казалось, незаметно сходила в лес за дровами. Но её увидели, и повесили посреди деревни, чтобы другим неповадно было».

Были и другие воспоминания: например, один из немцев давал иногда матери Тони леденцы, свёрнутые трубочкой – Матка, киндер! То есть, передай конфету детям. А в семье Шараповых их было семеро. Правда, старшие братья ещё до появления немцев ушли с отцом в партизаны, Тоня осталась с мамой и младшим братом.

Пленным варили картошку

Ещё одно тяжелое воспоминание – наши военнопленные, которых немцы какое-то время держали рядом с деревней.



«Дождь, сырость кругом, а наши ребята в открытом поле, на земле», - воспоминания мешают говорить Антонине Владимировне, но она себя перебарывает, не плачет. – «Хоть и опасно было, и время трудное, но наших женщин всегда отличала сердобольность. От себя оторвут, но сварят картошки, и несут военнопленным, просят немецких охранников – можно мы картошечки передадим? Те разрешали. Может, та картошка кому-то помогла выжить.

Но больше наши боялись даже не немцев, а русских полицаев – вот настоящие звери. Если гонят колонну пленных, и кто-то, не дай бог, упадёт, полицаи добивали их прикладами, жалели патроны. Жуткое зрелище, сердце от боли разрывалось. А когда пленных начинали грузить в вагоны для отправки на работу в Германию или в концлагерь, то заставляли это делать так быстро, что люди буквально давили друг друга».

Откуда было знать Шараповым, что им тоже скоро придется пополнить ряды тех, кого немцы определят для отправки в концлагерь, что придется хлебнуть то же лихо, которое пережили те, кто прошёл этот путь раньше.



В один проклятый день Антонину с мамой и братом немцы собрали вместе с другими в толпу, и погнали в чужие края. Добирались до концлагеря в Литву - где пешком, где на открытых платформах. «Столько горестей по дороге натерпелись, - говорит Антонина Владимировна, - что часто думаю – как матери это всё пережили? Мы всё-таки маленькие были, не могли оценить весь ужас своего положения. Да и взрослые нас оберегали, как только могли в такой ситуации».

Возвращение

Концлагерь состоял из одноэтажных бараков, в которых располагались двухъярусные полати. Тоня старалась быть всё время с мамой. Ей казалось, что так с ней ничего не случится. Но быть всё время вместе не получалось. Каждый день взрослых гоняли на работу – резать и сушить торф. Дети тоже не сидели на месте: подползали под проволокой и ходили попрошайничать. Охранники знали про это, но не наказывали. Было очень голодно, и многие болели, умирали, на их место привозили других. Так продолжалось больше двух лет, до 1944 года, пока не пришли наши.



Я не выпытывала у Антонины Владимировны всех подробностей проживания в лагере, мне казалось это бесчеловечным – ворошить тяжёлое страшное прошлое. И сама она вспоминать об этом не любит: тронь – болит. И каким бы трудным не был путь обратно, на родину, это всё - равно была дорога домой. Поскольку шла война, то всё внимание было сосредоточено на наших войсках, освобожденные из плена люди были по сути предоставлены сами себе, на перекладных добирались до отчего порога. И когда, казалось, что всё страшное уже позади, Шараповых ждал новый удар – родная деревня встретила их единственным уцелевшим домом.
Все остальные немцы разобрали на блиндажи. Где жить, где искать угол? Разместились все в уцелевшем доме, где каждому было выделено место на полу. Кому не хватило, разместились в блиндажах – куда деваться? Кругом бурьян да волки, и ничего больше.

«А волки во время войны были, как лошади. До сих пор их боюсь. Они днём ходили по улицам, на людей нападали. Привыкли во время войны питаться падалью. Голод – не тётка. Когда волки воют – волосы дыбом встают. Особенно они страшны в марте, когда у них свадьбы начинаются. Могут вмиг разорвать. А мама довольно быстро поставила маленькую хатку на окраине деревни. Так волки приходили, и сидели возле дверей. До сих пор при воспоминании жуть берёт».

