Текст достаточно провокационный.
Многие тезисы за уши притянуты.
Модераторы молодцы - вовремя спохватились и удалили текст с «Эха» (да, Юрий Алексеич, ваша ссылка уже не открывается).

День национального единства в стране, где все со всеми переругались и представители разных позиций уже друг друга за людей не считают, отмечать странно. Однако в каком-то смысле граждане России сейчас едины, как никогда. Едины перед лицом разочарования. Оно накрывает всех и вся, и никто не увернется.  

Хорошая статья. Раскрывает то, что имел ввиду Аристотель когда говорил, "что демократия возможна до 20000 жителей когда все друг друга знают" и тд..

502 ошиба

Дмитрий Львович Быков

Ответы Дмитрия Быкова на вопросы слушателей
Вопрос 1 (Станислав, программист, Швейцария, Цюрих):
— Здравствуйте, Дмитрий!
Как Вы думаете, сколько ещё понадобится десятилетий (столетий?), прежде чем народ России преодолеет свой кумовской, мафиозный менталитет и превратится в общество, состоящее из зрелых, свободных личностей? Возможна ли в принципе такая трансформация сознания на данной территории и что может послужить для неё катализатором?
Спасибо.
Ответ:
— Станислав, можно называть это кумовским менталитетом, а можно – особым способом сохранять свою независимость.
Пока на верхах самым популярным, беспрестанно повторяемым и уже обессмысленным словом становится пресловутый «суверенитет», граждане России с помощью десятков тонких приемов оберегают собственную суверенность. В душе они абсолютно независимы и от пропаганды, и от общественной жизни, и от власти, на которую не надеются. Хорошо это или плохо? Ведь они столь же неуязвимы и для контрпропаганды, и гражданское их самосознание пробуждается не столь часто, и наступление на свои права они воспринимают без должного негодования. Стратегия народа в отношении власти – бегство, и огромная российская территория стала такой необъятной именно потому, что люди, убегая от центра, осваивали новые и новые земли, пока не уперлись в океан. Так мне кажется. Они и есть «зрелые, свободные личности», потому что выживают в суровых местах и непростых обстоятельствах без всякой помощи власти (она еще и мешает, периодически обирая). Они никому и ничему не верят, а согласно кивают исключительно из конформизма, как старик Кордубайло в рассказе Солженицына «Случай на станции Кочетовка». Что бы ему ни говорили, он со всем соглашается – но свою правду знает.

Вопрос 2 (Антон, инженер, Волгоград):
— Уважаемый Дмитрий Львович!
Судя по всему, вопросы в основном будут политического характера, но я хотел бы спросить Вас о другом: Какая Ваша любимая книга или автор. Я понимаю, что у человека столь близкого к литературе симпатии могут быть обширны. Но все-таки, что вы читаете? Каковы ваши личные вкусы?
Ответ:
— Я много раз перечислял любимые книги: «Уленшпигель» де Костера, «Потерянный дом» Александра Житинского, «Исповедь» блаженного Августина, «Повесть о Сонечке» Марины Цветаевой, «Человек, который был Четвергом» Честертона, «Анна Каренина» Толстого, «Что-то случилось» Хеллера, «Дом листьев» Данилевского, «Луговая арфа» (и другие рассказы) Капоте, Муми-цикл Туве Янссон.
Из прочитанного недавно на меня самое большое впечатление произвела книга Нонны Кицмаришвили «С самого начала» — исповедь матери аутиста. Конечно, эта книга шире жанровых рамок. Она только что вышла в Ростове, в «Фениксе». Еще мне очень нравится все, что пишет Денис Драгунский и его сестра Ксения — очень непохожие и друг на друга, и на своего знаменитого отца, но ничуть не уступающие ему. Мне нравится, как пишет Татьяна Москвина (Петербург), и ее только что изданный роман «Жизнь советской девушки» вызывал у меня то восторг, то ярость, то хохот. А моими любимыми поэтами остаются Блок, Нонна Слепакова, Новелла Матвеева, Заболоцкий, Лев Лосев. С детства — Кедрин. Окуджава, само собой, и Галич — я, кажется, научился совмещать любовь к ним. Из впечатлений этого года — первая, хотя автору за 50, книга выдающегося, по-моему, поэта Сергея Тихомирова. Она скоро выйдет в Питере, в «Геликоне», любимом моем издательстве, которое основал когда-то Житинский и которое героически продолжает открывать новые имена.


Вопрос 3 (rain1234):
— Когда произошла аннексия Крыма, Вы сказали, что через полгода население России придет в себя и поймет, что это была авантюра. Но прошло уже больше чем полгода, и ура-патриотический угар никуда не делся. Почему? Сколько еще должно пройти времени, чтобы люди стали понимать, что завоевывать земли с помощью армии — удел прошлых веков, а не цивилизованных современных стран?
Ответ:
— Да как же это — угар никуда не делся?
Елена Иваницкая, один из любимых моих публицистов, опубликовала недавно статью о собственной методике проведения соцопросов: в собственном быту, просто опрашивая коллег, попутчиков или соседей, мы можем получить результаты гораздо надежней ВЦИОМовских. Никакого угара и не было — была огромная инерция. Я продолжаю настаивать на том, что подавляющее большинство российского населения формирует свое мнение в зависимости от того, кто выглядит сильней, и от того, кто спрашивает. Механизмы формирования этого мнения не изменились со времен пушкинского «Бориса Годунова» — величайшей пьесы об истинных взаимоотношениях народа и власти.


Вопрос 4 (marusha):
— Дмитрий, как Вы думаете, Путин действительно считает, что он — спаситель России и принимаемые им решения — во благо страны? Или он осознаёт, что поступает подло, но корыстные интересы перевешивают? Короче, в глубине души он чувствует себя героем или подлецом?
Спасибо. Мария
Ответ:
— Подлецами себя чувствуют в глубине души очень немногие — и очень недолго.
Самоутешаться, слава Богу, люди умеют виртуозно. Да, он чувствует себя спасителем, единственным гарантом существования России, удерживающим ее от распада. В его представлениях он — последняя духовная скрепа, крюк, на котором все повисло. Мысль о том, что на этом крюке висит повешенный, к мозгу которого уже почти не поступает кровь, — его не посещает, по-моему.


Вопрос 5 (gilliam):
— Здравствуйте, Дмитрий Львович. Расскажите, пожалуйста, как в Вас уживаются преподаватель и родитель? Где и как они пересекаются, а где разделены? В каких ситуациях они помогают, а в каких мешают друг другу?
Ответ:
— Лучшие ученики, книжные дети, в которых я узнаю себя, в моем сознании мало отличаются от моих собственных детей: я стремлюсь их по мере сил предостеречь от собственных ошибок и от всякого рода мерзостей, подстерегающих умного подростка.
В моем отношении к ним и к собственным детям принципиальной разницы нет. Разве что на своих я иногда могу наорать под горячую руку (хотя и работаю над собой). А с учениками у меня железное табу на любое повышение голоса, да и поводов нет. Мне же совершенно по барабану, вымыли ли они, допустим, посуду.


Вопрос 6 (Владислав, госслужащий, Екатеринбург):
— Здравствуйте Дмитрий! Скажите пожалуйста, как Вы считаете, достаточно ли Российскому народу столкнуться с экономическими проблемами (которые сейчас назревают), что бы железобетонный рейтинг действующего президента (как официальный, так и реальный) пошатнулся или нужны более весомые обстоятельства?
Ответ:
— Это зависит не от экономики, а исключительно от времени.
Примерно как в природе — русская история ведь природна и циклична, как календарный год. Иногда самая провальная экономика не заставляет людей взбунтоваться, а иногда достаточно ничтожных причин, чтобы власть пала в три дня при общем восторге. Самая сильная жажда грибов, лучшие специалисты по их выращиванию и помощь всего мира ничего не сделают против февраля месяца: грибов не будет. Зато в августе!


Вопрос 7 (serg562 8) :
— Дмитрий, Протест сдулся, лидеры рассосались. Какова должна быть сегодня тактика оппозиции? Какую задачу надо себе ставить? Ведь интернет-протест всего-навсего паровозный гудок, куда уходит избыточное давление.
Ответ:
— Да никуда он не сдулся, просто власть отняла все возможности для мирного протеста.
И лидеры не рассосались, потому что беременность не рассасывается. Одно время люди выходили на улицы и показывали власти, что они с ней несогласны. Теперь они с тем же настроением сидят дома. Как ни странно, людей, сидящих дома, власть стала бояться ничуть не меньше, а то и больше. В том, что пишут провластные публицисты, слышится откровенная паника. Иногда это просто визг бессильной ненависти. Чего они так боятся-то? Ведь все сдулось, рассосалось... Просто и они, и вы, и начальство прекрасно знают: законы истории не рассасываются. Можно закрасить все стены и запретить все буквы — а все равно мене, мене, текел, упарсин. Аминь.


Вопрос 8 (vladimir_sk):
— Уважаемый Дмитрий! Однажды Вы огласили теорию, согласно которой история циклична. Но в нечетные века размах событий имеет меньшую амплитуду. Вы привели пример, сопоставив события первой мировой войны с нынешними, украинскими событиями. Вопрос: Как Вы думаете, чего ждать от 2017 года? Неужели опять революция и гражданская война, пусть даже в усеченном виде?
Владимир. г Самара.
Ответ:
— Надо долго уточнять термины.
Вот тут говорят: мы сыты революциями. Да мы их не видели еще. Где наша разрушенная Бастилия? Где наш Кромвель? У нас был более или менее бескровный (с чрезвычайно кровавыми последствиями) Октябрьский переворот, то есть перехват власти, фактически упавшей под ноги. Гражданская война — отдельный долгий спор. Думаю, это была не война граждан в собственном смысле, не противоборство двух систем, а массовое и жестокое самоубийство нации на почве разочарования в первых последствиях переворота. Очень все прогнило, в «Тихом Доне» это видно отчетливо. Как будет повторяться — не знаю, знаю только, что в чрезвычайно — даже не усеченном, а скукоженном, тысячекратно уменьшенном виде. И гораздо быстрей.


Вопрос 9 (Виктор, предприниматель, Беларусь, Гродно):
— Здравствуйте, Дмитрий! Сразу быка за рога: вы более десяти лет не пьёте, как я понял, без АА и пр. Расскажите, пожалуйста, были ли моменты, когда хотелось "накатить" и как вы это снимали. Нахожусь в ремиссии чуть больше года, очень интересно Ваше мнение по этому вопросу. Что помогает сохранить трезвость?
Спасибо
Ответ:
— Знаете, я никогда не пил так, чтобы обращаться к АА.
Ни запоев, ни опохмелов у меня сроду не было. Просто в какой-то момент по утрам, после вечерней выпивки, начались ипохондрия, тоска — и Аксенов, который был не только писателем, но и врачом по образованию, сказал: брось пить, и все пройдет. Я бросил легко, но это не значит, что я не могу выпить рюмку с друзьями. Я и не курю, но пара сигарет в момент серьезного умственного усилия — при сочинении трудного текста, например, — никогда еще не помешала.

Вопрос 10 (kle_ivan):
— Уважаемый Дмитрий Львович! Проект "Человечество", по вашему мнению, остановился после Второй Мировой войны. Что же происходит с ним сейчас? Может быть, он сейчас не просто стоит на месте, а катится назад?
Ответ:
— Все происходит по сценарию Бромберга («Волны гасят ветер» Стругацких) и отчасти Уэллса («Машина времени»). Напоминаю формулировки Бромберга:
— человечество будет разделено на две неравные части;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, причем меньшая часть форсированно и навсегда обгонит большую;
— человечество будет разделено на две неравные части по неизвестному нам параметру, меньшая часть его форсированно и навсегда обгонит большую, и свершится это волею и искусством сверхцивилизации, решительно человечеству чуждой.
Под сверхцивилизацией, «решительно человечеству чуждой», я понимаю, естественно, не Странников и не проклятых пиндосов, а план эволюции — если хотите, Божественный план, а если не верите в него, то ход вещей.
Как бы то ни было, в истории человеческой эволюции наступает предсказанный многими момент, когда одна сравнительно небольшая часть людей — людены у Стругацких — вступит на качественно новый уровень, став сверхлюдьми (это предсказывает вся литература XIX века, начиная со Штирнера), а другая будет не просто стоять на месте, а действительно откатываться назад. В этом нет ничего хорошего, особенно если учесть, что критерий разделения нам действительно неизвестен. Во всяком случае это не интеллект и не адаптивность, а нечто совершенно непредсказуемое (это на всякий случай, чтобы меня опять не обвинили в презрении к народу и в сознании своей элитарности; кстати, сам я отнюдь не уверен, что принадлежу к счастливцам из первой категории). Человечество разделится, хотим мы этого или нет. Вот об этом стоило бы написать серьезную книжку — о первых признаках люденов, о том, какими они будут, о том, что уже сейчас указывает на их появление. Я бы рад этим заняться, но люденам такая книжка не нужна, а остальным неинтересна.