В другие края

В школу Антонина пошла почти в 9 лет. Вместо платья – рубашка на брительках, ничего другого у неё не было. Зато училась только на хорошо и отлично. Учителя в девочке души не чаяли, возлагали на Тоню большие надежды. Мало того, что отличница, ещё и активистка, занимала везде первые общественные посты, была секретарём комсомольской организации.
Останься она жить в деревне, закончи педагогический институт, о котором мечтала, быть ей директором школы, как минимум. У девушки всё для этого было – знания, характер, необходимые волевые качества. Характер и ум чувствуешь в Антонине Владимировне и сейчас, стоит с ней только заговорить. Они во многом определили её будущее.

Когда девочке исполнилось 16 лет, старший брат, к тому времени уехавший из деревни в Мытищи, попросил мать приехать к нему помочь сидеть с ребёнком. Ну, какая мать откажет сыну, если он даже взрослый? Собралась и Прасковья в дорогу, забрав с собой Антонину. Сорвала девочку с места, но корни не вырвала. Где бы потом Тоня не жила, мысленно всё время возвращалась в родную деревню, любовь к которой с годами не изжилась.

В Мытищах они стали жить впятером на 13 кв.метрах в бараке без удобств. Антонина пошла доучиваться в 11-ю мытищинскую школу, потом поступила в техникум, лесотехнический институт... Местом работы стал Мытищинский машиностроительный завод (ММЗ), где она прошла путь от подсобного рабочего, техника-конструктора до начальника бюро по планированию. Получила квартиру, вышла замуж, родила сына.

О сыне хочу сказать отдельно: дай бог такого каждой матери. Уже много лет Антонина Владимировна живёт одна, без мужа. Разошлись, когда Андрюше было 10 месяцев. Так что поднимала его одна. Любила, но не баловала, воспитывала строго. Потому и парень вырос, что надо. Это он почти 20 лет назад построил в Черкизово дом, и поселил в нём мать, как царицу, каждый раз при встрече выказывая ей свои внимание и любовь. Накануне Пасхи, например, приехал, и перемыл в доме все окна. И это лишь мизерная деталь, характеризующая его отношение к матери. Он предупреждает каждое её желание, заботится о ней так, как заботилась она об Андрее, когда он рос, пока не стал самостоятельным. Нет дня, чтобы сын не позвонил, не поинтересовался её здоровьем. «Андрей у меня – золото», - констатирует факт Антонина Владимировна. – Дай бог, чтобы внучки такие же были. У меня их две».



Сегодня, оглядываясь назад, Антонина Владимировна жалеет лишь об одном, что не вернулась жить в родную деревню, где осталось её сердце, тяжёлое, но единственное детство, тогда ещё молодая мама и ещё живые братья и сёстры. И было впереди будущее…
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите CTRL+ENTER
Поделиться новостью:
Подписаться на новости через: Telegram Вконтакте Почта Яндекс Дзен

Читайте также
Комментарии
222


Цитата(Arian)
 Все верно написано. Но разве она Владимировна, а не Григорьевна?


 ПОсле праздников постраюсь уточнить у автора
 Все верно написано. Но разве она Владимировна, а не Григорьевна?

На данный момент гости не могут писать комментарии.

Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь

Последние комментарии
evgeniy-bes
написал человек с убогим ...
invalid
Убогая власть-убогий ...
invalid
Очевидно,после рейдерского ...
Hellen
9 вопрос : О внесении изменений в ...
Сергей Лебедев
Я знаком с сотрудниками ...
... ... ... ...
Культура объединяет все стороны ...
... ... ... ...
Как же приятно и тепло на душе от ...
aktk Фин
Легендарная школа, прошедшая ...
Alpatov
В статье есть ряд существенных ...
Валентина
Когда же наши власти прекратят ...




Ритуальные услуги в Пушкино

Наши партнеры: